Вторая мировая война подарила советскому руководству немало пищи для размышлений. Встал вопрос не только о судьбе капитализма, но и о пути развития Советского Союза.

Всё это не могло пройти мимо проекта программы ВКП(б) 1947 года, дискуссии при разработке единого учебника по политэкономии, а также Московского экономического совещания — о нём мы поговорим подробнее: обсудим его предпосылки, значение для советской экономики и как к нему относились советские экономисты и руководители.

Во всех этих дискуссиях прошлись по самым болезненным и в то же время фундаментальным вопросам: о производственных отношениях социализма и коммунизма, планировании и планомерности и об экономическом сотрудничестве со странами капитализма.

Проект программы ВКП(б) 1947 года

Дискуссии о новой программе ВКП(б) стали первым этапом в послевоенном споре о пути развития СССР. Проект программы партии не являлся экономическим документом, но обозначил цели развития советского общества и экономические задачи, которые требовали решения.

Первая программа партии большевиков увидела свет ещё в 1903 году. Когда большевики пришли к власти, понадобилось изменить эту программу с учётом сложившейся обстановки. Новая программа 1919 года полностью соответствовала текущему положению в стране. Обстоятельства продолжали меняться. В конце 20-х годов программа вновь нуждалась в обновлении. В 1928 году VI конгресс Коммунистического Интернационала поручил ЦК ВКП(б) переработать программу партии в соответствии с программой Коминтерна. Но мир вокруг не переставал меняться: началась ускоренная индустриализация и коллективизация. Подготовку нового проекта программы партии пришлось отложить на некоторое время¹Симонов. М. А. Проект программы ВКП(б) 1947 г.: причины и ход разработки. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 3-2(77). 2017. С. 157..

Партийную программу вновь попытались ввести в 1936 году после принятия Конституции СССР. Важность документа сложно переоценить — сам Сталин был вовлечён в его составление. Он лично указал Д.З. Мануильскому вместе со специально созданной комиссией в лице М.Б. Митина и П.Ф. Юдина заняться выработкой проектов программы ВКП(б). Они подготовили их к октябрю 1938 года²Там же, С. 157.. Но ни один из проектов не приняли.

Была ещё одна попытка принять программу в марте 1939-го, на восемнадцатом съезде партии. В том же году собрали комиссию по изменению этой программы. Но началась Вторая мировая война и смешала все карты в энергичной работе над документом. 

Уже в конце 1945 — начале 1946 годов Сталин ознакомился с экземпляром «Программы и устава ВКП(б)» и внёс в него свои пометки. Обратим внимание на некоторые из них. Так, напротив фразы «международная коммунистическая партия» написано «не то»³Там же, С. 158.. В проекте часто встречаются замечания Сталина вроде «прошлое», «это прошлое», «былое». Выходит, Сталин хотел переосмыслить старые установки в соответствии с новыми условиями.

Летом 1947 года началось новое обсуждение. В первых материалах, в разделе «международная обстановка», говорится о «резком и всевозрастающем кризисе капитализма»⁴Сталинское экономическое наследство: планы и дискуссии. 1957-1953 гг.: Документы и материалы / сост.: доктор исторических наук, профессор В.В. Журавлев, кандидат исторических наук Л.Н, Лазарева. — Политическая энциклопедия, 2017. С. 32, который наступил после Октябрьской революции. Но тут же мы видим важную ремарку о том, что СССР проводит миролюбивую политику и ставит цель создать «устойчивую систему международных отношений, прочного и длительного сохранения мира». Мы видим противоречие в программе между тем, что капитализм находится в кризисе, — а следовательно, это порождает агрессию капиталистов, — и декларацией миролюбивости СССР. Да, руководство СССР считало, что капитализм скоро падёт, и агрессия капиталистов не сыграла бы большой роли. Но даже при этом противоречие оставалось.

Более того, при обсуждении проектов программы Шепилов отметил, что нужно сосредоточить внимание на противостоянии двух систем, и Жданов ответил ему, что этот раздел может не понадобиться через пару лет. Похоже, Жданов подразумевал скорое уничтожение капитализма.

