СЕПГ и рабочий класс. Конфликты и компромиссы: 1945-1952 гг.

Историю соцстран часто толкуют как «партия сказала — рабочий класс сделал» и поэтому впадают в крайности: защищают непогрешимый курс партии или в сотый раз проклинают тоталитарный «совок».

Пример ГДР показывает, что столь упрощённый взгляд далёк от истины, а история соцстран сложней и многогранней.

Мы намеренно отделили в названии «СЕПГ» от «Рабочего класса». СЕПГ (Социалистическая единая партия Германии) превращалась из рабочей партии в часть госструктуры и отрывалась от рабочего класса. Мы уже писали об этом в прошлой части цикла, но в этой части опишем бюрократизацию партии более детально. Рабочий класс часто сопротивлялся СЕПГ в экономике, организации общественной жизни и управлении. Это не значит, что внутри СЕПГ и рабочего класса не было противоречий и они выступали как монолитные силы. Партия и партийная верхушка в определённых вопросах объединялись с рабочим классом, а в других — препятствовали ему. Многие рабочие состояли в СЕПГ, поэтому она, до того как превратилась в «партию нового типа», почти не отрывалась от них.

Мы рассмотрим на примере конфликтов рабочих с бюрократами, как развивалась промышленность Советской зоны оккупации.

В центре внимания — классовая борьба, конфликты и компромиссы, их причины и возможные решения.

Классовый анализ не в полной мере применим к социалистическим странам вообще и к странам «реального социализма» в частности. Эти общества не являлись в полной мере капиталистическими, поэтому традиционный классовый состав капитализма сменился на классы в «снятии». Они отмирают, в силу чего не являются классами в полном смысле этого слова. Социально-классовые различия в конечном счёте определяет не только экономика¹Например, принадлежность к фабрично-заводскому рабочему классу., но и характер труда и культурная грамотность. 

В социалистическом обществе постепенно снимается разделение на «экономику» и «политику», стираются понятия «базиса» и «надстройки», увеличивается обратное влияние политики на экономику. Поэтому довольно сложно определить, где чисто «политика», а где — «экономика». Экономические интересы становятся более политическими, а политические — более экономическими.

Послевоенное экономическое положение

Для того чтобы комплексно понять, в каких условиях конфликтовали рабочие и бюрократы, рассмотрим промышленность Восточной Германии и её особенности.

Кого мы вспоминаем, когда говорим о Германии? Верно, Карла Маркса! Германия начиная с середины XIX века значительно отличалась от других стран Европы.

Мы не зря вспомнили нашего классика: Германия — первая страна в мире, где появилась рабочая партия. Рабочий класс Германии был достаточно сильным, чтобы отстаивать свои интересы. А к середине XX века в Германии были сильны его традиции. Они никуда не исчезли, несмотря на 12 лет нацистского режима и террора против левых.

Таблица 1. Годы основания Социалистических партий в Европе

Германия отличалась от европейских стран и тем, что она достигла всеобщей грамотности населения ещё в середине XIX века. Тогда этого не было ни в одной стране — даже в наиболее развитых Англии и Франции. Это благоприятно сказывалось на промышленном развитии и отпечатывалось на повседневной жизни.

Германия значительно отличалась и от своих будущих «коллег» по блоку. Сравним доли городского населения Восточной Германии и других стран Восточного блока:

Таблица 2. Уровень урбанизации в странах Центрально-Восточной Европы в 1945 году

Мы видим, как уровень урбанизации Восточной Германии резко отличается от уровней других стран Восточной Европы. Само по себе количество горожан не всегда связано с уровнем промышленного развития. Например, Словения была самой промышленно развитой республикой Югославии, но она имела не самый высокий уровень урбанизации. 

Учтём, что территории, отошедшие к СОЗ (Советской оккупационной Зоне), несмотря на то что назывались «Восточной Германией», на деле являлись Центральной Германией, так как Восточную передали Польше. Соотношение земель было примерно таким: западные зоны составляли 53 % территории Третьего Рейха, Советская зона — 23 %, а территории, переданные Польше, — 24 %.

Исторически в Германии сложилось несколько крупных промышленных центров: Рурская область на западе Германии, которая затем вошла британскую зону оккупации; Саар на юго-западе Германии и Саксония на востоке — в будущей Советской зоне оккупации. Центральная Германия до 1933 года была преимущественно аграрной и менее индустриализованной, чем Западная Германия: предприятия находились только в Саксонии и части Берлина²Corey Ross. The East German Dictatorship: Problems and Perspectives in the Interpretation of the GDR. London and New York: Edward Arnold Publishers, 2002. P 83.. Власть нацистов и подготовка к войне изменили социально-экономический ландшафт Центральной Германии. В рамках четырёхлетнего плана провели крупную индустриализацию восточных территорий.

Таблица 2. Территории, население и объём производства на душу населения³Hartmut Berghoff and Uta Andrea Balbier, eds., The East German economy, 1945–2010. Falling behind or catching up? ( Washington, DC: Publications of the German Historical Institute, Cambridge University Press, 2013. p. 81.

СОЗ делилась примерно на две равные части: промышленный юг и сельскохозяйственный север. Самой развитой была Саксония, расположенная на юго-востоке зоны. Она играла лидирующую роль в промышленной революции, а в 1939 году имела наивысший индекс индустриального развития во всей Германии. Больше всего промышленных центров располагалось именно в ней⁴Р.Ю. Болдырев, С.И. Невский. Советская репарационная политика в Германии в 1945-1953 гг. // Вопросы истории. № 3, 2017. С. 51.. 

Кроме Саксонии, промышленно развитыми были Тюрингия, расположенная на юге СОЗ, и Саксония-Ангальт. Некоторые промышленные центры располагались в районе Берлина. Средняя общегерманская доля индустриальных площадей — территорий с промышленными предприятиями — в 1937 году составляла 24,7 %, в то время как в Восточной Германии — 40 %. Срединные земли Германии были более развитыми, чем весь Третий Рейх. Основными отраслями промышленности были машиностроение, металлургия, текстиль и лёгкая промышленность — около 80 % офисных машин и принадлежностей производилось в Восточной Германии.

Химическая промышленность была важной отраслью хозяйства. Ещё с конца XIX века на юго-западе от Берлина, в городах Биттерфельд и Вольфен, а затем в Шкопау и Мерзебурге, развивалась химическая промышленность. Здесь образовался так называемый «химический треугольник» — область с чрезвычайно развитой химической промышленностью. Большая часть заводов принадлежала «I.G. Farben», более известному как «Концерн смерти». В годы войны его заводы специализировались на производстве ядовитых газов, использующихся в концлагерях, в том числе Циклоне Б. К югу от Лейпцига, в городе Йена, находился не менее известный концерн «Карл Цейсс» — его высокотехнологичные заводы специализировались на производстве оптики и оборудования.

Из-за подготовки к войне Третий Рейх перенёс наиболее важные производства на восток. К 1944 году это увеличило объёмы производства на востоке Германии почти на 65 %⁵Р.Ю. Болдырев, С.И. Невский. Советская репарационная политика в Германии в 1945-1953 гг. / Вопросы истории, № 3, 2017, стр 51.. Во время войны количество выпускаемой продукции увеличилось на 50 %, если сравнить с 1936 годом — к этому году экономика Германии оправилась от Великой депрессии, но ещё не перешла на военные отрасли, — а инвестиции сосредоточились на высокотехнологичных отраслях. К слову, уровень производства на востоке во время войны превысил уровень производства на западе, на территории будущей Британской оккупационной зоны⁶Raymond G. Stokes Constructing Socialism. Technology and Change in East Germany 1945–1990. The Johns Hopkins University Press. 2000, p. 20-21.. Преимущественными отраслями для инвестиций стали точная механика и оптика, боеприпасы, авиастроение, электротехника и вооружение. За войну основной капитал этих отраслей модернизировали и обновили. 

Промышленность в Центральной Германии отличалась высоким технологическим потенциалом и являлась своеобразным промышленным «сердцем», а уровень развития её транспортной инфраструктуры, внутренней торговли и банковского дела был не ниже, чем в остальной Германии. 

Север Восточной зоны в основном был аграрным. Он состоял из хорошо развитых сельскохозяйственных угодий, но уступал в сельскохозяйственном развитии территориям восточнее Эльбы, переданным Польше. Мекленбург-Померания, большая часть Брандербурга, части Саксонии-Ангальт и Тюрингии были основными поставщиками продовольствия для всей Германии.

Если говорить о социальном составе Восточной зоны, то он следующий:

В 1939 году в Восточной зоне проживало 22 % населения — около 18 млн человек. Они занимали меньше четверти Германской Империи в границах 1937 года, включая восточную часть Берлина. Из них трудящимися были около 8,7 млн человек. Их можно разделить на несколько групп:

1. Рабочие на особо тяжёлых работах — 280 тыс; 
2. Рабочие на тяжёлых работах — 1,2 млн;
3. Остальные рабочие — около 3,4 млн;
4. Служащие — 1,7 млн;
5. Сельское население — 2,12 млн.

Все эти слои населения, кроме крестьян, работали в промышленности и составляли ~ 75 % всех занятых, в то время как по всей Германии средний процент занятых в промышленности — 65,2. Это показывает, что Советская зона была высокоиндустрилизированным регионом. 

Таким образом, Восточная Германия была самой индустриально развитой страной среди стран Восточного Блока и одной из самых развитых стран Западной Европы. 

Дальше мы выясним, что такое «советская экономическая модель» и применима ли она к послевоенной Восточной Германии.

Восточная Германия и «советская модель»

Какие тенденции можно выделить в советской экономической модели и какие противоречия она должна была решить?

Как выразился Эрик Хобсбаум о Российской империи: «Она являла собой одновременно и ведущую промышленную державу, и технологически средневековое крестьянское хозяйство; суверенную державу и полуколонию; общество, чьи интеллектуальные и культурные достижения не имели равных себе в самых просвещенных западных странах, и одновременно государство, чьи крестьянские дети в солдатских шинелях с изумлением разглядывали новейшую амуницию японских захватчиков. […] Царская Россия олицетворяла все противоречия мирового сообщества в Век Империи»⁷Э. Хобсбаум. Век Империи. 1875-1914. Ростов-на-Дону, 1999. С. 434..

Так же и Советская Россия сконцентрировала в себе все экономические и социальные тенденции XX века:

1. Усиление роли государства в экономике. Появление государственного регулирования и государственно-капиталистического сектора в экономике вследствие объективного развития капитализма⁸Э. Хобсбаум. Век Империи. 1875-1914. Ростов-на-Дону, 1999. С. 60.;
2. Массовую войну⁹Э. Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. С. 55-56;
3. Увеличение влияния производящих классов на политику и экономику;
4. Потребность различных режимов в массовой мобилизации;
5. Разочарование масс в либеральной экономике;
6. Стремление населения в отсталых странах к догоняющей модернизации;
7. Попытки колониальных стран разорвать связь с мировым рынком для предотвращения зависимости от центра.

Эти тенденции начали проявляться ещё в конце XIX века, но ярче всего они проявились в 1920-40-е годы, как раз во время становления СССР.

Рассмотрим эти аспекты подробнее.

Начнём с усиления роли государства в экономике. Ещё с 1880-х годов, после очередного экономического кризиса, государства стали вводить активные протекционистские тарифы, чтобы защитить национальных капиталистов от Британского экспорта¹⁰Э. Хобсбаум. Век Империи. 1875-1914. Ростов-на-Дону, 1999. С. 64.. Среди интеллектуальных кругов всё больше нарастал скептицизм к «невидимой руке» рынка: «рука» становилась видимой — в качестве заметного государственного сектора. Вследствие развития капитализма и становления империализма крупные монополии сращивались с государством¹¹Ленин. ПСС. Том. 27. С. 334.

