Похоже, каждый из нас знает, что творилось в стране в 1917 году: сначала пал царизм, потом прошла череда кризисов и свершилась, наконец, Октябрьская революция. Факты известные. Раз так, то попробуйте ответить на наш каверзный вопрос.

В разгар июльского кризиса, когда большевики якобы пытались узурпировать власть и покончить с капитализмом, миллионер Мешков подарил им 200 тысяч рублей, да и не только он им помог — почему и зачем? Фабриканты явно понимали, к чему стремятся коммунисты, поэтому должны были поддерживать буржуазное Временное правительство, а не большевиков. Но они их поддерживали и, получается, сами себе копали могилу.

Перед нами — один из тех процессов, которые не вписываются в общепринятую историю и заставляют задуматься о том, откуда они вообще взялись. Причём если поискать ещё лучше, то окажется, что 1917 год изобилует подобными неясностями.

Андрей Шадрин, преподаватель истфака МГУ, продолжает читать лекции для нашего московского кружка. В них он старается затрагивать как можно больше таких, на первый взгляд непонятных процессов.

К примеру, в сегодняшней лекции он рассказал нам не только о том, почему Мешков и другие фабриканты помогали большевикам, но и о том, что общего имелось во взглядах Ленина и Корнилова, как большевикам удалось подавить Корниловский мятеж, не спустив чьей-либо крови, и почему провалилась диктатура Керенского, хотя тот обладал чрезвычайными полномочиями.

Партия большевиков растёт

Как мы помним из прошлых лекций, события в феврале и октябре 1917 года — это части единого революционного процесса, вызванного общими для обеих дат причинами. Они подтолкнули огромные массы людей к осознанию, что существующие отношения надо менять. Однако как это делать, партии и фракции внутри них понимали по-разному. 

То же самое касается и июльских событий, когда в России произошёл коренной перелом. Отношение к нему — если говорить о большевистской партии — было неоднозначным. Большая часть большевиков считала, что контрреволюция восторжествовала и никаких перспектив революция не имеет. На таких позициях стояла почти половина делегатов VI съезда РСДРП, который состоялся в августе. 

Но Ленин считал совершенно иначе. Он опирался на несколько выводов. 

Во-первых, он заметил, что Двоевластие окончилось и завершился демократический период революции. Это было время полной и безраздельной свободы слова, печати, политических партий. Запомним это замечание.

Во-вторых, Ленин считал, что наступает период диктатуры. Большевистскую партию запретили, а его членов арестовывают. Прибавим сюда «Ленина-шпиона», «немецкие деньги» и прочие манипулятивные приёмы. Всё это указывало на то, что власть была просто не в состоянии решить свои проблемы, не обращаясь к насилию. А оно, естественно, должно было опираться на военную силу. Власть, опирающуюся на военную силу, иначе как диктатурой назвать нельзя.

Для Ленина эти выводы были совершенно очевидными. Но отнюдь не очевидными для большинства членов большевистской партии. Замечания, которые были сделаны Лениным во второй половине июля, постоянно находили подтверждение. Что мы видим в июле–августе 1917 года?

Во-первых, большевики превратились, по сути дела, в единственную оппозиционную политическую силу. Потому, что все остальные социалистические и революционные партии фактически оказались в охвостье Временного правительства. Собственно говоря, и состав Временного правительства был социалистическим.

Во-вторых, далеко не все члены этих социалистических революционных партий соглашались со своим руководством. Партия эсеров раскололась. Значительная часть левых эсеров стала представлять реальную силу, которая влияла на общий политический процесс. Например, по отношению к Временному правительству они занимали ничем не отличающуюся от большевиков позицию, — то есть они выступали против Временного правительства. 

С меньшевиками произошла примерно та же ситуация, но не без нюансов. Дело в том, что РСДРП на 1917 год не делилась на меньшевиков и большевиков. И те и другие входили в общие партийные организации. Для большевиков это было просто спасением, потому что их было очень мало, а повсеместную политическую деятельность надо было продолжать. Поэтому они шли с меньшевиками вместе. Но это также привело к тому, что на низовом уровне социал-демократические партийные организации оказались очень удобным местом для пропаганды большевистских идей. Поэтому в итоге низы меньшевистской партии отрывались от партийного руководства. Значительная часть меньшевиков по вопросу об отношении к Временному правительству солидаризировалась с большевиками.

