Любопытная история из судебной практики за 2007 год: бухгалтер предприятия по соглашению с работодателем должна была отрабатывать неполный рабочий день продолжительностью 4 часа. Генеральный директор привлёк её к работе сверх установленного времени. 

В результате по факту Соловьёва отработала полноценную 8‑часовую рабочую неделю (40 часов за 5 дней) и потому обратилась в суд. Буржуазный российский суд, третья ветвь власти в РФ, встал на сторону работницы и постановил: любая работа за пределами установленного соглашением рабочего времени, в том числе неполного, является сверхурочной и должна оплачиваться в повышенном размере. Данная правовая позиция продолжает применяться судами и трудовыми комиссиями в схожих случаях¹Письмо Роструда от 1 марта 2007 г. № 474-6-0, абз. 8..

Казалось бы, для читателя, интересующегося левыми взглядами, в этом прецеденте не слишком много интересного. Но что вы скажете, если узнаете, что в 1978 году Пленум Верховного суда СССР занял по отношению к работникам противоположную позицию: 

«Выполненная рабочим или служащим с неполным рабочим днём работа сверх предусмотренного трудовым договором времени, но в пределах установленной законом продолжительности рабочего дня [8 часов — прим. автора], не считается сверхурочной и оплачивается в одинарном размере»²Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 24.11.1978 № 10, п. 6, абз. 3.. 

Чьи классовые интересы выражала правовая позиция представителей государства трудящихся?

Воля, возведённая в закон

«Право есть лишь возведённая в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса» — читаем мы в «Манифесте коммунистической партии». Однако приведённый выше пример показывает, что классовая природа права, на которой настаивает доктрина марксизма, раскрывается на деле не так однозначно.

Определение из Манифеста — пренебрежительное по отношению к праву как элементу надстройки. Оно точно по своему философскому посылу, но абстрактно с точки зрения юриспруденции, которая требует строгой терминологической точности. 

Если мы попробуем истолковать эту цитату буквально, то получится, что право по Марксу — лишь высшая форма произвола правящего класса.

И с таким буквальным, «лобовым» прочтением мы согласиться не можем. Маркс внёс в своё определение ярко выраженный практический характер, будто говоря нам: «Рабочие должны перестать ориентироваться на те изменения, которые происходят в буржуазном законодательстве и праве» — и в этом смысле скорее отвращает от того, чтобы пользоваться буржуазным правом.

Право по Марксу не может работать надлежащим образом, пока интересы рабочего класса — в результате политической борьбы — не окажутся ядром действующего права. Но кажется, что словам Маркса можно придать новое значение, которое откроет для нас право как инструмент не только для того, чтобы поднимать медийный шум, но и для того, чтобы достигать реальных преобразований.

Достоинство, возведённое на вершину

Наполним это понятие рабочим содержанием и обратимся к имманентным признакам права — постараемся телеологически (то есть из цели его существования) познать его природу.

Первое, что явно прослеживается практически в любых юридических текстах, ― это то, что они имеют воздействующий характер³Правоведение : учебник для бакалавриата и специалитета / под ред. В. А. Белова, Е. А. Абросимовой. — 4‑е изд., пер. и доп. — М. : Юрайт, 2018. — С. 53.. Маркс в «Манифесте» придаёт этому воздействию яркую политическую и экономическую окраску: он не воспринимает право вне контекста политэкономии. Но, несмотря на то что политика, экономика и право действительно тесно взаимосвязаны, необходимо подходить к праву как к самостоятельной сфере общественной жизни, если мы хотим понять его уникальный механизм воздействия на общество⁴Ганс Кельзен. Чистое учение о праве. 2‑е изд. / пер. с нем. М. В. Антонова и С. В. Лёзова. — СПб. : Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2015. — С. 10..

На современное общество право воздействует в основном через институт прав человека (личности)⁵Подробнее см. Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий Архивная копия от 21 июня 2020 на Wayback Machine / Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор В. А. Четвернин. — М.: Центр конституционных исследований Московского общественного научного фонда, 1997, — С. 7–⁠9.. Это совокупность прав, которые присущи человеку с момента его рождения и до смерти и не могут быть у него отчуждены: право на жизнь, личное достоинство, право на жильё и так далее. Современные правопорядки возводят права личности в ранг высшей юридической силы⁶Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства : учебник для вузов / В. С. Нерсесянц. — Москва : Норма : ИНФРА‑М, 2021. — С. 323–⁠324.. Из комбинаций этих прав и принципов, которые они защищают, как конструктор складываются правовые акты и законы:

«Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием»⁷Конституция РФ от 12.12.1993 (с изм. от 01.07.2020), ст. 18..