Следующим фактором стали войны. Потребности крупномасштабной войны не ограничивались армией — нужны были тотальная мобилизация, учёт и контроль за производством¹²Э. Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. С. 55-56. Уже в период Первой мировой войны капиталистические страны, в большей степени Кайзеровская Германия, широко применяли военное планирование. В ещё большей степени это проявилось в военной экономике Третьего Рейха¹³Пленков. О.Ю. Третий Рейх. Социализм Гитлера. СПб: Издательский дом «Нева», 2004. С. 28-77. Э. Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. С. 142-143, Японии¹⁴История войны на Тихом океане (в пяти томах). Том III. Первый период войны. — М.: Издательство Иностранной литературы, 1958. — 360 с. / Под общей редакцией Усами Сэйдзиро, Эгути Бокуро, Тояма Сигэки, Нохара Сиро и Мацусима Эйити. // Перевод с японского Б. В. Поспелова. Под редакцией И. А. Латышева. C. 107-109 и Италии¹⁵Э. Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. С. 142-143 во время Второй мировой войны. 

Большевики пристально наблюдали за социально-экономическими изменениями воюющих держав. Они не ограничивались Россией: «Наиболее последовательно и жестко политика государственной централизации и регулирования экономики в период войны и некоторое время после нее проводилась в Германии. Немцы еще 25 января 1915 года приняли закон о хлебной монополии. В течение войны Германия ввела у себя «принудительное хозяйство» почти во всех отраслях производства: контролировался обмен, устанавливались твердые цены, отбирался весь продукт, и нормировались не только распределение промышленного сырья, но и непосредственное потребление продуктов путем карточек и пайков. Введены были даже трудовая повинность и учет товаров. Свободная торговля на большинство изделий была отменена. Таким образом государство глубоко вторглось в сферу капиталистических интересов, ограничило частную собственность и заменило рынок централизованным обменом между отраслями производства»¹⁶Сергей Павлюченков. Крестьянский брест или предыстория большевистского НЭПа. М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1996. C. 14..

Большевики применяли методы Кайзеровского правительства, а Гражданская война и Военный коммунизм повлияли на формирование командно-административной системы¹⁷Под командно-административной системой мы понимаем социально-экономическое господство бюрократии в социалистическом обществе, подкреплённое бюрократической планомерностью. Подробнее о бюрократической планомерности читай Колганов А. И. Путь к социализму. Пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки». М.: «Ленанд», 2018. C. 45-47.. Как писал Ленин:

«Учиться государственному капитализму немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание еще больше, чем Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства»¹⁸Ленин В.И. О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности / Полное собрание сочинений. М., 1969. Т.36, с. 301..

Ввиду развития капитализма, укрупнения монополий и регулирования экономики в их интересах государство сращивалось с монополиями и создавало государственно-монополистический капитализм. Система, которая складывалась в Советской России, содержала много элементов государственного капитализма: «Весной 1918 года представители немецкой буржуазии, желая завязать торговые отношения с Советской Россией, попросили представителей Совнаркома поподробнее рассказать о принципах советской экономической политики, и после получения соответствующей информации они сказали «Gut!» «Знаете, то, что у вас проектируется, проводится и у нас. Это вы называете „коммунизмом“, а у нас это называется „государственным контролем“»¹⁹Сергей Павлюченков. Крестьянский брест или предыстория большевистского НЭПа. М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1996. с. 14..

С ростом промышленности и городского населения росло и влияние производящих классов на экономику и политику. Так, к началу XX века в городах жило около 40 % населения и появились массовые «отряды рабочего класса», которые одной своей массовостью заставляли учитывать свои интересы. Не меньшее влияние приобрели и мелкие буржуа, которые тоже стали массовым явлением в городах. Из-за увеличивающегося влияния рабочего класса массово появлялись рабочие партии во второй половине XIX — начале XX веков²⁰Э. Хобсбаум. Век Империи. 1875-1914. Ростов-на-Дону, 1999. С. 135..

Раз производящие классы стали значительнее влиять на политику и экономику, правящий класс осознал, что надо привлечь массы на свою сторону²¹Э. Хобсбаум. Век Империи. 1875-1914. Ростов-на-Дону, 1999. С. 125.. Кто-то расширил избирательное право, как Наполеон III, кто-то — социальную политику, как Бисмарк²²Э. Хобсбаум. Век Империи. 1875-1914. Ростов-на-Дону, 1999. С. 125.. Эта тенденция проявилась еще в XIX веке, но наиболее ярко мы видим её в XX веке²³Э. Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. С. 39. — на примере фашистских Германии и Италии. За счёт улучшения социального положения населения, террора и идеологической «накачки» фашизм привлёк на свою сторону массу людей. 

Как показывает Эрик Хобсбаум, либеральная экономическая политика после своего «триумфа» в 1849-1875 годах, с конца XIX века, вошла в затяжную депрессию²⁴Э. Хобсбаум. Век Империи. 1875-1914. Ростов-на-Дону, 1999. С. 64.. Это ощущали и производящие классы, а резкое увеличение количества рабочих привело к тому, что они стали влиять на политику. Политика правящего класса не отвечала потребностям рабочих. Они понимали, что либеральная экономическая политика привела к Первой мировой войне и Великой депрессии. Большая часть населения разочаровалась в либералах, а меньшая часть — и в самом капитализме.

Политика свободного рынка усиливала неравномерное развитие стран в эпоху империализма. Особенно ярко это отражалось на колониальных странах. В ответ на усилившееся экономическое давление крупного капитала в некоторых колониальных странах после Октябрьской революции к власти пришли прогрессивные политики²⁵Э. Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. С. 19-20. Они проводили индустриализацию и социальные реформы, уменьшали влияние иностранного капитала, стимулировали внутренний рынок и потребление²⁶Подробнее про прогрессивных деятелей в периферийных странах на примере Латинской Америки смотри: Строганов А. И. Латинская Америка в XX веке: Пособие для вузов. М.: Дрофа, 2002.. Их поддерживало большинство населения, потому что они стремились к «догоняющей модернизации».

Отдельно поговорим об этом термине. Сам термин «модернизация» слабо применим, так как он, по сути, в общественной области тождественен термину «эволюционное развитие». Поэтому используют другой термин — «догоняющая модернизация», или «догоняющее развитие». Он означает состояние общества, когда люди видят, что сохранение статуса периферии не позволит им реализовать свои социально-экономические интересы. Поэтому на сцену выходят прогрессивные политики, которые проводят революционные преобразования. В одних странах они были более умеренными, в других — более радикальными. Термин «догоняющая модернизация» означает попытку избавиться от периферийного положения. Причём «догоняющая модернизация» может проводиться как буржуазными, так и социалистическими партиями.

Если говорить о стремлении отделиться от мирового рынка, то некая «консервация» экономических связей происходила в 1918-1939 годы. Если в 1875-1914 годы экономика росла и глобализировалась, то время между двумя войнами стало совершенно неожиданным поворотом для капитализма. Как пишет Эрик Хобсбаум: «Глобализация экономики, казалось, прекратилась в период между Первой и Второй мировыми войнами. По любым оценкам, интеграция мировой экономики находилась в застое или даже в упадке. Предвоенные годы явились периодом наиболее масштабной за всю человеческую историю массовой миграции, но затем эти потоки иссякли или, скорее, были остановлены военными разрушениями и политическими ограничениями»²⁷Э. Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. С. 100..

Стремление масс отделиться от мирового рынка выразилось в XX веке в империализме и экономическом подчинении колониальных и бывших колониальных стран. Марксист Самир Амин ввёл специальный термин для этого процесса — «delinking»²⁸Amin S. Michael Wolfers. La déconnexion Delinking: towards a polycentric world. 1990, или «разрыв связи». Мировой рынок подчинял себе экономики стран за счёт ориентации периферийных стран на экспорт и узости внутреннего рынка. Чтобы провести догоняющую модернизацию, полупериферийные и периферийные страны нуждались в относительной «автономии» от мирового рынка. С одной стороны, это выводило из подчинения мировому капиталу, а с другой — мешало технологическому развитию.

Все эти исторические процессы проявились в капиталистической экономике и сконцентрировались в Советской России. Преобразившись через социалистическую тенденцию, они породили очень своеобразную экономическую модель, которая сочетала в себе элементы военной экономики, догоняющей модернизации, широкого государственного регулирования, мобилизации масс и стремления к автаркии.

Причём ряд учёных, например Эрик Хобсбаум²⁹Э. Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914-1991). М., 2004. С. 401, Андрей Колганов³⁰Колганов А. И. Путь к социализму. Пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки«. М.: «Ленанд», 2018. C. 19, Юрген Кочка³¹Jurgen Kocka. Civil Society and Dictatorship in Modern German History, 2010.и другие, выделяют сущностную черту этой модели — стремление к догоняющей модернизации. Так как эта модель проявлялась в полупериферийных или полуферийных странах, массы не находили себе места в ней. Они стремились к лучшей жизни, которую им мог дать только социально-экономический переворот.

Из этого мы делаем вывод: советская экономическая модель, которая сложилась в СССР к 1930-м годам, либо не подходила Восточной Германии, либо подходила ей частично.

Восточная Германия не нуждалась в догоняющей модернизации: в ней были развитая промышленность, а что даже более важно — несколько поколений квалифицированных рабочих.

Восточная Германия не была периферийной страной, а частичный разрыв экономических связей с мировым рынком, который произошёл в 1947-1953 годы, вызван политическими факторами — демонтажом и политикой экономической блокады.

Рабочие советы

Рассматривая экономическое развитие через социальные отношения, мы не можем упустить из виду низовые социальные движения, появившиеся после Второй мировой войны. Они помогут понять действия правительства и положение разных социальных групп.

В первые месяцы после войны было два наиболее развитых низовых движения — антифашистские комитеты и производственные советы. Антифашистские комитеты являлись территориальными образованиями с социально-политической направленностью. Они восстанавливали коммуникации, разбирали завалы, организовывали политические акции и очищали кварталы от бежавших нацистов. По политическим причинам антифашистские комитеты не пережили лета 1945 года. Из-за своей радикально-левой направленности и стихийности они мешали компартии и советской администрации. По этой причине немецкие коммунисты расформировывали антифашистские комитеты, которые к сентябрю либо исчезли, либо перестали играть существенную роль. Подробнее о разгоне антифашистских формирований читай в первой части цикла. Иным явлением стали рабочие советы на производстве.

В отличие от антифашистских комитетов, рабочие советы не затрагивали политическую область. В условиях суживающейся демократии они просуществовали значительно дольше, чем антифашистские комитеты. Советы стали популярны ввиду апатичного настроения населения к политике. Один из жителей говорил: «Мы хотим лишь одного — работать. Нам не нужна политика, которую справедливо называют грязным ремеслом. Она мешает нам спокойно жить»³²СВАГ и немецкие органы самоуправления. 1945-1949. Отв. ред. и отв. составитель Н.В.Петров; составители: О.В. Лавинская и Д.Н. Нохотович. – М.: РОССПЭН, 2006. С. 123..

В рабочие советы входили члены разных политических партий, но они всё равно не были политическими организациями. Поговорим об их появлении подробнее.

Когда Красная Армия вошла в Германию, многие капиталисты и высшие административные и технические работники бежали на запад. В крупных компаниях образовался «вакуум власти», и они стали бесхозными. Рабочие брали власть на предприятиях в свои руки. 

В отличие от крестьян, рабочие не могли выращивать еду или официально что-то обменивать на неё. Поэтому они производили как можно больше товаров, чтобы потом обменивать их на чёрном рынке — это был единственный способ выжить.

Типичный портрет рабочих «первого часа»³³Активисты первого часа — так называемое «активное меньшинство» — люди, которые в первые дни после войны восстанавливали промышленность, налаживали повседневную жизнь и политическую деятельность.: старые квалифицированные рабочие, которые работали на заводе ещё до прихода нацистов к власти и состояли в профсоюзном и социалистическом движении. Большая часть из них состояла и в СДПГ.

Традиция рабочих советов в Германии шла ещё с Веймарской республики. В «красных» областях Средней Германии активность рабочих советов была значительно выше, чем в других местах. В прусской провинции Галле-Мерзебург, которая стала частью Советской зоны, «движение за рабочие советы было одним из самых мощных во всей Германии»³⁴Dale, G. Popular protest in East Germany, 1945-1989. London: Routledge. 2005. P. 39.. Так, на заводе «Лойна» в 1921 году рабочие вооружались и создавали свои милицейские дружины³⁵Dale, G. Popular protest in East Germany, 1945-1989. London: Routledge. 2005. P. 39..