Таким образом, влияние большевиков, их реальная роль в этих событиях определялась не численностью их партии, а именно тем, какая доля других революционных партий разделяла позиции большевиков по конкретному политическому вопросу. 

Забегая вперёд, отметим ещё одну тенденцию, которую Ленин не предсказывал в июле, но которая была вполне закономерна, а именно посмотрим, как росла сама большевистская партия. За август, в особенности после Корниловского мятежа, численность большевистской партии превысила 200 тысяч членов, в то время как в начале февраля она составляла 22,5 тысячи. Но это чисто формальная цифра, которая к реальности имела мало отношения. На самом деле, действовавших большевиков на февраль-март 1917 года, по разным оценкам, едва ли насчитывалось более двух–трёх тысяч.

О чём это говорит? Это говорит лишь об одном — недовольные существующим порядком вещей обращали свой взор не на меньшевиков, эсеров или анархистов, а прежде всего на большевиков. Наконец, приведём и другие факты, не очень распространённые, но весьма характерные. На большевиков рассчитывали далеко не только революционно и социалистически настроенные люди. Например, знаменитый ещё до революции меценат и миллионер Мешков. После июльских событий он выделил 200 тысяч рублей в пользу большевистской партии — огромную сумму, которая не идёт ни в какое сравнение с той, что приписывалась Ленину в качестве гонорара за его деятельность от германского генерального штаба…

Речь идёт об эпизоде с Готье и его 40 тысячах долларах. Он якобы передал эту сумму, которую получил по наследству, большевистской партии, и это рассматривалось как гонорар за антивоенную деятельность большевиков и Ленина. К этому мы ещё вернёмся. 

Другая история связана с генералом Потаповым — начальником контрразведки Западного фронта. Он сам обратился к боевой организации большевиков с предложением о сотрудничестве. Подобных фактов было, на самом деле, немного, но их надо учитывать.

Что заставило этих людей, не имевших никакого ранее отношения к политике, тем более к революции, обратить свои взоры на большевиков? Почему они решили помогать большевикам? Как это объяснить? 

Всё, что делали большевики в апреле и после июльских событий, указывало на то, что они были единственной силой, способной сохранить страну.

Россию необходимо преобразовать

На самом деле, трактовка «Краткого курса», которая безусловно отдаёт приоритет мировой революции, — это идеология, которая сформировалась в послереволюционный период. Революция превыше всего, всё ради революции, все жертвы революции оправданы и даже грехи революции — всё очищается самим смыслом революции.

Но если мы обратимся к ленинским работам в канун революции, в условиях Первой мировой войны, когда его обвиняли в предательстве, мы увидим, что никакого предательства там близко не было. Потому, что Лениным руководило, безусловно, стремление осуществить Мировую революцию, но он-то думал прежде всего о революции в России. А если взять работы, где анализируется Первая русская революция, то там, по сути, вообще нет речи ни о какой мировой революции. Он говорит о необходимости революции в России. «Россия беременна революцией» — это слова Ленина. Как к этому должны отнестись революционеры-большевики? Смотреть на неё как на преддверие мировой и возглавить её. 

Поэтому ни о какой социалистической мировой революции в 1905–1907 годах речь не шла. Говорилось о необходимости преобразования России. И эти ленинские взгляды безусловно облекались в новые формы, созданные новыми условиями. Но суть оставалась одна. Кроме того, лозунг социалистической революции в России не был буквальный: он был всего лишь направлен на ту мысль, что революция открывает преддверие социализма, а не сам социализм. 

Господствовали олигархи, которые нажили свои миллионы на распродаже интересов страны. У власти — люди, которые отказались от своего суверенитета, чтобы выполнять распоряжения союзников. Куда они могут в этих условиях привести страну? Ясно куда — к её уничтожению. Значит, оставался выбор: идти за Временным правительством и быть готовым к тому, что через некоторое время суверенной России не будет, или бороться за суверенную Россию. Поэтому патриоты делали выбор в пользу большевиков.