В проекте также указывается, что СССР уже не является в полной мере диктатурой пролетариата, так как опирается на «морально-политическое единство»⁵Там же, С. 43. А переход к коммунизму стоит в планах на ближайшие 2-3 десятилетия⁶Там же, С. 43. Такой «бросок к коммунизму» не был в новинку даже для 1947 года. Похожие заявления звучали уже в 1939 году на VIII партийном форуме⁷Данилов А.А. Пыжиков. А.В. Рождение сверхдержавы. Рождение сверхдержавы. СССР в первые послевоенные годы / А. А. Данилов, А. В. Пыжиков. — М. : РОССПЭН, 2001. С. 157-158.. А в послевоенные годы в кругах партийного руководства эту идею обсуждали, как само собой разумеющееся⁸Там же, С. 158-160.. 

В этом разрезе мы видим, что наличие или отсутствие диктатуры пролетариата выводилось не из производственных отношений, а из чисто политических факторов.

«Несокрушимая крепость советского государства основана на том, что оно опирается на полное морально-политическое единство народа, на дружественное сотрудничество рабочего класса, крестьянства и интеллигенции, на братское содружество народов СССР. В социалистическом обществе достигнуто невозможное в условиях эксплуататорского строя единство государства и народа. Советское государство является выразителем силы, воли и разума народа. С ликвидацией эксплуататорских классов, победой социализма и установлением полного морально-политического единства всего народа диктатура пролетариата выполнила свою великую историческую миссию. Советское государство превратилось в подлинно всенародное государство.»⁹Там же, С. 43.

Утверждение об общенародности государства — если попытаться его хоть как-то объяснить — приводило к выводу о скором его отмирании. Ведь государство — это элемент классового общества. А если у нас государство уже не классовое, значит и общество отбросило разделение на классы. Отметим, что это был откат назад, отход от теории государства в марксизме. Ещё Ленин в «Государстве и революции» критиковал тезисы о возможности общенародного государства при наличии классов. Государство есть продукт непримиримости классовых противоречий. Поэтому морально-политическое единство и общенародное государство просто не могут существовать, пока сохраняются классы.

В то же время ещё с 30-х годов активно продвигали тему государства и его усиления. Например, Сталин уделял очень большое внимание вопросу государства, считая, что его можно сохранить даже при коммунизме. В послевоенные годы сталинская теория государства была уточнена. Государству отвели ведущую роль в преобразовании деревни, в воспитании масс, а также в экономическом развитии¹⁰Данилов А.А. Пыжиков. А.В. Указ. Соч., С. 168-169..

Поэтому существовали две противоположные тенденции в идеологии между желанием назвать государство «общенародным», то есть отмирающим, и реальным его усилением и идеологическим оформлением.

Почему такая идея появилась в программе? Видимо, «идеологи» — последователи Жданова, который принимал непосредственное участие в составлении программы, — хотели показать своё преимущество и обозначить СССР как государство, полностью достигшее социализма. Это объясняет и заявления о приходе коммунизма через 2-3 десятилетия. К тому же они хотели добиться влияния на госаппарат, в противовес хозяйственникам, и такая идея идеологически обосновывала их намерения. Интересно, что уже тогда в проекте программы, вместе с утверждением о начале строительства коммунизма, стояло утверждение о необходимости догнать и перегнать передовые капиталистические страны. В капиталистических странах производительные силы, видимо, обогнали коммунизм, убежав в заоблачные дали.

Важным пунктом, который обозначал направление развития всего общества, стало то, что на первом месте в экономических целях развития стояло «изобилие предметов потребления, необходимое для осуществления принципа “от каждого по способностям, каждому по потребностям”». Однако такое утверждение, поставленное во главу угла, противоречит первой программе партии. В 1902 году, когда обсуждалась первая программа, Ленин писал, что при планомерности недостаточно обеспечить материальное благосостояние, так как «этакую-то организацию, пожалуй, ещё и тресты дадут»¹¹Ленин. ПСС, Т. 6. С. 232.. А что является действительно важным, так это свободное всестороннее развитие членов всего общества. С критикой «потребительского» подхода к коммунизму выступил Шепилов¹²Сталинское экономическое наследство: планы и дискуссии. 1957-1953 гг.: Документы и материалы / сост.: доктор исторических наук, профессор В.В. Журавлев, кандидат исторических наук Л.Н, Лазарева. — Политическая энциклопедия, 2017. С. 144. и заявил, что в коммунистическом строительстве следует ориентироваться на удовлетворение социально-культурных потребностей в образовании, здравоохранении, кино, курортах.