Рабочие советы были популярными, о чём свидетельствует количество рабочих, которые их избирали, — около 85 % трудящихся предприятий.

В первые послевоенные месяцы рабочие советы в сотрудничестве с Красной Армией самостоятельно свергали заводских директоров, интеллигенцию и капиталистов, которые были фашистами, но ещё не бежали на запад.

Силу производственных советов иллюстрирует случай:

«Доктор Фриденсберг, являясь президентом Центрального управления топливной промышленности (до 1933 г. был вице-президентом полиции г. Берлина, один из лидеров Христианско-демократического союза), обратился с письмом ко всем руководителям угольных предприятий, в котором утверждал, что производственные советы не должны вмешиваться в персональные дела (иначе говоря, не должны заниматься очисткой аппарата от нацистских элементов) и всех уволенных необходимо вновь вернуть на предприятия. Угольные рабочие, возмущённые этим письмом, потребовали ответа от доктора Фриденберга, последний на съезде [профсоюзов] вынужден был согласиться на изъятие своего письма»³⁶Советская военная администрация в Германии, 1945-1949 гг.: Экономические аспекты деятельности: сборник документов / отв. ред. и отв. сост. В. Кнолль; сост. И.А. Зюзина, О.В. Лавинская. Том 1. 1945-1947 гг. – М.: Международные отношения, 2016..

Заводы не управлялись исключительно рабочими советами. Если для мелкой промышленности это было возможно, то для крупных фабрик существовала трёхсторонняя схема:

1. Два директора предприятия с техническим образованием;
2. Представитель профсоюза;
3. Представитель рабочего совета.

В первые послевоенные дни рабочих на предприятиях осталось всего 300 тысяч (!) — 10 % от всех промышленных рабочих зон. Мы предполагаем, что на заводах остались лишь высококвалифицированные рабочие, так как они с особым трепетом заботились о своём заводе и станках. 

Среди рабочих советов распространялась культура эгалитаризма.

В одной из фирм Лейпцига члены рабочего совета заявили администрации: «Ни одно решение администрации не будет принято до тех пор, пока не будет полностью обсуждено с нами»³⁷Gareth Prichard, The Making of the GDR, 1945–1953 (Manchester: Manchester University Press, 2000). P. 39..

На берлинском заводе «АЭГ — Зеештрассе», на котором трудилось 145 рабочих, произошёл случай:

«Бывшего председателя заводского совета коммуниста Герлиха провалили на выборах ввиду того, что он отстранил от работы всех остальных и командовал единолично. Рабочие единодушно избрали председателем заводского совета молодого коммуниста Петча, которого уважают как дельного человека и хорошего товарища»³⁸Советская военная администрация в Германии, 1945-1949 гг.: Экономические аспекты деятельности: сборник документов / отв. ред. и отв. сост. В. Кнолль; сост. И.А. Зюзина, О.В. Лавинская. Том 1. 1945-1947 гг. – М.: Международные отношения, 2016..

Полномочия производственного совета формировались сперва стихийно — в ходе низового захвата предприятий рабочими. Затем Союзный контрольный совет оформил их в Законе о производственном совете. Производственные советы обязывались отчитываться о своей деятельности не реже одного раза в год перед общим собранием работников и служащих предприятия³⁹Советская военная администрация в Германии, 1945-1949 гг.: Экономические аспекты деятельности: сборник документов / отв. ред. и отв. сост. В. Кнолль; сост. И.А. Зюзина, О.В. Лавинская. Том 1. 1945-1947 гг. – М.: Международные отношения, 2016. С. 855-856.. Они регулировали рабочую силу предприятия, распределяли зарплаты, уплачивали налоги на соцобеспечение, пенсии и т.д. 

На одном из крупнейших заводов, «Лойна», рабочий совет требовал от директора еженедельные отчёты и имел доступ ко всей документации завода⁴⁰Gareth Prichard, The Making of the GDR, 1945–1953 (Manchester: Manchester University Press, 2000). P. 39. Один капиталист вспоминал: «Я не могу поверить. Рабочие просто игнорируют мою власть»⁴¹Gareth Prichard, The Making of the GDR, 1945–1953 (Manchester: Manchester University Press, 2000). P. 39..

В условиях вакуума власти рабочие советы порой искали смежников, продавали и доставляли товары, занимались логистикой и планировали производство.

Рабочие и национализация

Поначалу трудовые коллективы отбирали собственность у бежавших капиталистов. Они делали это стихийно и без поддержки местной администрации, за что их порой клеймили левыми уклонистами. Однако социал-демократическая партия с первых дней помогала рабочему самоуправлению:

«Значительное влияние на рабочих оказывает социал-демократия своей левацкой программой социализации промышленности. На фабриках и заводах, где хозяев нет, рабочие настроены производство взять в свои руки»⁴²СВАГ и немецкие органы самоуправления. 1945-1949. Отв. ред. и отв. составитель Н.В.Петров; составители: О.В. Лавинская и Д.Н. Нохотович. – М.: РОССПЭН, 2006. С. 115..

Весной СВАГ фиксирует, что рабочие и интеллигенция требуют национализировать крупную промышленность: «Национализация крупных монополий, требование которой в федеральной земле Саксония становится действительно народным»⁴³Кынин Г.П., Лауфер Й. (сост.) СССР и германский вопрос. 1941-1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. Т. I. С. 464.. Немецкие коммунисты тоже стремились национализировать промышленность.

30 октября 1945 года Советская администрация приказала конфисковать всю собственность Третьего Рейха, НСДАП, её организаций, их союзников и всех «лиц, которые были обозначены СВАГ в особом списке или другим способом». Конфисковали 9870 предприятий. Впоследствии все эти заводы и фабрики разделили на три категории: 

Группа «A» — судьба этих предприятий решалась народным референдумом; 

Группа «В» — менее значимые объекты (впоследствии их вернут прежним владельцам); 

Группа «С» — 213 самых крупных предприятий, которые производили более 1/4 продукции СОЗ/ГДР. По репарациям их передали в собственность СССР, и впредь они именовались «советскими акционерными обществами» (САО).

СВАГ решила провести народный референдум в Саксонии. Эту землю выбрали не случайно. При населении около 5,3 млн — 25 % населения всей зоны — в ней находилось 48 % предприятий, и это наибольшее скопление предприятий во всей Восточной Германии. 

Интересный вопрос: как понимали национализацию военные власти и немецкие коммунисты и как понимало её население, которому предлагали за неё голосовать?

Если неквалифицированные рабочие смотрели на национализацию как на передачу собственности государству для обеспечения потребностей общества, то квалифицированные рабочие выступали не только за национализацию, но и за социализацию государственной собственности — передачу её в самоуправление рабочим: «На 16-ти провинциальных конференциях были приняты резолюции по вопросу о референдуме в Саксонии. В этих резолюциях конференции приветствовали референдум в Саксонии, требовали наказания владельцев крупных предприятий, изготовлявших военную продукцию, наравне с военными преступниками. Во многих из них содержалось также требование к президенту провинции издать закон о передаче секвестированных предприятий в руки самоуправления…»⁴⁴«СВАГ и формирование партийно-политической системы в Советской зоне оккупации Германии» в 2-х томах. РОССПЭН, М., 2014. т. 1 стр 591..

Что понимали под самоуправлением сознательные рабочие? Как мы знаем по архивным документам, профсоюзы видели в управлении предприятиями согласованную работу трёх субъектов:

1. Представителей профсоюза — как освобождённых работников, так и представителей трудового коллектива завода, — рабочих и технической интеллигенции;
2. Местной администрации;
3. Директора, который назначается не сверху, а снизу, на выборах.

В ходе подготовки референдума провели Пленум ЦП (Центрального правления) СЕПГ:

«Вопрос о референдуме подвергся обсуждению на Пленуме ЦП СЕПГ 15 мая. Пленум высказался за то, чтобы из 4500 секвестрированных предприятий в федеральной земле Саксония поставить на референдум только около 2 тыс., а остальные — преимущественно мелкие предприятия — возвратить прежним владельцам. Такое решение должно показать, что СЕПГ не хочет путем референдума ликвидировать частную собственность на средства производства, а также не намерена репрессировать рядовых фашистов»⁴⁵Кынин Г.П., Лауфер Й. (сост.) СССР и германский вопрос. 1941-1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. Т. I C. 602 .

Из отчётов военной администрации мы узнаём интересные подробности об отношении рабочих к референдуму:

«Нередки случаи, когда предприниматели пытаются раздачей продуктов, товаров и даже уступкой части прибылей завоевать рабочих на свою сторону и сорвать референдум. Так, владелец фирмы ”Шмиттер” (район Ауэ), обменивая вырабатываемый товар на продукты, раздавал последние в качестве подарков рабочим, которые затем вместе с заводским комитетом выступили против отчуждения данного предприятия. Фабрикант Строголь из Руппертсгрюна разделил между рабочими и служащими фабрики трикотажное белье и раздал рабочим картофель, после чего собрал подписи 80 % рабочих с заявлением протеста против отчуждения этой фабрики. Директор пивоваренного завода в Ауэрбахе Менель предложил производственному совету выплатить акционерам лишь три процента дивидендов, а остальные прибыли разделить среди рабочих, чтобы заинтересовать их в сохранении предприятия в руках прежнего владельца. То же самое было и в г. Маркнойкирхен на заводе ”Бустер”. Рабочие этого завода выступили против отчуждения»⁴⁶Кынин Г.П., Лауфер Й. (сост.) СССР и германский вопрос. 1941-1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. Т. I C. 604.

Как мы видим, референдум и страх перед экспроприацией заставляли капиталистов делиться произведённой продукцией с рабочими, тем самым «социализируя» частный сектор.

Является ли национализация той мерой, которая проводилась полностью в интересах рабочих? Давайте разбираться.

В ходе национализации управление предприятиями передаётся из частных рук в государственные. За государственной собственностью скрывается, с одной стороны, распределение произведённых продуктов в общественные фонды, а с другой — управление распределением не рабочими, а бюрократами.

Национализация, когда рабочие отчуждены от управления, выступает не только в их интересах, но и в интересах бюрократов. Она усиливает их роль в экономике, тем самым повышая их политическое влияние. Это противоречит интересами рабочих, так как бюрократы, стремясь к политическому контролю, расширяют своё влияние над всеми сферами общества, в том числе и над экономикой. Таким образом, они, хотя и выражают стремления рабочего класса, отстраняют его от управления. 

Поэтому национализация в таких условиях двойственная. С одной стороны, она ведётся в интересах рабочего класса, а с другой стороны — не в его интересах. Учитывая, что национализированные предприятия контролируют бюрократы, национализация в большей степени ведётся в их интересах, даже если она обёрнута в социально-политические лозунги рабочего класса.

Корни этого лежат в бюрократии советского типа — порождении государства эпохи империализма, когда в капиталистической экономике появляется крупный государственный сектор. Поэтому и «социалистический сектор», как его подчёркивали в советской пропаганде, в некоторой степени является социализированным государственно-капиталистическим сектором. Он не является полностью государственно-капиталистическим, так как государственная собственность является формой общественной собственности — трудящиеся получают основные блага. Однако госсектор во всех соцстранах сохранял двойственность, так как на производстве сохранялись отношения, которые отстраняли рабочих от управления производством.

Мало сказать, что бюрократия отстранила рабочих от управления, — разберёмся, как конкретно это происходило, на примере конфликтов рабочих с бюрократами на национализированных предприятиях.

Наиболее яркий и острый конфликт связан со сдельной заработной платой. О нём мы и поговорим.

Рабочие и сдельная зарплата

Сдельная заработная плата олицетворяла угнетение рабочих капиталистами. Немецкие рабочие боролись с ней с XIX века. Наиболее активно они боролись в 1920-х годах, когда в ответ на повсеместную сдельщину профсоюзы выдвинули лозунг «Сдельщина — смерть» (Akkord ist Mord)⁴⁷Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 11. 