Но далеко не все. Потому, что помимо Потапова был генерал Корнилов и таких, как генерал Корнилов, в армии было большинство. Они тоже были патриотами. Но они представляли себе будущее страны только при условии, если Россия одержит победу в войне. Их можно за это осуждать, но они давали присягу: они солдаты и офицеры. Они делали выводы и действовали в соответствии со своими военными представлениями. Если идёт война, долг любого военного — сделать всё для победы, иначе он станет предателем. Вот так рассуждали эти люди.

Исходя из этих логических посылок делался вывод, что надо убрать всё, что мешает этой победе осуществиться. Надо убрать все свободы и Советы, а самое главное — солдатские комитеты. В таком случае можно было бы перечеркнуть все договоренности, которые были заключены с Петроградским гарнизоном, и ввести чрезвычайное положение. По сути, это и есть диктатура.

В чём не прав был Корнилов? Он был прав как военный, правда, выступил он в роли политика, то есть не в своей роли. Понятие капитуляции не вписывается в устав и присягу. Он действовал по своей логике. Для него главное условие сохранения будущего России сводилось к тому, что надо одержать победу в войне. Ради победы в войне надо было навести в стране порядок — убрать большевиков, убрать солдатские комитеты, запретить всевозможные сходки.

Да, был Потапов, Бонч-Бруевич и целый ряд других офицеров и генералов генерального штаба, которые активно сотрудничали с большевиками. Но если посмотреть на расклад внутри офицерского корпуса в июле-августе семнадцатого года, много ли таких Потаповых и Бонч-Бруевичей можно найти?

Демократия — это катастрофа 

В чём ещё прав Корнилов и верен корниловский подход? В условиях демократии вывести страну из катастрофы невозможно. В этом вопросе у Корнилова нет расхождений с представлениями Ленина. Всё зависит от классовых позиций. Корнилов был по-своему прав, точно также как по-своему и исторически прав был Ленин. Они оперировали фактически одной и той же логикой: демократия — это катастрофа. Таким образом, и Корнилов, и Ленин одинаково ставили вопрос о власти, о дальнейшей судьбе Временного правительства. 

Другое дело, что Ленин этот вопрос ставил осознанно, а Корнилов, по всей видимости, до поры до времени — неосознанно. Сомневаемся, что 17 июля, когда его назначили Верховным командующим, он думал о необходимости свержения власти Керенского. Керенский ему не нравился — это однозначно, — но он серьёзно не задумывался о том, чтобы организовать заговор и убрать Керенского.

Тем не менее этот вопрос всё равно был поставлен той программой, которую он представил Керенскому как программу решения всех проблем политического кризиса. Керенский к этой программе отнёсся, естественно, отрицательно, но однозначного своего отношения не выразил, потому что он прекрасно понимал, что Корнилов прав, что Корнилов, в общем, предлагает реалистичное решение создавшейся ситуации. Но весь вопрос упирался в то, сможет ли Керенский эту программу провести в жизнь.

Кто такой Керенский на июль 1917 года? Что он сам о себе думал и что думали о нём? Как представлялся образ Керенского в народе? Это самый злобный и радикальный революционер из всех каких можно себе представить. Прежде всего о нём так думали не обыватели, а он сам. 

Как называлось Второе коалиционное правительство? Оно называлось «Правительство защиты революции». А почему защиты Революции? От кого оно защищало революцию? А от большевиков!

Это один из ключевых моментов июля семнадцатого года. В советское время он не рассматривался и не анализировался, а сегодня решается однозначно. Почему большевики не революционеры? Потому, что большевики — агенты Германского генерального штаба! Вот и всё! Публикация Переверзева, где были совершенно дурацкие обвинения в адрес Ленина с какими-то совершенно глупыми фактами — якобы какой-то прапорщик встречался с Лениным и с ним разговаривал, а Ленин ходил с саквояжем, в котором деньги звенели и так далее, — это просто глупость! 

Эта публикация нужна была для оправдания того, что произошло 3–4 июля и в последующие дни. Мария Спиридонова, Мартов и другие не поверили Керенскому. Ну как Ленин может быть немецким шпионом? И Переверзев был отправлен в отставку; он пробыл в должности министра юстиции всего три дня. Но ничего не изменилось. Обвинение в том, что большевики германские шпионы, было ключевой опорой для власти Керенского. Эта клевета позволяла Керенскому ненадолго продержаться у власти. Так он мог оправдаться перед теми, кто его воспринимал как революционера. В образе революционера и демократа он не мог ввести чрезвычайное положение и установить диктатуру. Никакая логика это объяснить не могла. С другой стороны, он не мог пойти на союз с генералитетом, с армией и сохранить свою власть. Ему не на кого было опереться, потому что он свою опору расстрелял 3–4 июля.