«(1) Достоинство человека неприкосновенно. Уважать и защищать его – обязанность всей государственной власти.

(2) Исходя их этого, немецкий народ признаёт неприкосновенные и неотчуждаемые права человека в качестве основы всякого человеческого сообщества, мира и справедливости на земле»⁸Основной закон Федеративной Республики Германия 1949 г., ст. 1, п. 1, 2..

«…Признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира… эти права вытекают из присущего человеческой личности достоинства… по Уставу Организации Объединённых Наций государства обязаны поощрять всеобщее уважение и соблюдение прав и свобод человека…»⁹Международный пакт о гражданских и политических правах, 1966 г., Преамбула..

Права личности определяют, как личность взаимодействует с коллективом, с государством и с другими личностями в самом широком спектре общественных отношений на началах гуманизма, рациональности, эффективности и других принципов. Таким образом, эти принципы распространяются на все общественные отношения с участием личности ― то есть на всю среду, которую регулирует право¹⁰Эбзеев Б. С. Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности : монография / Б. С. Эбзеев. — Москва : Норма, 2022. — с. 105–⁠127..

Действие права со стороны может выглядеть пассивным: кажется, что единожды определённое в Конституции право на жизнь¹¹Конституция РФ от 12.12.1993 (с изм. от 01.07.2020), ст. 20.всегда присутствует с человеком, что это нечто постоянное и непреходящее. Однако на практике правовая система комбинирует пассивный и активный методы взаимодействия с окружающей средой, что позволяет, в частности, по отношению к праву на жизнь одновременно:

1. «Схватывать» определённый институт в его текущем состоянии (статическое воздействие). Самая очевидная форма существования права на жизнь состоит в институте преступлений против жизни, то есть в запрете покушения на жизнь другого человека. Через этот фундаментальный запрет право воспринимает существо идеи гуманизма и фиксирует его в своих институтах;
   
2. Задавать определённый вектор развития этого института и других, сопряжённых с ним (динамическое воздействие)¹²Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. проф. В.  Д. Зорькина. — 3‑e изд., пересмотр. — Москва : Норма: НИЦ ИНФРА‑М, 2013. — С. 177–⁠178.. Гуманизм не стоит на месте; от рассуждений о чужой жизни развитие этого института привело нас к рассуждению о положении собственном: включает ли право на жизнь право на самоубийство, право отказаться от собственной жизни? Ответить на данный вопрос нельзя, если в должной мере не развиты отношения, регулирующие личные неимущественные права граждан (то есть без развития уже не уголовного, а гражданского права).

Более того, без синхронной работы статической и динамической функций права невозможно корректно развивать биомедицинское право, невозможно достичь истины в дискуссии на тему правомерности эвтаназии и тому подобное. Поэтому содержание единожды созданного института права на жизнь в каждый момент времени диалектически не тождественно самому себе: оно меняется и меняет окружающую действительность.

Надстройка, корректирующая базис

Давайте попробуем вернуть право в политэкономический контекст и проверим, не преувеличиваем ли мы свойства воздействующих качеств права. 

Бытует мнение, что марксизм достаточно твёрдо стоит на следующей позиции: только изменения базиса могут порождать хоть сколько-нибудь значимые изменения в социуме. Действительно, надстроечная природа права определяет то, что оно зависит от материальных по своей природе отношений базиса.

Так, институт преступлений против собственности, например, не смог бы сформироваться и развиться в условиях, когда отсутствуют предметы этой собственности и сами частные собственники со своими интересами. Именно поэтому марксизм определяет право в состав надстройки ― грубо говоря, право на вещь не может возникнуть в отсутствие этой самой вещи.

Однако значит ли это, что по отношению к политэкономии юриспруденция ― только лишь способ закрепить определённый уровень развития общественных отношений и поддерживать его? Отнюдь. Обратите внимание: комбинированное воздействие права на общественные отношения не пропадает, даже если мы с его помощью пытаемся урегулировать самый что ни на есть базис. Нормы, запрещающие преступления против собственности, не просто фиксируют сложившееся табу, но и как минимум:

1. Определяют правильное взаимодействие с вещами: например, государство разграничивает законные и незаконные способы приобретения прав на вещи. В частности ― что приобретать право собственности на вещь в форме хищения незаконно;
   
2. Определяют смысл существования правоохранительных органов: полиция была бы не нужна, если бы не было прав, которые нужно охранять ― и отношения из прав на вещи составляют их значительную часть;
   
3. Определяют взаимоотношения государства и собственника: грубо говоря, государство даёт письменные гарантии невмешательства в экономическую деятельность собственников;
   
4. Определяют взаимоотношения собственника и третьих лиц: наказание за хищение дополнительно мотивирует третьих лиц приобретать чужие вещи законными способами ― в частности, добиваться от правообладателя согласия на такое отчуждение.