Обсуждалась также роль государства в советском обществе¹³Там же, С. 140.. Юдин считал, что советское государство имело первостепенное значение для советской экономики и именно государство должно было стать основной движущей силой общественного развития. Сталин придерживался такого же мнения¹⁴Данилов А.А. Пыжиков. А.В. Указ. Соч., С. 165-166..

Островитянов на это ответил, что прежде всего стоит вопрос не об усилении роли государства, а о путях его отмирания¹⁵Сталинское экономическое наследство: планы и дискуссии. 1957-1953 гг.: Документы и материалы / сост.: доктор исторических наук, профессор В.В. Журавлев, кандидат исторических наук Л.Н, Лазарева. — Политическая энциклопедия, 2017. С. 147..

Шепилов коснулся интересной темы о критериях материально-технической базы коммунистического общества. Он заявил, что в представленных проектах очень много внимания уделили коммунистическому распределению, но почти ничего не сказали о коммунистических производственных отношениях. Он подробно описал, как могли бы измениться производственные отношения при коммунизме, а также пояснил, почему именно автоматическое производство, как он считал, будет основой коммунизма¹⁶Там же, С. 141-142. Он также заметил, что социалистические производственные отношения и производительные силы не отличаются коренным образом от коммунистических — первые лишь менее развиты. Если продолжим его вывод, то и социалистические производственные отношения основываются на автоматическом производстве. Если мы продвинемся в этом выводе ещё чуть дальше, то обнаружим отсутствие таких производительных сил в СССР, а за этим следует признать, что социализма в Союзе не было. Здесь мы замечаем, что Шепилов орудует «объективистским» методом в рассмотрении проблемы, хотя и не доводит его до конца.

Островитянов, в свою очередь, обозначил, как важна личная материальная заинтересованность. Он отметил, что все проекты скорее отрицают, что такая заинтересованность может быть в коммунистическом обществе. Как он считал, коммунизм вовсе не устраняет личную материальную заинтересованность, а удовлетворяет её. Островитянов говорит о возможном различии общественных и личных интересов и что личные материальные интересы играют в текущем развитии СССР громадную роль. Интересно, что хотя он и высказывает такие мысли, но официально в идеологии СССР общественные, коллективные и индивидуальные интересы приравнивались друг к другу, и это положение не менялось с 30-х годов. В то время как, например, в ГДР различие интересов признали на официальном уровне в период 1960-х годов.

Скажем кратко: темы были подняты очень интересные. Роль советского государства, разделение труда, товарно-денежные отношения, личная заинтересованность — все эти вопросы и их обсуждение исходили не из догматов, а, скорее, из попыток анализировать текущее состояние советского общества. Это был явный шаг вперёд. Но догматические постулаты было не так легко снести, они всё равно сохранялись. Примером тому — «мантра» о скором крахе капитализма. Поддерживались и необоснованные, идеологизированные ожидания перехода к коммунизму в течение 20-30 лет.

В конце концов, работа над новым проектом программы партии была приостановлена. Вероятно, это произошло из-за ослабления группы Жданова. Это, скорее всего, заставило Сталина переосмыслить вопросы социалистического строительства. Проект программы могли признать поспешным и не соответствующим действительному развитию советского общества.

Учебник политэкономии в довоенный и военный периоды

Советская идеология была предельно рационалистической и подчеркивала свою связь с наукой. Именно поэтому политэкономия занимала в ней особое место.

В этой связи созданию единого учебника политической экономии придавали большое значение. Разговоры об этом шли ещё с 1920-х годов, и нам следует начать именно с этого периода, перед тем как перейти к послевоенной эпохе. 

В 1920-х годах ведущие партийные теоретики, вроде Бухарина и Преображенского, считали, что политическая экономия не занимается вопросами социалистического производства, а лишь капиталистическим обществом. Однако в 1929 году Институт Маркса-Энгельса-Ленина опубликовал замечания В.И. Ленина на книгу Бухарина «Экономика переходного периода». В замечаниях высказывалось мнение о том, что политическая экономия будет существовать и в социалистическом обществе¹⁷Журавлев В.В. Сталин и экономическая дискуссия 1951 г. в СССР (к проблемам сталинского теоретического наследия) / / Советское государство и общество в период позднего сталинизма 1945-1953 гг. Материалы VII Международной научной конференции. Тверь, 4-6 декабря 2014 г. С. 315-316.. С этого времени начали осмыслять феномен «политической экономии социализма».