Как можно охарактеризовать его политику? Лавирование — что, собственно, Ленин и пишет своих статьях в июле-августе 1917 года. Это политика бонапартизма, названная в честь Наполеона Бонапарта и Луи Наполеона, который, став президентом, проводил политику заигрывания с левыми, правыми, с бонапартистами, роялистами и так далее. Так же действовал и Керенский в этот период.

Могла ли такая политика в тех условиях дать какой-нибудь положительный результат для Керенского? Можно было бы добиться сохранения власти? Нет конечно! У него не было ресурсов, не было поддержки людей, которые были готовы умирать за него. То есть он мог рассчитывать на успех, только проводя политику обмана. По сути, этим он и занимался. У него не был ресурсов, но он этого не осознавал. Все действия, которые он производил в начале августа 1917 года, указывают на это.

Одно из важнейших событий того периода — это Государственное совещание, которое было созвано по инициативе Керенского в Москве 12 августа. Что это за демократическое совещание? Почему в Москве, а не в Петрограде? Почему называется «Государственным совещанием»? Там были представители всех партий, кроме большевиков. Хотя большевики там тоже были, но не как большевики, а как представители профсоюзов и разных общественных организаций. Там были представители всех партий, всех общественных организаций, профсоюзов, разномастная буржуазия — торговцы, промышленники, финансисты и даже генералитет.

Какую мысль преследовал Керенский, проведя такую инициативу? Он хотел добиться со стороны преобладающей там демократии — профсоюзников, социалистических партий, меньшевиков, эсеров и прочих демократических общественных организаций — массовой поддержки. Он всерьёз рассчитывал на успех. Поэтому до этого Государственного совещания Керенский представлял себе ситуацию неадекватно.

Каков был итог этого мероприятия? На совещании выступил Корнилов с предложением навести порядок, и он получил полную поддержку. Все те люди, на которых делал ставку Керенский, устроили овацию Корнилову. 

Потому, что позиция Корнилова имела связь с реальностью, чего не скажешь о позиции Керенского.

Они поддержали Корнилова, а значит, фактически выступили за диктатуру. То, что предлагал Корнилов, было очень буквальным изложением той телеграммы, которую он послал Керенскому в преддверии назначения его главнокомандующим. Это несколько пунктов, по которым можно было вводить осадное положение в Петрограде.

Что сулила для страны корниловская программа? Во-первых, она продолжала войну, во-вторых, тормозила решение вопроса о земле, а в-третьих, делала так, что созыв Учредительного собрания повисал в воздухе. Что касается проблемы промышленного кризиса и инфляции? На что можно надеяться в условиях военной диктатуры? На какие круги могла опереться военная диктатура? На олигархов, на промышленников и финансистов. Они, конечно, выступят за скорейшее решения промышленного кризиса и, естественно, будут поддерживать установление контроля со стороны государства за своими действиями.

Можно себе представить картину на следующий день после введения диктатуры. Все проблемы, которые имелись в тот момент, неизбежно перейдут в ещё более худшее состояние. Вот вывод, который должны были сделать все простые, нормальные, более-менее соображающие люди. Может ли эта диктатура вывести Россию из той катастрофы, в которой которой она вот-вот окажется? Ответ однозначный — нет!

Именно этими обстоятельствами во многом объясняются те тенденции, о которых мы рассказали выше: численный рост большевистской партии, рост её поддержки со стороны других партий и обращение к большевикам тех людей, которые совершенно непонятным образом оказывались рядом с ними. Вот что произошло 12 августа. 

Керенский отрывается от коллектива

Для Керенского становится понятно, что его власть повисает в воздухе. Значит, остаётся продолжать политику лавирования, заигрывания и продолжать обман, который он активно использует по отношению ко всем — к своим сторонникам, Корнилову, генералам и своим министрам. Больше ему ничего не остаётся, потому что другой путь — это отказаться от власти. А если он откажется от власти, его расстреляют. К тому времени его уже не могли терпеть.