После свержения нацизма рабочие повсеместно сбивали часы на заводах Советской зоны. Они считали их символами сдельной заработной платы и переставали работать по сдельной схеме. Масштабы видны сразу: до 1945 года 80 % индустриальных рабочих работали со сдельной зарплатой, а к началу 1946 года — 20-25 %⁴⁸Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 21.

КПГ во времена Веймара и нацистского режима противилась сдельной зарплате и критиковала её как элемент капиталистического угнетения. Однако в условиях, когда КПГ, а затем СЕПГ постепенно становилась правящей партией, взгляд немецких коммунистов сменился на более прагматический. Сдельщина стала приемлемой, но в крайних случаях. Как пишет историк Йорг Ройзлер: «На Востоке сначала не только рабочие, но и ведущие экономические деятели СЕПГ считали, что сдельная оплата труда в качестве материального стимула будет излишней в будущей социалистической Германии, поскольку они выступали в качестве владельцев конфискованных предприятий»⁴⁹Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 11. Первое время партийные лидеры поддавались идеологическому драйву и считали, что стремление рабочих к коммунистическому идеалу заменит реальный контроль за производством. Так, Фриц Зельбманн, министр экономики в Саксонии, говорил об обнадёживающем отношении «активистов первого часа» к труду, которые, исходя из «перспективных политических целей» и «любви к своему народу», «взяли на себя руководство восстановительными работами»⁵⁰Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 11.

В 1945-1947 годы производственная жизнь рабочих сочетала три фактора:

1. Рабочий коллективизм;
2. Противоречивые постановления СВАГ;
3. Отсутствие экономического контроля «сверху».

Всё это смешивалось и поддерживало «вакуум власти», который образовался на заводах в 1945 году и усиливал положение рабочих советов.

Коллапс финансовой системы, демонтаж промышленности, тотальный послевоенный дефицит продуктов и сырья — всё это лишало рабочих мотивации к заработку и влекло их не к материальным ценностям, а к взаимопомощи, независимости и выживанию. Такие условия сформировали у восточногерманских рабочих определённое поведение — эгалитаризм, кооперативный дух, защиту от внешних давлений⁵¹Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 8.

Только с 1947 года СВАГ начинают стимулировать производительность труда на заводах и контролировать стихийные рабочие коллективы. В 1947 году была учреждена Немецкая Экономическая Комиссия (НЭК), в которой сразу начались дискуссии о том, что делать со сдельной заработной платой. Нужно было связать производительность труда с заработной платой, так как производительность труда была на низком уровне и заработная плата ей не соответствовала. Несоответствие заработной платы произведённым товарам при фиксированных ценах создавало скрытую инфляцию — дефицит. Он подрывал как настроение населения, так и финансовое положение в зоне.

При этом дискуссии относительно сдельной заработной платы происходили не только наверху, но и на низших партийных уровнях. Не только рабочие сопротивлялись введению сдельщины, но и некоторые партийцы. «Непрекращающийся эгалитаризм» вносил раздор в СЕПГ⁵²Tayloristic rather than Taylorists: The influence of Taylor on the East German communists, 1945-51. Department of Economics Discussion Paper. Monash University. Version: 22/11. January 2011. P. 13..

НЭК не могла противопоставить что-либо эгалитаризму, так как не имела реальных рычагов власти. Так, из министерства экономики Тюрингии писали: «Из решений Берлинской экономической комиссии мы будем внедрять то, что мы считаем целесообразным и правильным»⁵³Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 17.

Возможность управления ограничивалась и производственными советами. Они знали о всех вопросах предприятия и обладали реальной властью на заводах. Любой вопрос согласовывали с советами, которые могли просто отказаться от требований администрации. Эгалитаризм не увеличивал производительность труда, а ориентация рабочих на самоуправление была непоколебима. Поэтому производительность труда в 1947 году в Восточной Германии достигала лишь 50 % от 1936 года⁵⁴The Politics of Economic Decline in East Germany, 1945–1989. By Jeffrey Kopstein. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997. P. 23..

Поэтому если раньше СЕПГ принимала рабочие советы как одну из форм низовой организации, то с 1947 года они начали мешать партийной верхушке. Как говорил Фриц Зельбман: «Мы не хотим, чтобы производственный совет был организован как парламент, в котором приходится консультироваться по поводу каждого винтика, который должен быть получен, но … как жесткое руководство, осознающее свою ответственность»⁵⁵Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 17.

СЕПГ перенимала советское единоначальное руководство и централизованный контроль за предприятиями.

Чтобы решить проблему производственных советов, СВАГ издала указ № 234, который переносил советские трудовые отношения в Восточную Германию.

Партия решила, что нужно ослабить рабочие советы их слиянием с профсоюзами и усиленной идеологической работой. Любое противодействие партийной линии клеймилось «пособничеством буржуазии». Вот что писал Вальтер Ульбрихт:

«Большее значение для повышения производительности труда работников имеют новые правила работы, которые были разработаны центральной администрацией для работы совместно с представителями ОСНП [Объединение свободных немецких профсоюзов]. В этих правилах работы указано, что применение сдельной и согласованной оплаты труда должно быть расширено как средство повышения производительности труда и заработной платы работников. Читая эти правила, старые коллеги по профсоюзам вспомнят, как они раньше боролись против системы согласованной оплаты труда и бонусов. Раньше это было верно. Однако после ликвидации власти корпоративного и банковского капитала, при существовании национальных предприятий, демократических экономических органов и полных прав на совместное определение профсоюзов мы должны занять иную позицию. Тот, кому в этих новых условиях не хватает трудовой дисциплины, кто не делает все возможное для повышения производительности, причиняет вред народу и служит пропаганде старых хозяев, которые сегодня заинтересованы в снижении производительности труда на предприятиях, находящихся в национальной собственности, чтобы доказать, что без них ничего не работает»⁵⁶Tayloristic rather than Taylorists: The influence of Taylor on the East German communists, 1945-51. Department of Economics Discussion Paper. Monash University. Version: 22/11. January 2011. P. 14..

В начале 1948 года СЕПГ организовала специальную комиссию по проверке исполнения приказа № 234 на предприятиях. Результаты для СЕПГ оказались плачевными. Мы уже говорили, что после войны количество предприятий, на которых производилась сдельная оплата труда, упало до 20-25 %. В январе-феврале 1948 года оно поднялось с 23 до 26 %⁵⁷Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 21.

НЭК объясняла свою неудачу тремя факторами:

Первый из них — она не имела экономических полномочий и не могла контролировать местные отделения СВАГ и государственные министерства, не говоря уже о производственных советах. 

СЕПГ добилась от СССР расширение власти НЭК⁵⁸Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 22. 12 февраля 1948 года руководство СССР издало приказ СВАГ, который предоставил НЭК право на законотворчество, а 9 марта дополнило его ещё одним приказом, в соответствии с которым она могла контролировать все военные и государственные администрации. НЭК стала основным управляющим органом в СОЗ, обладающим беспрецедентными экономическими полномочиями.

Второй фактор, который мешал внедрению сдельщины, — непоследовательность в её реализации на территории СОЗ. Не было никакой общей системы сдельной зарплаты. Версии варьировались от региона к предприятию. Во многих случаях действующая система недостаточно стимулировала рабочих. Даже когда вводили сдельщину, старая почасовая зарплата гарантировала стабильный заработок независимо от объёма производства. Директора допускали её, чтобы работники не оказались под ударом из-за нерегулярного производства. 

Третий фактор — даже при введении сдельной работы не гарантировалась более высокая заработная плата. Обратимся к докладу НЭК от 4 февраля 1948 года: «После введения сдельной оплаты труда заработная плата фактически снизилась на многих предприятиях. Товарищ Рау сообщает, что это характерно для Бранденбурга»⁵⁹Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 24. Неудивительно, что работники возражали, искусственно замедляли и саботировали производство. Они сопротивлялись сдельной системе и требовали реального повышения зарплаты.

Рабочие озвучивали ещё три причины, по которым, помимо эгалитарных настроений, они сопротивлялись сдельщине:

Во-первых, приказ № 234 окончательно ударил по вере рабочих в партию. Они видели, как советы предприятий ослабевали и подчинялись официальным профсоюзам. Исчезновение единственного по-настоящему представительного органа рабочих доказало их опасения. Сдельная зарплата, даже если и вводилась рабочей партией, только усиливала эксплуатацию⁶⁰The Politics of Economic Decline in East Germany, 1945–1989. By Jeffrey Kopstein. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997. P. 27..

Во-вторых, многие работники, которые благосклонно относились к ужесточению производственной дисциплины, утверждали, что любое повышение производительности труда ведёт к репарациям и, как выразился один из работников, «пойдёт на пользу только русским»⁶¹The Politics of Economic Decline in East Germany, 1945–1989. By Jeffrey Kopstein. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997. P. 28..

Третья причина, почему рабочие саботировали сдельщину, — проблемы с энергией и поставками. В любой момент производство могло остановиться в отсутствие энергии или сырья. Перебои часто случались не только в послевоеннное время, но и на протяжении всей истории ГДР. В этих обстоятельствах сдельная зарплата лишь ухудшала положение рабочих⁶²The Politics of Economic Decline in East Germany, 1945–1989. By Jeffrey Kopstein. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997. P. 28..

Согласно цеховым отчётам СЕПГ, мастера намеренно равно оплачивали труд вопреки указаниям партии и военной администрации. СЕПГ сильно сопротивлялись в традиционных центрах рабочего класса, поэтому коммунисты распространяли сдельщину на текстильных предприятиях в регионе Оберлаузица, на которых работали в основном женщины. Они были менее квалифицированными и не являлись частью немецкого рабочего движения. К концу 1947 года женский труд оплачивался по сдельной системе в два раза чаще, чем мужской⁶³The Politics of Economic Decline in East Germany, 1945–1989. By Jeffrey Kopstein. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997. P. 29..

Чтобы решить проблемы, НЭК начала работать над руководящими принципами, которые должны были стандартизировать производство и сделать сдельную работу привлекательнее, особенно для лучших работников. Хотя неявно руководство основывалось на дифференцированной ставке сдельной оплаты труда Тейлора, партия предпочитала ставку, которая выходила за пределы его системы, — «прогрессивную ставку сдельной оплаты труда». При её правильном применении работники теоретически могли зарабатывать огромные деньги, увеличивая надбавки при незначительном увеличении объёма производства. Д-р Рафаэль, эксперт из НЭК, составил документ, в котором изложил новые и правильные ставки и рассеял распространённые заблуждения. В работе «Прогрессивная сдельная оплата труда — ложь и истина» д-р Рафаэль объяснил, что «прогрессивная» разница в оплате труда основана на общем объёме производства, а не только на производстве, выходящем за рамки нормы, как предлагал Тейлор⁶⁴Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 24.

Однако общих руководящих принципов сдельной работы было недостаточно. В марте 1948 года НЭК издала приказ, что трудящимся, которые переходят на сдельную работу, гарантируется доход на 15 % выше, чем тот, который они получали раньше⁶⁵Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 28. 

В июне того же года заседание исполнительного органа СЕПГ поддержало идею минимального заработка и теоретически неограниченного сдельного заработка. В докладе «Рабочей группы по докладу № 234» в апреле 1948 года утверждалось, что новый подход работает⁶⁶Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 28. Однако многие рабочие всё ещё ему сопротивлялись.

Как настойчиво и убедительно ни сопротивлялись сдельщине рабочие, давление советских военных властей и СЕПГ лишало директоров выбора. Они должны были безукоризненно исполнять приказы. Таким образом, восточногерманские директора оказались в безвыходной ситуации. Под давлением СССР, СЕПГ и рабочего класса они ввели сдельщину и минимальный размер оплаты труда. Когда производительность труда соответствовала доходу, зарплата сразу снижалась — рабочие возмущались и уходили на другие предприятия. Опасаясь потерять рабочую силу, директора устанавливали низкие нормы производства, которые рабочие с лёгкостью соблюдали и перевыполняли.