В 1931 году А.Н. Вознесенский писал: «Английская буржуазия ещё на заре развития капитализма создала свою политическую экономию. Маркс очень высоко ценил политическую экономию Рикардо и Смита. Разве же наша партия, руководя страной, которая вступила в период социализма, где уже завершено построение фундамента социалистической экономики, не должна создать “политическую экономию социализма”?»¹⁸Вознесенский Н.А. К вопросу об экономике социализма//Большевик. 1931. № 23–24.С. 33.

Вознесенский первым использовал термин «политическая экономия социализма». Он понимал её предмет как «материальное производство, т. е. производственные отношения социализма в их возникновении и развитии»¹⁹Там же, С. 34.. Производственные отношения социализма он понимал как экономическую политику государства, то есть что государство диктует новые экономические законы. 

В 1930-е годы в университетах читали курсы политической экономии капитализма и освещали экономические мероприятия советской власти. «Теория советского хозяйства» изучала «процесс построения социализма в конкретных условиях СССР». Но этот курс был ограничен лишь разбором нескольких общих тем и не давал систематического изложения даже вопросов, связанных с развитием советской экономики.

В 1933 году «Теорию советского хозяйства» сменил курс «Экономическая политика», который рассматривал экономическую политику государства и представлял собой скорее курс по экономической истории.

На проблему преподавания «политической экономии социализма» в 1936 году вышло постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке преподавания политической экономии». В нём говорилось, что преподавание поставлено неправильно, так как в программах и учебниках неверно понимается и отображается предмет, объём и содержание данной дисциплины. Определялась схема курса: краткая характеристика докапиталистических формаций, капитализм в процессе возникновения и развития, а также раздел, посвящённый социализму. В постановлении было указано, что программы курса и учебника должны взять за основу «Капитал» Маркса, труды Ленина («Развитие капитализма в России», «Империализм как высшая стадия капитализма», «Государство и революция»), «Вопросы ленинизма» Сталина. Программа и учебник должны были содержать критику буржуазных теорий²⁰Андрей Сорокин. Советская история. Документы.// Учебник должен быть образцом для всех// Родина. № 3. 2014. С. 85..

Автором одного из первых макетов учебника стал начальник сводного отдела Госплана СССР Борилин. В 1937 году в журнале «Большевик»²¹Борилин Б. О предмете политической экономии социализма и её преподавании// Большевик. 1937. № 1. С. 22. была опубликована переработанная стенограмма его доклада в Институте экономики АН СССР, которая содержала его видение учебной программы. Борилин в своём подходе напоминал Вознесенского²²Андрей Сорокин. Указ. Соч., С. 85.. Отправной точкой макета послужило не реальное положение дел в советской экономике (признанной официально социалистической), а ряд классических положений марксизма; действие экономических законов понималось субъективистски: как нечто всецело подвластное воле государства или коллективу людей. Такой взгляд навевали революционная ломка прежних производственных отношений, активная роль политики в отношении экономики, настроенность руководства страны на ускоренное развитие производительных сил и изменение общественно-экономического строя. Однако Борилин не успел закончить свой проект, так как был арестован и расстрелян.

Как пишут А.А Данилов и А.В. Пыжиков²³А.А. Данилов. А.В. Пыжиков. Указ соч. С. 187., экономическая наука страдала типичной проблемой остальных общественных наук в СССР до войны: отсутствием квалифицированных кадров. В пример они приводят типичную диссертацию того времени, представленную к защите в Институте Экономики АН СССР. В ней описывался переход к коммунизму через огосударствление колхозов, которое должно было начаться со Свердловской области. Автор точно и по годам распланировал все необходимые мероприятия и попытался в деталях расписать быт будущей коммунистической деревни.

Над другим макетом учебника в течение 15 лет трудился Л.А. Леонтьев. Изначально макет нужно было написать за 2 месяца. Леонтьев выполнил задание в срок и сделал учебник в вопросно-ответной форме. Когда Леонтьев представил работу на проверку, ему поручили устранить такую форму, взяв за основу «Краткий курс экономической науки» А.А. Богданова. Новый макет был с пометкой «под редакцией Леонтьева». Однако в дальнейшем было принято решение выпустить учебник без упоминания чьих-либо фамилий. 