Именно в августе появляются первые истории, связанные с женским платьем. Карикатурно используется сходство имени-отчества Керенского и Александры Фёдоровны. Он ведь переселился в Зимний дворец. А значит, где он там, интересно, спит? Понятное дело, спит в спальне Александры Фёдоровны! А на какой кровати? На кровати Александры Фёдоровны. А гардероб какой у него? Ясно, что он пользуется гардеробом Александры Фёдоровны. Короче говоря, почти во всех газетах над ним подшучивали. Керенский потерял весь свой авторитет. 

Что ему остаётся делать? Остаётся только врать. Он начинает вести переговоры по поводу введения осадного положения в Петрограде. Для этого, естественно, требуются военные силы. Керенский отправляет на переговоры с Корниловым своих представителей. Первый представитель — это Борис Савинков, военный министр, эсер, боевик-террорист, который проводит переговоры с Корниловым, но неофициально. А второй — Владимир Львов, являвшийся обер-прокурором святейшего синода. Он проводил разведку настроений в ставке. Керенский очень боялся заговора против себя — не без оснований, — и Львов решил приглядеть за тем, как ведут себя генералы, какие рассуждения и настроения царят в ставке.

Для того чтобы обеспечить военное или осадное положение в Петрограде, надо как минимум нейтрализовать всех революционных радикалов — большевиков и других социалистов. Большевиков можно было нейтрализовать местными силами юнкеров и всевозможными офицерскими организациями. А что делать с гарнизоном? Там около ста тысяч человек. Понятно, что далеко не все сто тысяч будут сопротивляться, но тысяч 20–30 из них точно начнут возмущаться. Существовала ещё Народная милиция, которая потом стала Красной Гвардией. Она была разогнана в июле, но не была изолирована и могла снова собраться. Значит, чтобы ввести осадное положение, потребуется снимать войска с фронта.

А что из себя представлял Петроград на тот момент? Прифронтовой город. Переговоры между Савинковым и Корниловым велись даже не о том, посылать в Петроград войска или нет — это само собой. Вопрос был, откуда их взять. Генерал Корнилов принимает совместное решение с Савинковым направить в город наиболее лояльные казачьи части, усиленные дикими сотнями. Но откуда можно было их взять? Из третьего кавалерийского корпуса, который держал оборону Риги.

И получается интересная вещь. Речь идёт о защите отечества до победного конца. Все понимают, что Петроград — прифронтовой город, Рига в двух неделях пути максимум. Есть реальный риск захвата Петрограда. Корнилов не мог не понимать это и тем не менее снял третий кавалерийский корпус, то есть увёл 40 тысяч казаков с опасного фронтового участка. Савинков приезжает в Петроград, разговаривает с Керенским, излагает ему ситуацию, Керенский вроде как соглашается. И в тот же вечер на приём к Керенскому приходит Львов, который излагает своё представление о настроениях в ставке. Что он там наблюдал? Керенского в ставке терпеть не могут, и бытует мнение о том, что Керенского надо убирать. Все рассуждения о дуумвирате — это ловушка. Военные предлагают создать власть двух — Керенского, который представлял бы демократию и революцию, и Корнилова, который представлял бы силу и порядок. Но на самом деле они готовят заговор против Керенского, и ему очень повезёт, если он останется в результате этого заговора на свободе. Кровожадные планы они не вынашивали; более того, даже рассматривался вариант, при котором Керенский останется в правительстве, но чисто формально. Потому, что генералы считали, что доводить дело до гражданской войны не нужно.

Керенский это всё выслушал и очень интересно отреагировал. Он попросил Львова написать список требований, которые, по его представлениям, генералы хотели предъявить Керенскому. Львов, ничего не подозревая, пишет: 1) уйти в отставку; 2) распустить солдатские комитеты; 3) ввести расстрелы в тылу и так далее. Керенский выхватывает из-под пера Львова бумагу и кричит: «Измена! Измена!» — и начинает звать на помощь. Пришла охрана, Керенский показывает на Львова и говорит: «Вот изменник, арестуйте его!» Львова арестовывают и увозят. Керенский созывает срочное заседание Второго коалиционного правительства и, потрясая этой бумажкой, уверяет: «Изменник Львов стал агентом генералов и в наглой форме предъявил мне требования. Я его арестовал. В такой ситуации я предлагаю предоставить мне чрезвычайные полномочия». 