С октября 1947 года по февраль 1948 года нормы ежемесячно повышались, а среднемесячная производительность труда одного работника увеличивалась на 30 %. Дефицит и мягкие бюджетные ограничения, существовавшие на предприятиях, стимулировали накопление рабочей силы. Руководители устанавливали низкие нормы производства, тем самым повышая зарплату работников и делая предприятия более привлекательным для работников. В письме к Генриху Рау высокопоставленный чиновник СВАГ жаловался, что к сентябрю 1948 года 80 % работников Максимилианского металлургического комбината получали «прогрессивную» заработную плату, в то время как нормы основывались на средних показателях июля и августа — самых низких за последние 18 месяцев⁶⁷Wayne Geerling & Gary B. Magee, 2012. «The Introduction of Piecework in East Germany, 1945-51», Monash Economics Working Papers 07-12, Monash University, Department of Economics. P. 28. Это увеличило заработную плату более чем на 60 %, хотя годовая производительность труда фактически снизилась на 24 %. Аналогичная ситуация встречалась на предприятиях пищевой, угольной и машиностроительной промышленности.

Сопротивление снизу и стремление сверху установили в Восточной Германии «мягкие нормы», поэтому производительность труда росла медленнее, чем заработная плата.

Сила рабочих определялась ещё одним фактором. Советский тип планирования исключил ориентацию на прибыль, а повсеместный дефицит и мягкие бюджетные ограничения гарантировали, что продукция предприятия будет продана и оно избежит убытков. Поэтому восточногерманские директора слабо беспокоились о качестве продукции и снижении издержек. Они стремились выполнить план, увеличив объёмы производственных ресурсов, наиболее важным из которых был труд. Это усиливало власть рабочих на предприятии.

В 1946 году только 138 из 465 государственных предприятий Саксонии ориентировались на прибыль, что типично для всей Советской зоны⁶⁸The Politics of Economic Decline in East Germany, 1945–1989. By Jeffrey Kopstein. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997. P. 29..

Руководство задумывалось, где найти необходимые трудозатраты, чтобы выполнить производственные планы. Считалось вторичным, соответствовала ли зарплата работника его производственным затратам. В условиях дефицита рабочей силы и мягкого бюджетного ограничения руководство считало логичным перейти от временной заработной платы к сдельной. Это повышало заработную плату и делало предприятия более привлекательными на рынке труда.

В дискуссии о сдельной зарплате мы видим, как рабочие сопротивлялись бюрократам, которые делали из них «винтиков производства». Повышение производительности труда не улучшало жизнь рабочих, а позволяло бюрократам сохранить власть, потому что её гарантировал СССР, пока ему платили репарации.

Таким образом, кампания по введению сдельной заработной платы провалилась. СЕПГ и СВАГ не смогли связать зарплату с производительностью труда. Они нуждались в иных мерах.

Активистское движение Хеннеке

СЕПГ была ошарашена сопротивлением рабочих и пыталась повысить производительность труда. Она обратилась к иному стимулированию, которое существовало в СССР, — к активистскому движению и социалистическому соревнованию. Приказ № 234 должен был инициировать движение активистов, но восточногерманские рабочие и директора отнеслись к нему подозрительно и без особого рвения.

Чтобы продвинуть эту инициативу «сверху», искали человека — лицо движения. Этим лицом стал Адольф Хеннеке. Рассмотрим его фигуру подробнее, чтобы понять, какие цели ставила СЕПГ перед движением. В 1948 году Адольфу Хеннеке исполнилось 43 года. Он представлял «старых» квалифицированных рабочих, которые активно занимались профсоюзной борьбой. До войны Хеннеке поддерживал коммунистов. Его выделяло и то, что в 1947 году он систематически перевыполнял нормы — 150-200 % норм были ему нипочём. Тем самым СЕПГ старалась сблизиться с квалифицированными рабочими, ставив им в пример такого же, как они.

СЕПГ и руководство профсоюзов подготовили акцию, во время которой Хеннеке спустился в шахту и добыл 387 % нормы в специально подготовленных условиях. Несколько дней в СМИ встречалось лицо Хеннеке, а газеты распространяли поразительные подвиги других активистов.

Хотя движение широко освещалось и заводы добивались новых успехов, на самом деле движение активистов было не таким радужным.

Одна из причин, почему рабочие критически отнеслись к движению, — перебои с поставками. Один из рабочих говорил: «Да если бы мы все хотели работать как Хеннеке и были в состоянии сделать это …. Я часто часами жду песка, потому что его нет, или наоборот — извести, потому что у меня её нет. С моими коллегами то же самое, что и со мной. Позаботьтесь о том, чтобы мы не стояли просто так, потому что нет никакого материала, тогда Хеннеке даже не понадобилось бы»⁶⁹Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 43..

Работники подозревали, что за обычный рабочий день невозможно достичь столь колоссального роста производительности труда. Следовательно, им пришлось бы много перерабатывать:

«Я работал на заводах и знаю, что можно сделать. Но мысль о том, что рабочий сейчас утроит свою производительность или даже увеличит её в шесть раз, кажется мне невозможной, пока все происходит нормально. На мой взгляд, “Хеннеке” готовит всё за несколько часов вперед, подбирает для себя лучшие инструменты и получает необходимые материалы. Короче говоря, на самом деле это просто большой театр. Я знаю, что это такое. Мы должны производить больше, рабочие должны работать больше, но нельзя делать это так, как это делает движение Хеннеке. Таким образом, вы не найдете сочувствия среди действительно честных рабочих»⁷⁰Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 44..

Заводчане недолюбливали активистов Хеннеке. Превышение норм одним человеком вело к повышению общезаводских норм, что не нравилось рядовым рабочим. Хеннеке рассказывал: «Когда я пришёл в шахту на следующий день, друзья больше не смотрели на меня. Это не что иное, как приятное чувство, когда смотришь им в глаза и говоришь “Глюкауф”⁷¹Глюкауф — традиционное приветствие немецких шахтёров, которое означает «счастливо подняться наверх»., и они кивают, да, но ты больше ничего не слышишь. Раньше я был просто Адольфом, шахтером, как и все остальные. Но теперь между нами была стена»⁷²Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 44..

Рабочие возмущались и тем, что их «стимулируют» работать в не самых благоприятных условиях.

Немецких рабочих больше всего пугал «советский характер» активистского движения. Их отталкивало не то, что движение Хеннеке «скопировано» со стахановского движения, а то, что движение Хеннеке, увеличивая производительность труда, молчаливо соглашалось с оккупацией, демонтажом и репарациями.

Сопротивление рабочих было разнообразным: портили машины активистов Хеннеке, чтобы они не могли работать, а некоторых из них избивали и не допускали к работе.

«Целый год Вы продавали пот своих товарищей русским и забирали свои тридцать серебренников. Еще год не проживешь, негодяй!»; 

«Ты жалкий мошенник, ты сутенер советской эксплуатации немецких рабочих, ты предатель немецких рабочих, ты не избежишь своего заслуженного наказания! Если ты когда-нибудь снова поедешь в Россию, воспользуйся нашим советом и оставайся там, потому что когда-нибудь тебе все равно придется бежать, иначе тебя повесят на ближайшем дереве»⁷³Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 45..

Движение Хеннеке не сделало СЕПГ популярней, так как многие активисты состояли в ней. Это ухудшало и так плохую репутацию партии. Отказ присоединиться к движению Хеннеке олицетворял протест против политики партии⁷⁴Peter Hübner, Konsens, Konflikt, Kompromiß. Soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970, Akademie Berlin, 1995 (Zeithistorische Studien. Herausgegeben vom Zentrum für Zeithistorische Forschung Potsdam. Band 3). S. 35..

В итоге движение стало формальностью, презиралось рабочими и существенно не повлияло на производительность труда. Перенос стахановского движения на немецкую землю не увенчался успехом. Немецкие рабочие не хотели повышать производительность труда, потому что она не влияла на их благосостояние. В то же время они противостояли тому, что бюрократы начали управлять производством.

От заводских советов к «свободным профсоюзам»

Как показывает реализация приказа № 234 и введение сдельщины, директора часто вставали на сторону рабочих и не подчинялись центральной власти. Особенно ярко это прослеживается на небольших частных фирмах и в меньшей степени — на крупных государственных предприятиях.

Заводские советы мешали СЕПГ преобразовывать страну по советскому образцу. Они имели и так огромное влияние, а вакуум власти его усиливал. СЕПГ и СВАГ хотели их ослабить. На заводах мало кто беспрекословно подчинялся СЕПГ, а официальные профсоюзы ОСНП (Объединения свободных немецких профсоюзов) и партийные ячейки были плохо организованы, слабы или отсутствовали.

СЕПГ назначала директорами тех людей, которые были ей лояльны. Однако этих людей выделяло и другое. Они считали себя частью не только партии, но и рабочего коллектива. Согласно статистике СЕПГ, только 6,2 % директоров занимали ту же должность на заводе, что и раньше, в то время как 31 % до повышения работали в администрации, 24 % — в отделе продаж, 18 % — техническими специалистами и 22 % — простыми рабочими⁷⁵Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 46.. Это сближало управленцев и рабочих. Демонтаж усиливал их сближение, так как рабочие доверяли только знакомым товарищам.

В 1947-1948 годы усиливали профсоюзы ОСНП тем, что на их посты назначали только лояльных партии людей. Однако это не всегда работало — даже на крупных заводах, каким был Трансформаторный завод в Берлине, профсоюз признал, что «некоторые рабочие даже не в курсе о существовании здесь профсоюзного руководства»⁷⁶Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 46.. А на заводе электрических аппаратов в Берлине профсоюз решал лишь второстепенные задачи, в то время как основные вопросы решал производственный совет.

В 1947-1949 годы профсоюзы повсеместно заменяли рабочие советы, однако сперва преемственность этих органов сохранялась. В профсоюзное руководство зачастую входили люди из производственного совета. Это играло на руку ОСНП как системе, но не национальному руководству профсоюзов. В профсоюзы часто обращались за помощью, поэтому их уважали рабочие. При этом профсоюзы практически не подчинялись центральному руководству.

Местные организации СЕПГ до 1953 года слабо влияли на заводскую жизнь. Они почти не решали технические вопросы и не удовлетворяли интересы рабочих, поэтому существовали лишь формально. В партийные ячейки чаще всего вступали молодые и низкоквалифицированные рабочие, которых особо не уважали. Как говорил член партийной ячейки на тепловой электростанции Клингенберг: «Если человек не работает в Клингенберге 10 лет, он не имеет ни влияния, ни престижа. Товарищи разделяют эту точку зрения. На последних выборах в производственный совет не было избрано ни одного товарища из СЕПГ…. Из 750 сотрудников в партийной организации состоит 94 товарища»⁷⁷Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 47-48..

Положение слабых, дезорганизованных партийных ячеек стало меняться с 1950 года. Ячейки СЕПГ обрели большее влияние, когда некоторых директоров и профсоюзников заменили на более лояльных партии. Это делали двумя способами: обвиняли человека в незаконной деятельности или контролировали профсоюзные выборы. Поначалу текучка директоров была высокой, потому что люди бежали на запад, а на востоке везде искали козлов отпущения. На заводе «Сименс-Плания» в 1947-1953 годы генерального директора сменяли 5 раз, а главного менеджера — 6 раз⁷⁸Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 48.. Обвинения в коррупции и незаконной деятельности были хорошим подспорьем для СЕПГ, так как в условиях широкого чёрного рынка и хаоса наверняка не знали, виноват человек или нет. Эти обвинения были в основном политическими и отражали схожие процессы в других странах Восточной Европы, например становление бюрократической иерархии.

В то время как профсоюзы крепились на предприятиях, шла «профсоюзная дискуссия» по аналогии с той, что проходила в Советской России в конце 1920 — начале 1921 годов. Однако в 1945-1950 годы в Восточной Германии о профсоюзах дискутировали регулярно — параллельно с другими дискуссиями и выступлениями.

3 апреля 1946 года на расширенном заседании Федерального исполнительного комитета ОСНП Вальтер Ульбрихт прочитал лекцию о «Роли профсоюзных деятелей в хозяйственных организациях» и намекнул, что профсоюзное самосознание скоро изменится. Экспроприация «крупных заводов» и «крупных землевладельцев» «под руководством Социалистической единой партии и профсоюзов полностью обеспечит дальнейшее демократическое развитие». «Это наш путь. Это повлияет на профсоюзы» — одна из первых речей Вальтера Ульбрихта, в которой он сказал об изменении роли профсоюзов. 