В течение 1938-1939 годов Леонтьев несколько раз переделывал макеты, в соответствии с указанными замечаниями. Новый вариант учебника появился и в апреле 1940 года. Каждый раз Сталин внимательно изучал макеты, вносил замечания и возвращал на доработку. Авторы макетов, так же как и Вознесенский, считали, что экономические законы при социализме создаются пролетарским государством.

29 января 1941 года Сталин провёл беседу с учёными экономистами. Предмет политэкономии он определил так: «Лучше сказать: “политическая экономия есть наука о развитии общественно-производственных, т.е. экономических отношений людей. Она выясняет законы, управляющие производством и распределением необходимых предметов потребления, как личного, так и производственного назначения”». Такая постановка вопроса меняла понимание предмета политической экономии и перенаправляла её с политики государства на экономические отношения людей. То есть предмет науки расширялся.

Касательно закона стоимости Сталин, в отличие от создателей макетов, заявил, что закон стоимости ещё не преодолён: «Неверно, что мы командуем ценами, хотим командовать, но не получается. Для того чтобы командовать ценами, надо иметь громадные резервы, обилие товаров, и только тогда мы сможем диктовать свои цены. А пока есть рынок нелегальный, рынок колхозный, существуют рыночные цены. Если нет стоимости, тогда нечем измерять доходы». Это тоже меняло подход, так как на тот момент считали, что закон стоимости уже не работает. Также, ещё в 1929 году, на конференции аграрников-марксистов Сталин провозгласил борьбу с экономическими законами капиталистического общества, то есть с законом стоимости. На момент дискуссий его понимание изменилось²⁴Erik van Ree. The Political Thought of Joseph Stalin: A Study in Twentieth Century Revolutionary Patriotism. Routledge. London. 2002. P. 110..

Касательно планирования Сталин выделил несколько важных принципов. Первая задача планирования, по Сталину, — обеспечить самостоятельность от капиталистической экономики. По сути, это означало то же, что и раньше: автаркию и стремление к экономической изоляции. Это можно проследить в его взглядах 20-х годов. Причём автаркия, по его мнению, — это одно из свойств планового хозяйства. Вторая задача планирования — обеспечить господство социалистического способа производства и «закрыть источники и клапаны», в которых начинает развиваться капитализм. Под этим понималось противодействие стихийным капиталистическим элементам в экономике. Точного определения не было, и поэтому под стихийные капиталистические элементы могла попадать как реальная капиталистическая стихия, создающая проблемы в экономике, так и любые низовые инициативы рабочих. И только последняя функция заключалась в обеспечении пропорционального развития экономики.

Мы видим, что для Сталина планирование было не столько экономическим инструментом, сколько политическим, а в основе планирования лежали не экономические законы, а приоритеты внутренней и внешней политики.

После этих и других замечаний Сталин отправил макет учебника на доработку. Несмотря на то, что при обсуждении идеологический взгляд на экономику преобладал — например в вопросе о роли планирования — этот разговор наметил отход от общепризнанной концепции роли экономических законов при социализме. К тому же предмет политической экономии социализма начали понимать в более широком плане.

К концу марта 1941 года макет учебника переделали, но начало Великой отечественной войны помешало сразу продолжить работу над учебником. Однако дискуссии на этом не прекратились. В 1943 году во всех вузах страны ввели курс политической экономии, а в журнале «Под знаменем марксизма» вышла статья²⁵Некоторые вопросы преподавания политической экономии//Под знаменем марксизма. 1943. № 7–8. С. 56–78. «Некоторые вопросы преподавания политической экономии», которая основывалась на замечании Сталина. В ней говорилось, что экономические законы при социализме работают: «отрицать наличие экономических законов при социализме — значит скатиться к самому вульгарному волюнтаризму… азбучной истиной является то, что общество, какова бы ни была его форма, развивается по определённым законам, основанным на объективной необходимости»²⁶Там же, С. 65–66.. Статья уточняла, что при социализме объективные исторические законы познаны людьми, и относила к экономическим законам социализма индустриализацию и коллективизацию по советскому образцу.

Закон стоимости в социалистической экономике был официально признан: «После уничтожения капитализма социалистическое общество в лице своего государства овладевает законом стоимости и сознательно использует его механизм…»²⁷Там же, С. 70..