Другими словами, он потребовал признать его диктатором и предоставить ему чрезвычайные полномочия. Для всех членов правительства это означало отставку.

Чем объяснить поведение Керенского в тот момент? Скорее всего, это был эмоциональный порыв. По сути, этими действиями свой конец он, безусловно, приблизил. На тот момент заговора, скорее всего, не существовало. Разговоры велись, осуждающие настроения были. Керенского ненавидели? Да. Презирали? Да. Но именно на тот момент готовить свержение Керенского вряд ли кто-нибудь всерьёз собирался. Хотя эти настроения способствовали тому, что в любой момент такой заговор мог образоваться. 

На тот момент Керенский не учёл, что к этим самым 40 тысячам казакам, которые в третьем кавалерийском корпусе продвигались к Петрограду, безусловно, добавятся юнкера в самом Петрограде, офицеры и невесть ещё сколько народу. У него не было никаких реальных сил этому противостоять. Тем не менее он добился от правительства предоставления ему чрезвычайных полномочий. Правительство отправилось в отставку, и теперь уже не оставалось, ничего, как во всех грехах обвинить Корнилова. Собственно, тогда появляется телеграмма Корнилову, в которой он уведомляется о том, что с него снимаются полномочия Верховного командующего. Он обвиняется в этой телеграмме в измене, в попытке государственного переворота и установления диктатуры. Керенский фактически оклеветал Корнилова, потому что прямых оснований для обвинения Корнилова в измене у него не было. Были весомые подозрения, но оснований не было.

Для Корнилова эта телеграмма была полной неожиданностью. Он действовал в соответствии с договоренностями с представителем Керенского. Он честно выполнял свои обязательства — отправил корпус во главе с генералом Крымовым на Петроград. Он никак не проявил свою нелояльность по отношению к Керенскому. На каком основании его снимают с поста Верховного командующего и обвиняют во всех смертных грехах? Он тут же пишет «Манифест к русскому народу». Всё это происходит утром 25 августа. Главное в этом Манифесте — обращение к простому народу. Дальше он приводит аргументы против Керенского, рассуждая о том, что Керенский довёл страну до катастрофы, и призывая русский народ не поддерживать Керенского и признать его власть, власть Корнилова. С этого момента можно рассматривать действия Корнилова как мятеж. 

Что теперь делать Керенскому? У него нет собственных ресурсов, нет защитников. Некоторые историки утверждают, что надо было продолжать демократический курс и всё в таком духе. Ну, хорошо. Каков был общий политический расклад на тот момент? Керенский стоял перед вопросом: как ему продолжать демократический курс? У него, с одной стороны, Корнилов, а с другой — большевики. Где демократы, к которым можно было бы обратиться? Кадеты в тот момент абсолютно поддержали Корнилова. Какой тут может быть выбор? Он оказался в дурацкой ситуации, в которую сам себя загнал. 

И Керенский поступил так, как любой поступил бы на его месте. Он обратился к большевикам, потому что больше некого было просить защитить революцию. 

Тут же был организован комитет по народной обороне, в котором состояли Чхеидзе, Церетели, Мартов; из «Крестов» достали Троцкого. 

Троцкий пишет в своих воспоминаниях о том, что его посадили в кадиллак и привезли на заседание комитета по народной обороне. Он делится своими впечатлениями, которое произвели на него эти «народники» и меньшевики: по его воспоминаниям, все тряслись как осиновый лист, все были в растерянности и боялись расстрелов. Его появление вселило в них надежду. 

Большевики подавляют Корниловский мятеж

Что сделал Троцкий? Что было сделано для защиты Петрограда от Корниловского наступления? Восстановили Красную гвардию, вооружили до 30 тысяч рабочих. Начались оборонительные работы на подступах к Петрограду, люди стали рыть окопы. Аврору подтащили к Зимнему дворцу. 