Важную роль сыграли события в Большом Берлине⁷⁹Большой Берлин — объединение четырёх союзнических зон Берлина до строительства Берлинской стены.. В нём существовали профсоюзы как советской, так и западных зон. От национального руководства зависело, какую линию примут профсоюзы. Западногерманские профсоюзы защищали права рабочих на капиталистических предприятиях, тогда как профсоюзы советской зоны не могли бороться с народными предприятиями. В Большом Берлине экономическую борьбу связывали и с антисоветскими лозунгами, поэтому национальное руководство ОСНП под давлением СЕПГ заклеймило экономическую борьбу «экономизмом» — пережитком прошлого, к которому не могли вернуться восточногерманские рабочие.

В 1947 году Вальтер Ульбрихт осудил «партийно-политическую нейтральность» некоторых профсоюзников. Это было равносильно привязыванию профсоюзов к партии. Политиков, которые выступали за относительную независимость профсоюзов, замалчивали и клеймили «реформистскими уклонистами»⁸⁰«СВАГ и формирование партийно-политической системы в Советской зоне оккупации Германии» в 2-х томах. РОССПЭН, М., 2014. Том 2. Cтр. 784..

В 1950 году ОСНП признало ведущую роль СЕПГ. Партийные заводские организации начали контролировать профсоюзные выборы напрямую: они отбирали кандидатов и отсеивали влиятельных членов рабочих советов. На разных заводах новую систему вводили разными темпами. Например, крупные государственные предприятия ощутили её первыми. В итоге к 1952 году рабочие относились к профсоюзам как к фарсу⁸¹Corey Ross. Constructing Socialism at the Grass-Roots: The Transformation of East Germany, 1945-65. London, Macmillan, 2000. P. 51..

Даже теперь СЕПГ столкнулась с некоторыми проблемами: 

1. Чем сильней партия контролировала профсоюзы, тем менее престижными и влиятельными они были. Централизация ослабила связи профсоюзов с рабочими;
2. Даже когда престижных «активистов первого часа» заменяли лояльными партии, это не повышало производительность труда.

Коллективные договоры

В 1951 году СЕПГ вновь попыталась установить контроль над трудовыми коллективами. Она ввела коллективные договоры на предприятиях. Они должны были «жёсткими нормами» снизить общий объём заработной платы и адаптировать его под производительность труда. Так СЕПГ хотела улучшить финансовое и экономическое положение зоны и преодолеть дефицит.

СЕПГ столкнулась с теми же проблемами, что и при введении сдельщины: недовольством рабочих, плохой координацией, нелояльностью менеджеров и директоров и перебоями в поставках. Рабочие на предприятиях чувствовали себя как дома. Менеджеры и партийные функционеры предпочитали договариваться с ними и действовать в их интересах вопреки центральному руководству. Они стремились сохранить социальный мир и предложение рабочей силы на предприятиях.

В ходе дискуссий СЕПГ частично согласилась с возможностью конфликтов на социалистическом предприятии и допустила конфликты внутри трудового коллектива⁸²Peter Hübner, Konsens, Konflikt, Kompromiß. Soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970, Akademie Berlin, 1995 (Zeithistorische Studien. Herausgegeben vom Zentrum für Zeithistorische Forschung Potsdam. Band 3). S. 179-187..

Социальные конфликты, описанные выше, решались неформальными связями, в обход правил и без помощи партии, государства и профсоюзов. Нельзя сказать, что конфликтовали только две стороны — бюрократия/чиновничество и рабочие. Например, иногда низовые органы вместе с квалифицированными рабочими действовали против центрального руководства, партии и профсоюзов.

Производственные бригады

Производственные бригады были созданы в ГДР в 1950-х годах по советской модели. В СССР с 1926-1927 годов трудовые коллективы, которые перевыполняли планы, назывались «ударными бригадами». Они и основали стахановское движение, которое возникло в 1935 году⁸³Peter Hübner, Konsens, Konflikt, Kompromiß. Soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970, Akademie Berlin, 1995 (Zeithistorische Studien. Herausgegeben vom Zentrum für Zeithistorische Forschung Potsdam. Band 3). S. 212..

Ударные бригады выполняли несколько функций: 

1. Помогали неграмотным рабочим и крестьянам социализироваться; 
2. Обеспечивали трудовую дисциплину, руководили рабочими и воспитывали их. 

Советский опыт, возможно, сыграл решающую роль в создании рабочих бригад в СОЗ/ГДР. Несмотря на то что немецкие заводы имели бригадирские и прорабские отделы, с 1945 года военная администрация посчитала, что они уже неэффективны.

Производственные бригады не только переняли советский опыт, но и продолжили немецкие традиции. После Первой мировой войны в Веймарской Германии распространилась «групповая сдельная оплата». Группы рабочих заключали контракты с директорами заводов и коллективно повышали производительность труда за большую зарплату. Немецкие рабочие, помня об этой традиции, положительно восприняли производственные бригады.

Первые бригады создавались с осени 1947 года до конца 1948 года в основном как молодёжные бригады⁸⁴Peter Hübner, Konsens, Konflikt, Kompromiß. Soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970, Akademie Berlin, 1995 (Zeithistorische Studien. Herausgegeben vom Zentrum für Zeithistorische Forschung Potsdam. Band 3). S. 214.. Они переняли традиции «групповой сдельной оплаты» и зависели от производственных консультаций на «национальных» предприятиях. Бригады «вовлекали массы рабочих, технической интеллигенции и работников» в обсуждение «прогрессивного опыта работы» и боролись с браком, простоями производства и другими проблемами. Первые бригадные инициативы и активистское движение достигали высоких показателей, но в отличие от движения Хеннеке ослабляли заводскую иерархию и усиливали рабочий эгалитаризм.

Бригады стали систематически появляться в 1950 году. До этого они возникали на некоторых государственных предприятиях, работники которых — и часто добровольно — повышали качество продуктов. Первая бригада начала работать 6 июля 1949 года на текстильной фабрике в Галле и состояла из 16 женщин-работниц. В начале 1950 года существовало уже 1000 «качественных бригад». ОСНП, формируя бригады, прямо ссылалось на советский опыт. 

Впоследствии выяснилось, что мотивы рабочих отличались от мотивов центрального профсоюзного органа. СЕПГ и профсоюзы с помощью бригад не только повышали производительность труда, но и преследовали чёткие политические цели. Так, заместитель председателя ОСНП Руди Киршнер в ноябре 1950 года заявил: «Наша цель должна состоять в том, чтобы к концу 5-летнего плана организовать подавляющую массу работников производства в рабочие бригады, передать дух активистов массе членов бригады, разбить индивидуалистические и одиночные тенденции через коллективную работу в бригадах и воспитание в них коллективистской ответственности, превратить бригаду в ячейку всестороннего развития творческих сил рабочих»⁸⁵Peter Hübner, Konsens, Konflikt, Kompromiß. Soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970, Akademie Berlin, 1995 (Zeithistorische Studien. Herausgegeben vom Zentrum für Zeithistorische Forschung Potsdam. Band 3). S. 225..

Среди рабочих наибольшую роль играли три мотива: 

1. Бригады мало чем отличались от традиционных немецких бригадных объединений 1920-х годов. Они стимулировали самоуважение рабочих и профессионально их реализовывали;

2. Рабочие хотели больше зарабатывать, а в бригаде это удавалось лучше всего;

3. В бригадах рабочие сильней влияли на взаимоотношения работников и директоров. Бригады действительно изменили организацию рабочих процессов и отношения подчинённости.

Как появлялись бригады, проследим на примере завода по переработке бензина в Шварцхайде в декабре 1950 года. Обратимся к докладу об этом: 

«18.12.1950 для группы мастеров К. и 13.12.1950 для групп мастеров Л., Н. и Ш. было созвано штабное собрание, которое открыл руководитель профсоюзного отделения Коли. Ф. В отчете были отражены успехи и недостатки нашего активистского плана и отмечена необходимость формирования бригад. После последовавшей дискуссии профсоюзные работники провели выборы бригадиров. Следует отметить, что каждая бригада избирала своего бригадира»⁸⁶Konsens, Konflikt und Kompromiss : soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970 / Peter Hubner. Berlin : Akademie Verlag, 1995. S. 216..

Каждая бригада излагала свои «задачи и цели» на бумаге. Для этого применялись типовые тексты, основанные на простых принципах:

1. Создавать новые нормы и адекватно их повышать в соответствии с условиями производства;

2. Улучшать и повышать качество производства. Квалифицировать женщин;

3. Повышать производительность труда, организовывать конкурсы, улучшать работу, правильно соблюдать и использовать рабочее время и производственные совещания;

4. Сверхпланово сокращать расходы, экономить основные и вспомогательные материалы, бережно обращаться с инструментами и станками;

5. Предотвращать несчастные случаи и учиться на рабочем месте;

6. Использовать операционные резервы⁸⁷Konsens, Konflikt und Kompromiss : soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970 / Peter Hubner. Berlin : Akademie Verlag, 1995. S. 216..

Бригады должны были повысить производительность труда и рационализировать труд рабочих. Особые надежды возлагали на советский опыт. Существовали разные методы: от пересмотра рабочих процессов до продления срока эксплуатации машин. Некоторые из них приводили к ещё большему разделению труда. Хотя бригады закрепляли конвейерную, «фордистскую» форму производства, рабочие противостояли ещё большему разделению труда.

Широко распространилась практика, когда машиностроители и заводчане обязывались самостоятельно выполнять подготовительные и вспомогательные работы. На первый взгляд эта инициатива не казалась рациональной. Однако рабочие вполне рационально её объясняли. Бригады, взяв на себя обязательства по вспомогательным работам, ещё сильней контролировали производство и легче маневрировали на нём. 

Рабочие активно поддерживали бригадное движение. Мы видим это по росту численности бригад: в мае 1950 года насчитывалось 6 тыс. бригад, а в июне — 16 445. В конце 1950 года существовало 98 тыс. бригад, в которых состояло 663 тыс. рабочих. Даже если эти цифры и формальные, мы полагаем, что рабочие возлагали большие надежды на бригады. Они быстро вливались в повседневную жизнь рабочих. 

Производственные бригады столкнулись с большой проблемой. Когда предприятие было финансово автономным, директора никто не сковывал — он прислушивался к инициативам рабочих. Однако в 1949-1952 годы в ГДР сложилась советская система управления и предприятия стали менее независимыми. Теперь директор получал план «сверху» и не влиял на него, поэтому трудовые коллективы стали менее автономными. Директор стремился выполнить план и противился инициативам рабочих, так как они не влияли на успешность предприятия — учитывались лишь количественные показатели. Некоторые инициативы бригад помогали директорам, некоторые даже не замечали, но чаще они разочаровывали и раздражали директоров. Директора начали давить на партию, чтобы пресечь распространение производственных бригад.

Ещё одна социальная группа на предприятиях — профсоюзные работники. Профсоюзы в ГДР, как и в других соцстранах XX века, отошли от защиты прав трудящихся и стали «приводными ремнями», которые стимулировали производительность труда. Производственные бригады подрывали их положение. Рабочие реже обращались в профсоюзы и решали конфликты и вопросы по организации труда самостоятельно. Это лишало профсоюзы какого-либо влияния. Профсоюзники теряли контроль над производственными бригадами, поэтому они противились их распространению.

Зимой 1950 года СЕПГ вернула контроль над производством в руки директоров и партийных ячеек. Бригады не исчезли и оставались на многих предприятиях, но в 1950-1953 годы их распространение временно приостановили.

На примере бригад мы видим, как низовая бюрократия — экономическая и профсоюзная — постепенно осознаёт свои интересы и вступает в конфликты с рабочими, которые сглаживают отчуждение от своего труда.