Иными словами, запретить кражу как институт не означает уничтожить её как факт. 

Сложившееся в обществе табу диалектически из средства защиты становится средством активного нападения на реальную преступность ― «отражается» в развитии регулируемых им отношений и само активно их видоизменяет. 

Запрет ценен не сам по себе ― его ценность заметна в рамках активной политики государства и общества по искоренению преступности и защите института собственности. Языком запрета государство обращается к тем, кто намеревается совершить запрещённый поступок, и предупреждает их о последствиях такого поведения¹³Уголовное право России. Общая часть. Учебник / под ред. В. В. Лукьянова, В. С. Прохорова, В. Ф. Щепелькова, перераб. и доп. — СПб. : Издательство СПбГУ, 2013. — С. 118–⁠123..

В этом смысле право как сфера отношений надстройки достигает, пусть и относительной, самостоятельности по отношению к базису¹⁴См., например, Архипов С. И. Собственность: правовые грани: монография. — М. Юрлитинформ, 2014. — С. 22–⁠29.. Спорт, труд, предпринимательство, экология ― право пропускает такие сферы общественной жизни через призму нормативности: порождает, сохраняет, развивает и прекращает общественные отношения внутри них посредством норм. Совокупность этих норм складывается в нечто большее, чем просто сумму своих частей, и удовлетворяет интересам тех или иных сил общества ― поэтому мы можем говорить о таком явлении, как «правовая политика».

Система, регулирующая себя

Политика по Аристотелю ― это искусство управления. Это определяет, что должны быть управляемые и управленцы¹⁵Поляков А. В. Общая теория права: учебник / А. В. Поляков, Е. В. Тимошина, — 2‑е изд. — СПб : СПбГУ, 2015. — С. 109–⁠110.. Специфика права как способа управления обществом в том, что все правовые установки обезличены и обращены ко «всем», «всякому», «каждому»; иногда к «лицам» ― субъектам права, обозначенным родовидовыми и категориальными понятиями (судьи, работники, предприниматели и так далее).

Соответственно, требования права обращены к абстрактным массам людей и коллективных образований, однако в конкретном деле мы можем детализировать и уточнить это требование с учётом тех признаков, по которым мы определяем нужное нам лицо. Вместе с тем, обратите внимание, закон также не персонифицирует и того, кто оказывает воздействие ― правоприменителя, ― но непременно подразумевает то, что он есть.

В этом смысле современное право является не инструментом дискриминации в руках узурпировавших власть вождей, а относительно самодостаточной мерой активного воздействия социальной системы на саму себя, то есть мерой общественного саморегулирования.

К размышлению: С середины 2010‑х годов в РФ становятся более заметными правовые эксперименты в сфере «альтернативных методов разрешения споров». 

К примеру, обращение в третейский (то есть негосударственный, частный) суд. К особенностям третейского разбирательства относятся, например, специальный режим конфиденциальности, возможность сторон самостоятельно установить правила рассмотрения дела и возможность обратиться в суд за дополнительным решением по обстоятельствам, которые не отразились в изначальном решении. 

Государство активно поддерживает развитие третейских судов¹⁶См., например, обзор практики ВС РФ от 26 декабря 2018 г.. Оно самоустраняется из сферы правового регулирования и полностью отдаёт результат «произвола» на откуп частным лицам. 

Это безусловно является частью современной государственно-правовой политики, но как это согласуется с буквальным толкованием права по Марксу? В чём проявляется произвол правящего класса в ходе заседания третейского суда?

В результате воздействия права на общественные отношения возникает так называемая «юридическая реальность». Её можно описать как абстрактную, подверженную массе интерпретаций и толкований совокупность представлений об идеальном обществе, о которой мы черпаем сведения из источников права¹⁷Рыбаков О. Ю. Философия для юристов : учебник для бакалавриата / под ред. О. Ю. Рыбакова, В. И. Пржиленского. — Москва : Норма : ИНФРА‑М, 2021. — С. 78–⁠81.. Юридическая реальность представляет собой мета-идею о должном регулировании социальной системы ― её можно сравнить с «дорожной картой» развития общественных отношений на каком-то промежутке исторического развития. В этом смысле обратимся к одной из норм Конституции:

«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов»¹⁸Конституция РФ от 12.12.1993 (с изм. от 01.07.2020), ст. 22..