Но как Аврора могла защитить от наступавших казаков? У Троцкого были хорошие отношения с балтийским матросами, и они его крепко поддерживали. Но как могли балтийские матросы защитить Петроград от сорока тысяч казаков? Все эти действия были недостаточны для того, чтобы хоть как-то уравновесить силы. Единственно правильное решение, принятое Троцким и остальными большевиками, — отправить в стан казачьих войск большевистских агитаторов. Примерно 200–250 агитаторов отправились к казакам, и, как известно, мятеж закончился бескровно. Конечно, были жертвы: несколько офицеров были убиты, застрелился Крымов — но мятеж закончился практически бескровно. 

А что было бы в случае победы Корнилова? Война была бы продолжена. И несложно представить себе характер агитации, с которой прибыли большевики к казакам. Они предлагали задуматься казакам: что будет, если Корнилов победит? И казаки понимали, что война будет продолжена, а дальше воевать они не хотели. Большевикам и не нужно было приводить других аргументов.

Конечно, среди фронтового казачества витали разные настроения, в том числе и пробольшевистские. Вряд ли они были массовыми, ибо казаки оставались казаками со всей своей мелкобуржуазной сущностью. Они, естественно, ни о какой Революции не помышляли. Но они тем не менее остановили своё продвижение просто потому, что понимали, что в случае победы Корнилова война будет продолжена.

Отсюда ясно, что анализ ситуации, который сделал Ленин в июле-августе 1917 года, был верным. А ситуацию он оценивал как грозящую катастрофу. Думал ли Ленин о мировой революции? Конечно думал. Но в первую очередь он думал о грозящей катастрофе для страны. И очень многие положения статьи «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» стали принципиальными для всей ленинской стратегии на оставшийся период, вплоть до 1923 года, до последних его работ. То есть это общая концепция действий большевистской партии после прихода к власти. Те решения, которые благодаря Ленину были приняты на VI съезде РСДРП, фактически приобрели в этот период актуальность. Главное решение — это курс на социалистическую революцию. Второе решение — это временное снятие лозунга «Вся власть Советам!» потому, что Советы, которые состояли из меньшевиков и эсеров, фактически предали народ и революцию и, пока не изменится их состав, они не смогут справиться со своей революционной ролью. Всё это происходило в начале августа. 

После бескровного подавления Корниловского мятежа ситуация в корне изменилась. Корнилов был арестован, Крымов застрелился, большевики оказались главной политической силой в стране. Противоположный лагерь в глазах народа был полностью дискредитирован. Потому, что всё, что могли предложить враги большевиков, — это война и приближающаяся катастрофа.

Есть ещё одно обстоятельство: Петроград — прифронтовой город, а действия Керенского и Корнилова резко увеличили вероятность того, что он может быть захвачен. Пока этому обстоятельству придаётся неважное значение, но на самом деле за ним кроются долгоиграющие последствия. Очень скоро, в конце сентября–начале октября, разговор об этом пойдёт самый серьёзный. Если немцы займут Петроград, их руками можно подавить революцию.

На тот момент Петроград и Москва были революционными центрами. Москва тоже было революционным центром, где тоже происходили революционные события, но много ли об этих событиях говорят? Ещё были забастовки, демонстрации, столкновение в Твери, в Финляндии, на неоккупированной части Польши, в Баку, в Ростове-на-Дону, в Киеве. Но это были отголоски революционных событий. Накал революционной активности в Петрограде был несопоставим с остальной частью России. Какой вывод из этого напрашивается? Если подавить революцию в Петрограде, в России она может не состояться. Расчёт был очень простой: немецкими штыками уничтожить большевиков и задушить революцию. Керенский надеялся на это. В среде историков считалось, что Керенский всё-таки не хотел такого, а потом об этом забыли и вообще долго не вспоминали. А на самом деле это было одно из тех обстоятельств, которые Ленин выставлял в качестве аргумента в пользу вооружённого восстания против Временного правительства: «Надо отстоять Петроград!»

Что касается обвинений большевиков в том, что они спровоцировали июльские события, то они не имеют под собой оснований. У большевиков на тот момент не было возможности осуществить планы по захвату власти. Партия была малочисленной, и её влияние росло, но не до такой степени. С большевиками советовались, но в качестве руководителей революционных сил в июле их не признавали. 

Ситуация в корне изменилась именно после подавления Корниловского мятежа. Большевики стали главной политической силой.