Трудовые конфликты и забастовки

Когда профсоюзы заменили рабочие советы, последние изменили свою роль не только в управлении производством, но и в защите прав рабочих. Первоначально к забастовкам относились положительно:
«Забастовка является самым сильным оружием профсоюзного движения за представление интересов для улучшения экономического и социального положения трудящихся, так как они вытекают из принципов и требований ОСНП. Право на забастовку используется профсоюзным движением в борьбе против капиталистического предпринимательства и сопутствующих ему условий. Право на забастовку относится к решающим основным профсоюзным правам. Как его применять, они решают сами в соответствии с принципами демократического права на забастовку»⁸⁸Konsens, Konflikt und Kompromiss : soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970 / Peter Hubner. Berlin : Akademie Verlag, 1995. S. 179..

СЕПГ, как КПСС и другие партии Восточной Европы, кроме Югославской, не признавали, что на предприятиях остались элементы капиталистических отношений. В первые годы рабочие советы смягчали иерархию, а затем на смену им пришли бригады. 

Если существует иерархия и подчинение, то существует и различие интересов. СЕПГ признавала иерархию, но отрицала различие интересов: «Если наши предприятия социалистические, то зачем бастовать?»

Формально рабочие могли бастовать, но 19 сентября 1946 года СЕПГ приняла резолюцию «Основные права германского народа», в которой право на труд упоминалось, а право на забастовку — нет. О забастовках не говорилось и в первом проекте конституции ГДР, который обсуждался 14 ноября 1946 года:

«Право на создание ассоциаций по повышению заработной платы и улучшению условий труда гарантируется каждому. Все соглашения и меры, направленные на ограничение или воспрепятствование этой свободе, являются незаконными и запрещены. Признанные профсоюзы находятся под защитой Республики»⁸⁹Konsens, Konflikt und Kompromiss : soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970 / Peter Hubner. Berlin : Akademie Verlag, 1995. S. 180. 

Одобрят ли право на забастовку, зависело и от профсоюзов. Предполагалось, что ОСНП будет работать в Западной Германии. Поэтому ОСНП должно было внести в свои принципы право на забастовку, чтобы его поддержали западногерманские рабочие.

Правила проведения забастовок включили в устав ОСНП как Приложение № 4 и в 14 статью конституции ГДР: «Право на принадлежность к объединениям по повышению заработной платы и улучшению условий труда гарантируется каждому. Все соглашения и меры, ограничивающие эту свободу или направленные на ее ограничение, являются незаконными и запрещенными. Право профсоюзов на забастовку гарантировано»⁹⁰Konsens, Konflikt und Kompromiss : soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970 / Peter Hubner. Berlin : Akademie Verlag, 1995. S. 180.

После того как конституция вступила в силу, 19 апреля 1950 года, Временная народная палата приняла «Закон о труде в целях развития и ухода за трудящимися, повышения производительности труда и дальнейшего улучшения материального и культурного положения трудящихся и наёмных работников». В законе не упоминалось право на забастовку⁹¹Konsens, Konflikt und Kompromiss : soziale Arbeiterinteressen und Sozialpolitik in der SBZ/DDR 1945-1970 / Peter Hubner. Berlin : Akademie Verlag, 1995. S. 180.

Вместо этого в 4 параграфе сказано: «В нашем новом демократическом порядке, в котором ключевые предприятия принадлежат народу, право соучастия рабочих и служащих как решающей силы в государстве, в управлении экономикой будет реализовываться демократическими государственными органами. Свободные профсоюзы Германии являются законными представителями работников и служащих на предприятиях в администрациях для защиты их трудовых прав и интересов на производстве, в области охраны труда, соблюдения условий труда, предусмотренных законом, и заработной платы».

Здесь сказано о совпадении общественных, коллективных и индивидуальных интересов, но на деле они не совпадали.

Аргументировали это тем, что государство и государственные предприятия выражают интересы трудящихся, потому что ими правит рабочий класс. Ему не за что бороться, ведь его интересы реализуются. Так считали бывшие коммунисты в СЕПГ и часть руководства ОСНП, которая стояла на коммунистических позициях. 

Коммунистически настроенные политики в этом не сомневались. Они искренне расстраивались, когда рабочие действовали не по их плану. Забастовки были большой проблемой для социалистической системы XX века, так как бюрократия легитимизировала свою власть через «государство рабочих и крестьян», а управление государственной собственностью — через её «народный» статус. Это основной аргумент в борьбе с забастовкам в ГДР с конца 1940-х до конца 1980-х годов. Основной производственный орган ГДР назывался «Народным предприятием». 

Тождество общественных и личных интересов — фундаментальная ошибка, которая сказывалась на политике. 

Тем не менее право на забастовку оставалось в Конституции ГДР до 1968 года. Оно исчезло в новой Конституции 1968 года. Однако, когда действовала первая Конституция, 19 апреля 1950 года вышел Закон о труде. В нём не упоминалось право на забастовку, поэтому фактически оно было мёртвым правом первой Конституции.

При этом 6 статья Конституции «О бойкотировании демократических институтов и организаций» запрещала противодействовать общественным организациям. Понятие бойкотирования точно не определили, поэтому в него могли входить и остановки работы предприятий. Наказания были жёсткими — вплоть до смертных приговоров.

Бюрократия пошла на компромисс с рабочим классом, но лишила его возможности сопротивляться. Несмотря на запрет забастовок и борьбу с ними, они всё равно случались. Ниже мы кратко расскажем о их практике.

Практика забастовок

В 1946-1948 годы в Восточной Германии рабочие бастовали меньше, чем в Западной Германии. Это связано с тем, что советская плановая модель неадекватно связывала производство с потреблением. Поэтому повышение зарплаты не увеличивало покупательную способность населения, так как дефицит сопровождал бюрократическую планомерность. Он усиливался особенностями Восточной Германии — послевоенными разрухой и низкой производительностью труда. СВАГ замораживала зарплаты, поэтому забастовки с требованиями их повысить были несвоевременными.

Поэтому количество забастовок по экономическим вопросам — зарплате или коллективному договору — происходилии нечасто. Они составляли всего 13 из 81 зафиксированных остановок работы за 1945-1949 годы⁹²Andre Steiner. Streiks in der DDR: Ursachen, Abläufe und Ausmaß. Central European Papers 2018, 6(1). S. 103..

Почти 60 % забастовок требовали права совместного управления⁹³Andre Steiner. Streiks in der DDR: Ursachen, Abläufe und Ausmaß. Central European Papers 2018, 6(1). S. 103.. Чаще их проводили на частных предприятиях. Забастовки сопровождали кампанию ОСНП 1946 года, которая усиливала влияние рабочих советов на управление частным производство. Капиталисты возражали против того, что равносильно косвенной национализации. На них не только давили забастовками — им угрожала СВАГ. Так как забастовки поощрялись ОСНП, мы их рассматриваем в контексте социально-экономических преобразований СЕПГ-СВАГ.

Интересно, что «согласованные» забастовки проводились на частных, а не на государственных предприятиях. Потому что, по мнению СЕПГ-СВАГ, раз предприятия национализированы, они управляются рабочим классом, а значит, ему не нужно давать больше прав.

Между основанием ГДР в 1949 году и кризисом 1953 года проходило много забастовок, но точных цифр нет. В эти годы формы рабочих протестов были очень близки к традиционным формам рабочего движения Веймара. 

Рабочие подняли бунт в 1951 году на САО «Висмут» в Зальфелде. Причины забастовки банальные — тяжёлые условия труда, плохое жильё и возмущение рабочих, что репарации их ущемляют. До забастовки рабочие столкнулись с полицией. После беспорядков «зачинщиков» арестовали, а часть из них осудили. Для оккупационных властей протест не прошёл бесследно — они улучшили продовольственное снабжение и жилищные условия⁹⁴Andre Steiner. Streiks in der DDR: Ursachen, Abläufe und Ausmaß. Central European Papers 2018, 6(1). S. 104..

Демонтаж и репарации

Политику СССР в отношении Восточной Германии хорошо иллюстрирует речь маршала Жукова: «В области экономического порядка в Германии первый и важный вопрос, за который нужно сейчас же взяться и выполнить его в кратчайший срок, не затягивая выполнения этого вопроса, — это покрыть издержки войны для нашей страны вывозом из Германии всех военных трофеев и репарационных платежей, которые обязана Германия уплатить […] Надо исходить из того, что мы гости здесь не вечные, мы не будем постоянно в Германии жить, поэтому на бесконечность рассчитывать здесь не следует. Нам нужно быстрее вывезти всё, что нужно вывести в счёт покрытия издержек войны […] Обстановка не может быть одинаковой, в неё могут быть внесены серьёзные поправки, могут быть внесены различные коррективы в государственное устройство, экономику, жизнь и прочее. Поэтому наша главнейшая задача — вывести быстрее всё, что можно и что нужно. То, что можно сделать за пять лет, надо стремиться к тому, чтобы сделать за год, полтора»⁹⁵СВАГ и немецкие органы самоуправления. 1945-1949. Отв. ред. и отв. составитель Н.В.Петров; составители: О.В. Лавинская и Д.Н. Нохотович. – М.: РОССПЭН, 2006. С. 137.. 

Советская администрация выполняла «пятилетку» демонтажа «в полтора года».

Историки по-разному оценивают экономические последствия демонтажа. Они справедливо указывают, что демонтаж некоторых предприятий высвободил необходимые ресурсы для других предприятий. Тем самым демонтаж не тормозил экономический рост. Однако при тотальном послевоенном дефиците плюсов от перераспределения ресурсов было мало. Сильнее всего демонтаж ударил по железным дорогам. Ухудшилась логистика между всеми отраслями. Это мешало восстанавливать промышленность не только в 1940-е, но и в дальнейшие годы.

Ещё одним следствием репараций стало советское указание производить строго определённую продукцию. Из-за этого расширялись отрасли, которые были менее развиты на территории СОЗ. В этот период в странах Восточного блока шла индустриализация, и Восточной Германии отводилась роль поставщика высокотехнологичной продукции, например тяжёлого машиностроения. Машиностроение было слабо развито в СОЗ, поэтому «реиндустриализация» по политическим причинам вызывала диспропорции в экономике. 

Демонтаж отрицательно влиял на настроения людей. Рабочие разочаровывались в СССР и СЕПГ: демонтаж родных для них заводов вёл к апатии, а поиск новой работы и переквалификация множили конфликты.

Советские акционерные общества

Чтобы разобраться с демонтажом и репарациями, 200 крупнейших и высокотехнологичных предприятий СОЗ преобразовали в Советские акционерные общества (САО), которые стали собственностью СССР.

К 1948 году их объединили в 23 акционерных общества по производственному принципу. Они составляли 0,3 % всех предприятий и выпускали почти четверть продукции СОЗ. На них работало 14.6 % трудящихся зоны. Доля САО в промышленности зоны варьировалась от 2 % в текстильной до 55 % в химической промышленности⁹⁶Кынин Г.П., Лауфер Й. (сост.) СССР и германский вопрос. 1941-1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. VI. С. 56.

Когда в САО внедрили долгосрочное планирование, это плохо сказалось на планировании экономики ГДР, так как САО не сотрудничали с местными органами СВАГ и НЭК. Так как САО управлялись не СВАГ и НЭК, а Главным управлением советским имуществом за границей (ГУСИМЗ), то НЭК и ГУСИМЗ закономерно конфликтовали. СВАГ в таких конфликтах чаще вставала на сторону НЭК, так как стремилась восстановить промышленность зоны и стабилизировать её социальное положение. До лета 1949 года САО были скрыты за семью печатями. Даже СВАГ не знала, что на них происходит, так как ГУСИМЗ подчинялось Совету Министров СССР. По сути, долгосрочное планирование в САО противоречило долгосрочному планированию в ГДР и порождало в ней анархию.

В САО трудились немецкие рабочие, немецкие технические специалисты и немецкие директора, но высшие руководящие должности занимали советские граждане. Они порой считали, игнорируя социальные условия Восточной Германии, что САО должны работать на советский принципах:

«Большинство генеральных директоров не установило деловой связи с общественными организациями — производственными советами, профсоюзами, антифашистскими партиями и органами немецкого самоуправления. Некоторые директора не поняли, что советские предприятия в Германии должны руководствоваться законами, действующими в Германии.