Если задуматься, то данные положения противоречат друг другу: как возможны арест, заключение и содержание под стражей, если Конституция направлена на то, чтобы обеспечивать права каждого на свободу и личную неприкосновенность?

Конечно, мы понимаем — и это выводится как из той же Конституции, так и из Уголовного кодекса, — что свободное состояние всех граждан ― это идеал поведения (как самих граждан, так и государства), к которому стремится наша социальная система.

Вместе с тем обеспечить этот идеал для всех невозможно (в том смысле, что нецелесообразно) до тех пор, пока в обществе существует преступность и порождаемые ей последствия. Поэтому Конституция устанавливает ограничение из общего правила, более специальный идеал, который можно грубо выразить так: свободны все, но не преступники, а преступники должны быть изолированы от общества, но только так, чтобы это не носило характера произвола.

Разумеется, это не значит, что в пределах России 24 часа в сутки 365 дней в году абсолютно все законопослушные граждане свободны и у нас отсутствуют примеры рабства; тем более сказанное не значит, что все случаи ареста, заключения и содержания под стражей проводятся в порядке, оговоренном в Конституции.

Но право формирует для нас представление о должной реальности — представление о том, как мы все должны жить. 

И с этим представлением мы можем сравнивать реальность фактическую для того, чтобы понять, насколько поведение тех или иных её участников отклонилось от поведения, от них требуемого¹⁹Малинова И. П. Философия права : учебник / И. П. Малинова. — Москва : Норма : ИНФРА‑М, 2020. — С. 98..

Именно поэтому постулируется, что основным источником и — диалектически — инструментом любого (национального, международного, частного, публичного и так далее) права является его «минимальная единица долженствования», представленная в виде стандарта поведения ― нормы.

Тексты, порождающие повседневность

К размышлению: Военный суд Северо-Кавказского округа в 2004 году вынес приговор боевой группе спецназа под руководством Э. А. Ульмана, которая по преступному приказу расстреляла в Чечне пятерых местных жителей. О справедливости и правомерности оправдательного вердикта по этому делу спорят до сих пор, но оставим пока вопрос о том, как оценивать поступок Ульмана. 

Для нас интересно, что вердикт в отношении военных (исполнителей воли государства и высших классов) выносил не суд (ветвь государственной власти), а коллегия присяжных заседателей (которых набирают не по признаку классовой принадлежности — это случайные люди, условно «низшие классы»). 

Следовательно, вердикт по этому и другим аналогичным уголовным делам в логике прямолинейного прочтения Маркса не может быть признан правом, поскольку низшие классы совершили произвол над высшими. Или нет?..

Опуская частности учения о норме права, обратимся к самому корню этого слова. «Норма» ― «нормальность», «повседневность». Юридическая реальность, о которой идёт речь, — это механически чистое представление законодательной власти общества о его (общества) нормальном состоянии, о его повседневном существовании в статике (о его текущем пребывании) и в динамике (о его поступательном развитии).

Эта черта права так или иначе красной линией проходит через все нормы и институты права, но ярче всего проявляется в специфических нормах-целях, нормах-принципах и нормах-дефинициях, свойственных абсолютному большинству нормативно-правовых актов в романо-германской правовой традиции. Вдумайтесь в смысл следующих положений закона:

«Гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота…, регулирует отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоративные отношения), договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников»²⁰Гражданский кодекс Российской Федерации от 30.11.1994 (ред. от 25.02.2022), п. 1 ст. 2 (отрывок)..

«Гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности, регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников»²¹Модельный Гражданский кодекс для стран-участников СНГ (ч. 1) (ред. 29.10.1994), п. 1 ст. 1..

Так, легализация системы общественных институтов за один абзац текста порождает в обществе капитализм, а именно: рыночный оборот, корпоративные, договорные и иные связанные с ними отношения.

Характерно, что попытка создать и поддерживать рыночный оборот на иных условиях, чем на тех, что оговорены в статье (то есть на началах неравенства, принуждения и/или санкционирования экономической деятельности государством по общему правилу), не будет признана за нормальные условия функционирования оборота. 

То есть до тех пор, пока в стране действует аналогичная норма права, построить плановую экономику будет невозможно.

Вот не менее интересные примеры из области государственно-властных отношений:

«Исполнительную власть Российской Федерации осуществляют Правительство Российской Федерации и иные федеральные органы исполнительной власти в соответствии со структурой федеральных органов исполнительной власти под общим руководством Президента Российской Федерации, а также органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации»²²Федеральный Конституционный Закон «О правительстве Российской Федерации» (ред. от 06.11.2020), ч. 1 ст. 1..

«Правительство определяет и проводит политику Нации. В его распоряжении находятся администрация и вооружённые силы. Оно несёт ответственность перед Парламентом в соответствии с условиями и процедурами, предусмотренными в статьях 49 и 50»²³Конституция Республики Франция 1958 г. (ред. от 23.07.2008), ст. 20..

Сказанное означает, что функции исполнительной власти — как их представляет Законодатель — могут осуществляться, осуществляются и будут осуществляться только так, как указано в норме и только на оговоренных в ней условиях.

Применив принципы формальной логики, можно сделать отсюда вывод: «Если только так, то, значит, никак иначе» ― не совсем очевидно, но данная статья имплицитно запрещает кому-либо узурпировать функции исполнительной власти, пока действует приведённый закон.

В этом смысле деятельность Правительства на оговоренных условиях «нормализуется», легализуется как данность для общества. В то же время деятельность, подменяющая собой работу Правительства, например, деятельность самоорганизующихся народных Советов, подспудно ставится под запрет.

Приведённые примеры крайне просты и обыденны, но наглядно показывают то, как видят общество законодатели. От метода они протягивают нить к категориям высшего порядка: в литературе по теории, философии и истории права любят подчёркивать, что право — как инструмент, который воздействует на общественную среду, — по своей цели противостоит всякому бесконтрольному поведению людей, то есть противостоит произволу, беспорядку, анархии, хаосу и тому подобным категориям общественной девиации.

Разумеется, противостоит ровно в тех пределах, которые заданы самим этим правом и в каких пределах действие этого права обеспечивается ― а претворить сформулированный идеал в жизнь (трансформация юридической реальности в фактическую) можно, только если приложить значительные усилия (экономические, административные, интеллектуальные).

С одной стороны, так проявляется «отражающийся» характер действия норм ― общество порождает для себя некий идеал, которого потом старается достичь. В этом смысле правоохранительные органы и суды, например, нужны для того, чтобы бороться с «отклонениями», возникающими на пути к этому идеалу, с произволом общества (условно ― низших классов).

С другой стороны, через эту борьбу с общественным произволом выглядывает «воля правящего класса» из определения Маркса. Поскольку право является мерой саморегулирования социальной системы в целом, постольку механизмы работы права и его предназначение по определению обязаны ограничивать волю и самой Власти (условно ― высших классов). Право канализирует эту волю, создаёт условия и процедуры, позволяющие цивилизованно — в соответствии с доступными обществу возможностями — её выразить и претворить в виде не только юридической, но и фактической реальности.

К размышлению: В 2021 году²⁴Определение Верховного Суда Российской Федерации от 24 декабря 2021 г. № 303-ЭС21-24293 по делу № А04-5400/2020. Верховный суд разрешал спор между Территориальным Управлением Минобороны РФ и Налоговой инспекцией по вопросу законности привлечения к налоговой ответственности. 

Если здесь есть произвол правящих классов, то какая из сторон выражает его: Минобороны, Налоговая или Верховный Суд? Все участники спора являются государственными органами, то есть в конечном итоге представляют один и тот же субъект с одинаковыми классовыми интересами. 

При всём том, что в деле отсутствует выраженный политический интерес какой-либо из сторон, очевидно, что определение из Манифеста само по себе не отражает распадающуюся «множественность» интересов правящего класса.

Ценности, конструирующие будущее

Основываясь на том, что мы сказали выше, можно вывести инструментальное определение права:

Право — это инструмент и мера организации общества в соответствии с той системой представлений о должном, которая утвердилась в ходе исторического развития этого общества.

По качественным характеристикам права мы можем судить о том, какие качественные характеристики имеет общество как социальная система. 

Нам кажется, что именно в этом смысле слова Маркса «о возведённой в закон воле правящего класса» раскрываются в наибольшей степени и отвечают актуальному уровню развития юриспруденции.