На заводе “Отто Грузон” (г. Магдебург) генеральный директор тов. Бекасов неоднократно заявлял представителям производственного совета, что для предприятий советских акционерных обществ действительны только советские законы. Тов. Бекасов издал приказ № 8 от 22 декабря 1946 г. о снятии с работы директора завода Мельцера, члена СЕПГ, за невыполнение производственного плана в 1946 году. Мельцер работал на этом заводе инженером более 13 лет, при гитлеровском режиме 7,5 лет находился в заключении в концлагере. Производственный совет и СЕПГ в связи с увольнением Мельцера без их ведома выражают большое недовольство. Производственный совет отстранён тов. Бекасовым от участия в рассмотрении производственных вопросов.
Ни на одном предприятии не заключено соглашений с производственным советом»⁹⁷Советская военная администрация в Германии, 1945-1949 гг.: Экономические аспекты деятельности: сборник документов / отв. ред. и отв. сост. В. Кнолль; сост. И.А. Зюзина, О.В. Лавинская. Том 1. 1945-1947 гг. – М.: Международные отношения, 2016. С. 526..

САО играли не только экономическую, но и социальную роль. СЕПГ призывала остановить демонтаж. Демонтаж прекратился, но остались репарации из текущего производства с сохранением рабочих мест. Рабочие не радовались работе на САО, потому что на них были самые суровые условия труда. А люди, проживающие рядом с ними, вспоминали о репарациях, которые истощали экономику ГДР и мешали ей развиваться. 

САО играли и командно-административную роль в создании экономики ГДР. Это хорошо иллюстрируют отчёты СВАГ:

«Следует сказать, что отдельные товарищи при решении ряда вопросов (приемка заводов, использование немецких кадров и т.д.) ориентируются на дальнейшие задачи, на обстановку в будущем, когда окончится оккупация Германии. Это учитывать, конечно, следует, но в первую очередь надо руководствоваться современным положением, т.е. надо исходить из того, что оккупация и зоны существуют, что и наши заводы будут работать главным образом на репарации, что законы капиталистического рынка сейчас регулируются в нашей зоне СВАГ. И, конечно, вопросы рентабельности учитывать следует, но надо составлять план и выполнять план той продукции, которая нужна СССР»⁹⁸Кнолль, В. Советская военная администрация в Германии, 1945-1949 гг. В 2 т. Том 1 / отв. ред. и отв. сост. В. Кнолль; сост. И. А. Зюзина, О. В. Лавинская – Москва : Международные отношения, 2016. С. 223..

Бюрократия

Общетеоретический анализ

Выше мы показали противоречия между рабочими советами, которые выражали экономические интересы рабочих, и бюрократией. Теперь разберёмся с истоками этих противоречий.

Мы подробно проанализируем восточногерманскую бюрократию в следующих частях. В 1945-1952 годы она только складывалась, хотя уже осознавала свои интересы. Сейчас мы остановимся на общетеоретическом анализе.

Для многих неочевидно, но в социальном плане бюрократия не тождественна рабочим. Мы сами два года назад считали бюрократию «подклассом» внутри рабочего класса. Это неверно.

Обратимся к ленинскому определению классов:

«Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства»⁹⁹В.И. Ленин. ПСС. Т. 39. С. 15.

Общественное производство надо понимать как прямое участие в производстве. Всё общество вовлечено в экономику в конечном счёте, но это не значит, что все вовлечены в него напрямую. Классами являются «большие группы», которые вышли из общественного производства: капиталист как собственник средств производства и рабочий как производитель товара. Когда с развитием общества расширяется разделение труда, возникают социальные группы, которые не участвуют в материальном производстве. Они важны для капиталистической системы, но не являются классами. 

Они выходят, например, из политических отношений, как госслужащие и бюрократия. 

Бюрократия — наиболее самостоятельная группа госслужащих, которая реализует свои интересы, используя высшие и средние посты в государстве. Критерии бюрократии размыты, поэтому её сложно выделить среди остальных госслужащих. Один из явных критериев — возможность принимать политические решения. 

Особенности бюрократии капиталистического государства:

1. Она выражает интересы капитала в целом;
2. Она выражает свои специфические интересы;
3. Отдельный бюрократ может стать капиталистом и посредником между частным капиталом и государством в экономике; 
4. Государство в эпоху государственно-монополистического капитализма стихийно становится государством «нового типа» и напрямую управляет экономикой. Появляется государственный капитализм. Поэтому бюрократия капиталистического государства становится «хранителем», управленцем и выразителем чаяний государственного капитала — не отдельный бюрократ, но бюрократы в целом.

Рабочая бюрократия и капиталистическая бюрократия — элементы административного аппарата — государства, — но они различаются, так как их государства разные. 

Государство в классовом обществе появляется, потому что один класс устанавливает экономическое господство, которое выливается в господство политическое. В социалистических обществах XX века государство развивалось, потому что рабочие не могли экономически господствовать напрямую. 

Государство в советском обществе играет бо́льшую роль в экономике, чем при капитализме. Бюрократия и её государственный аппарат становятся активными экономическими субъектами. Бюрократию даже можно разделить на тех, кто выполняет больше экономических функций, например работники Госплана и директора предприятий, и на тех, кто меньше — партийная и военная бюрократия.

Бюрократия самовоспроизводилась, потому что её функции были незаменимы, так как рабочие не могли управлять экономикой. Она не была владельцем и экономической функцией, как пролетарий или капитал. Она выполняла некоторые задачи буржуазии без буржуазии: организовывала производство, оплачивала труд рабочих и т.д.

В социалистическом обществе бюрократия не владела собственностью. Завод не принадлежал директору: его в любой момент могли уволить и он ничего не мог сделать со своим заводом. 

Бюрократия была посредником и обслуживала экономические связи экономических укладов. Она постепенно подчиняла себе экономические связи и ставила их на свою службу. Она могла это делать из-за своей промежуточной роли в общественном производстве. Поскольку она играла весомую роль в административном аппарате, она управляла экономикой.

Бюрократия в соцобществе была похожа на класс больше, чем бюрократия в капобществе, но классом она не являлась. Концепция «нового класса» и теория государственного капитализма неверны. Бюрократия управляла средствами производства, так как рабочий класс, который не мог ими управлять, передал ей некоторые свои права. 

Социалистическую бюрократию многое связывало с рабочими:

1. Рабочие-бюрократы были идеологизироваными и стремились построить коммунизм. Так как он предполагает отмирание бюрократии, идеологическое обоснование действий бюрократов противоречило их социальному положению;
2. Рабочие составляли большинство трудящихся, поэтому промежуточное социальное положение бюрократии зависело от того, как трудятся рабочие. Мы видим противоречие. Бюрократия больше заинтересована не в удовлетворении интересов рабочих, а в сохранении своего положения. А рабочие нужны, потому что они обеспечивают её положение через производство. И рабочие, и бюрократия заинтересованы развивать производство. Восточногерманская бюрократия отличалась от бюрократии других соцстран. Она находилась в высокоиндустриализированной стране, в которой в 1945 году наёмные промышленные рабочие составляли 40 % всего населения и около 75 % всех занятых. Она зависела от рабочих и технической интеллигенции больше, чем бюрократия других соцстран;
3. Бюрократия воспроизводила рабочих, так как формировалась из низов и зависела от социальной мобильности трудящихся;
4. Рабочая бюрократия, как и рабочие, поначалу не хотела реставрировать капитализм, так как это лишило бы её власти и привилегированного положения. Все желали поддерживать сложившуюся систему, и это её укрепляло. Восточную Германию в любой момент могло поглотить другое государство. Бюрократия это осознавала, поэтому боялась, что не удержит власть, если произойдет реставрация капитализма. 

Суть любой бюрократии — власть через управление. Её коренные интересы — вечное и неизменное сохранение госаппарата — противоречат коренным интересам рабочего класса, который стремится подчинить себе госаппарат, чтобы он отмер. В этом заключается антагонистическое противоречие между бюрократами и рабочими. 

Первая сторона противоречия — бюрократия, имея политическую власть, старалась подчинить себе рабочих, чтобы усилить свою власть.

Вторая сторона противоречия — рабочий класс должен взять власть над госаппаратом, чтобы уничтожить классы.

Между бюрократами и рабочими существует непримиримое противоречие. Противоречие надстроечное — социально-политическое. 

При капитализме рабочему противостоят капитал как отчуждённый труд и капиталист как олицетворение капитала.

В соцобществе XX века политически неграмотному рабочему противостояло государство. Его олицетворял бюрократ, который отчуждал от рабочего политическую власть над его трудом.

Это противоречие проецировалось на экономику:

1. Бюрократия регулировала цены, зарплату, соцобеспечение. Она выступала в форме работодателя для рабочих и играла роль буржуазии в обществе без буржуазии. Хотя рабочая сила в СССР не была товаром, она принимала его форму;
2. Бюрократия ограничивала права рабочих и мешала им реализовывать свои интересы на предприятиях;
3. Бюрократия стремилась расширить производство и подчинить рабочий класс как основного производителя своим интересам. Она сохраняла положение рабочего как «винтика», не позволяя ему принимать политэкономические решения. 

Противоречия между рабочими и бюрократами исходят из противоречивого характера рабочего государства. С одной стороны, оно порождается классовым обществом, а с другой — оно развивает бесклассовое общество.

Бюрократия рабочего государства наследовала революционные преобразования, проводила их, но одновременно боролась с ними, так как они ограничивали её полномочия. Как писал Маркс: «Там, где “бюрократия” является новым принципом, где всеобщий государственный интерес начинает становиться “обособленным” для себя и в силу этого “действительным” интересом, бюрократия борется против корпораций, как всякое следствие борется против существования своих предпосылок»¹⁰⁰К. Маркс. Ф. Энгельс. ПСС. Т. 1. С. 270..

Мы наметили общий вектор осмысления бюрократии. Не рассматривайте наши рассуждения как всеобъемлющий анализ — это лишь первые заметки. Мы продолжим осмыслять феномен восточногерманской бюрократии и дополнять наши положения.

Причина появления советской бюрократии — противоречие в рабочем классе. Противоречие между возможностью управления и невозможностью реализовать его в конкретных условиях. Бюрократия должна была сглаживать противоречия между рабочими, но она начала от них отдаляться. 

Заключение

Немецкие рабочие скептически отнеслись к советским трудовым и экономическим отношениям. Меры, которые носили отчуждающий характер и овладевали рабочим классом — сдельная заработная плата, индивидуальное активистское движение, — рабочие отвергали. Эти меры настраивали рабочих против своей партии. В 1945-1952 годы они не вызвали массовых протестов против режима. 

Более эгалитарные формы отношений, которые стояли на исторической почве — советы, бригады, профсоюзы, — рабочие принимали и адаптировали в низах. Они сглаживали ими заводскую иерархию и стабилизировали положение.

Бюрократия старалась ограничить эти меры, чтобы рабочие не выходили за отведённые рамки.

Квалифицированные рабочие соглашались с режимом, но на грани открытого протеста. Рабочие не хотели свергнуть бюрократию, да и в любом случае они не могли этого сделать. Они стремились ограничить её вмешательство в производство. 

Немецкие рабочие воспринимали демонтаж и репарации как эксплутацию, поэтому они отворачивались от партии. Хотя это не было реальной эксплуатацией. СЕПГ солидаризовалась с рабочими в вопросах демонтажа и репараций — ни то, ни другое она не поддерживала. В личных разговорах с представителями СВАГ даже Ульбрихт протестовал против таких мер. 

СЕПГ шла по лезвию бритвы. С одной стороны, демонтаж и репарации подрывали легитимность СЕПГ в стране, а с другой — они гарантировали её власть, пока их получал СССР. Соответственно, в столь двойственном положении находилась и немецкая бюрократия. Поэтому в отношении с рабочими немецкое руководство стимулировало производство на репарации, но в отношении с СССР оно снижало репарации. 

Отношения между рабочими и СЕПГ, которые сложились в 1945-1952 годы, были очень хрупким компромиссом. Любая неосторожность правительства могла стать искрой.

К Восточной Германии применим термин «бонапартизм». Господствующий класс раскололся и не мог установить своё господство. Госаппарат отстранился от него, чтобы проводить его господство и лавировать между ним и другими классами. Подробнее об этом — в следующих частях.