Это значит, что право в руках марксиста, использующего классовый подход, превращается в инструментарий. При помощи правовой методологии как инструмента исследователь оценивает действия, властные решения и общественные институты. Право как внешнее выражение повседневности общества обладает в этом смысле всеми качествами для того, чтобы комплексно оценивать это общество. Следовательно, право марксистам нужно, чтобы:

1. Критически оценивать буржуазную действительность ― какие идеалы она ставит перед собой и может ли она их достигнуть?
   
2. Наиболее эффективно действовать в рамках буржуазной действительности (а взаимодействовать с ней, в том числе в рамках правовых отношений, мы обречены ещё как минимум какое-то время);
   
3. Формировать индивидуальное и коллективное правовое сознание: формировать представления о ценностях будущего общества и методах их достижения.

Последний пункт для нас важнее всего, особенно в нынешних условиях, когда левое движение находится в теоретическом кризисе.

Как нам кажется, левое движение оторвано от конкретных сфер общественной жизни и институтов, а потому не может перестать «формировать левую повестку» и начать, наконец, создавать новую революционную теорию и конкретную программу действий.

Как при коммунизме будут разрешаться гражданские конфликты или какая форма и сущность регулирования сменит собой закон? Банальнее ― на каких принципах будут голосовать люди в условных демократических Советах будущего и почему именно на них? Ещё банальнее: кто и как в мире победившего коммунизма определит предел допустимого шума из соседней комнаты общежития? Эти вопросы кажутся примитивными, но для того, чтобы найти на них правильный ответ, марксисту жизненно необходимо погрузиться в глубины буржуазной надстройки — независимо от того, хочет он этого или нет.

Современные право и правоведение могли бы обогатить аналитическую составляющую марксистско-ленинского учения, уточнить и теоретически объединить его понятийный аппарат, содействовать тому, чтобы развивались новые направления и способы анализа.

Перспективы работы с правом, по нашему мнению, кроются в анализе государственного и общественного строительства в разных социумах и в разные периоды времени. Рассматривая конкретные общественные практики, реформы, институты, модели поведения, мы изучаем «нормальность» различных обществ. По ней мы оцениваем их уровень общественных отношений, примеряем эту «нормальность» на образ коммунистического будущего ― так мы понимаем, в какую сторону стоит двигаться на пути общественного развития.

До тех пор, пока не сформирована модель «юридической реальности» социализма хотя бы в первом приближении, пока наше общество не имеет «дорожной карты» правовых ценностей, мы будем крайне смутно представлять себе образ надлежащего будущего. 

Пока мы не знаем, за что боремся, борьба будет иметь крайне ограниченный смысл.

Список литературы для базового ознакомления с темой:

Правоведение : учебник для бакалавриата и специалитета / Под ред. В. А. Белова, Е. А. Абросимовой. — 4‑е изд., пер. и доп. — М. : Юрайт, 2018. — 414 с. — (Серия: Бакалавр и специалист).

Протасов В. Н. Теория государства и права : учебник и практикум для вузов / В. Н. Протасов. — Москва : Юрайт, 2022. — 455 с.

Алексеев С. С. Теория права. ― М. : БЕК, 1995. ― 320 с.

Уголовное право России. Общая часть : учебник / Под ред. В. В. Лукьянова, В. С. Прохорова, В. Ф. Щепелькова, перераб. и доп. — СПб. : Издательство СПбГУ, 2013. — 600 с.

Уакс Р. Философия права. Краткое введение / Пер. с англ. С. Моисеева. — М. : Издательство института Гайдара, 2020. — 176 с.

Список дополнительной литературы по теме:

Материалистическая диалектика как общая теория развития: в 4-х т. Том 1. Философские основы теории развития / Под рук. и общ. ред. Л. Ф. Ильичева. ― М. : Изд. «Наука» (АН СССР). — 496 с.

Кальной И. И. Философия права: учебник / И. И. Кальной, С. Г. Чукин ; Крымский федеральный университет им. В. И. Вернадского. — М. : ИНФРА‑М, 2021. — 292 с.

Нерсесянц В. С. Право — математика свободы. Опыт прошлого и перспективы. — М. : Юристъ, 1996. — 160 с.

Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права / Н. М. Коркунов. — Москва : Юрайт, 2022. — 352 с.

Алексеев С. С. Общая теория права: в 2-х т. Т. 1 — М. : Юрид. лит. 1981. — 361 с.

Малинова И. П. Философия права : учебник / И. П. Малинова. — М. : Норма : ИНФРА‑М, 2020. — 192 с.