После бесед учёных-экономистов со Сталиным последний признал объективное существование экономических законов при социализме. Это позволило строить планирование экономики не на волюнтаристских решениях, а в соответствии с экономическим положением. 

Но, как пишет Мау²⁸В. Мау. В поисках планомерности: Из истории развития советской экономической мысли конца 30-х — начала 60-х годов. — М., 1990. С. 26., теоретическое преодоление субъективизма в планомерности ещё не означает преодоления субъективизма на практике, хоть и было необходимым условием для этого.

В июне 1944 года комиссия ЦК ВКП(б) одобрила макет учебника Леонтьева, но и этот вариант не стал окончательным.

Дискуссии об учебнике политэкономии после войны

После войны задачи создания учебника несколько изменились. Их дополнили следующие:

1. задача просвещения;
2. формирование новых образованных кадров советского общества путём единого понимания идеологии;
3. в 1945 году образовались страны народной демократии, а в 1949 году сформировался Восточный блок. Необходимо было теоретически обосновать эти события;
4. Сталин также смотрел на учебник как на орудие пропаганды во время Холодной войны. Книга должна была показать несостоятельность капиталистической экономики и предложить альтернативу.

В 1946 году Леонтьев внёс новые правки в макет учебника. Этот макет разослали более чем сорока экономистам, которые дали свои отзывы с конкретными замечаниями. В 1948 году было напечатано два экземпляра.

Определённую роль в дискуссии сыграла книга Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны»²⁹Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. — М.: Государственное издательство Политической литературы (ОГИЗ-Госполитиздат), 1947.. Важнейшее отличие социалистической экономики от капиталистической он видел в том, что на смену «стихийным законам движения» приходят «экономические законы планирования и организации производства»³⁰ В. Мау. Указ. Соч., С. 34.. То есть он говорил об общих экономических законах социализма, но не разделял планомерность как закон и планирование как политику. При этом он разграничивал понятия «законов производства и распределения» и законов планирования. То есть он отделял закон планирования от других законов производства и распределения, например закона стоимости, но в закон планирования у него по прежнему входила политика государства.

Именно в конце 40-х годов советские экономисты разделили понятие планомерности как экономического закона и как политического и юридического акта. Это, безусловно, был шаг вперёд по сравнению с исследованиями 30-х годов³¹Там же, С. 35..

Мау связывает особое внимание к изучению народно-хозяйственного планирования у советских экономистов с тем, что после Второй Мировой войны, на волне популярности СССР, в мире резко возрос интерес к планированию экономики. Поэтому советские учёные сами старались лучше изучить этот вопрос и популяризовать его³²Там же, С. 39..

Как предполагает Черкасов³³Черкасов П.П. ИМЭМО. Портрет на фоне эпохи. М.: Издательство «Весь Мир». 2004 г. С. 75., «застой» в работе над учебником в период 1946-1950-х годов был также связан с влиянием процесса Варги на умы ученых. Ещё 17 апреля 1947 года вышло Постановление ЦК «об издании краткого курса политической экономии». Предполагалось, что учебник выйдет к 70-летию Сталина, то есть к концу 1949 года. Однако коллектив из 20-ти учёных по факту провалил это задание, а буквально за несколько дней до юбилея Леонтьев докладывал Сталину: «Опыт коллективной правки учебника большой группой экономистов, историков и философов не дал положительных результатов: единство стиля нарушено, прежнее изложение заменено в ряде мест наспех составленным и неряшливым текстом».

В 1950-м году Сталин вновь встретился с группой экономистов. Он сказал, что раз между двумя макетами нет принципиальной разницы, то нужно взять макет Леонтьева и доработать его. Также Сталин обратил внимание, что в учебнике необходимо дать критику теорий современного американского империализма. Была создана комиссия ЦК ВКП(б) под руководством Маленкова, в которую входили П.Ф. Юдин, К.В. Островитянов и Леонтьев. Им поручили доработать макет в течение месяца. Макет представили Сталину точно в срок, но Иосиф Виссарионович оказался им недоволен.

11 марта Министерство высшего образования внесло в ЦК ВКП(б) предложение утвердить редакторский коллектив и установить срок написания макета до 1 марта 1951 года.

Сталин встретился с экономистами ещё три раза: 24 апреля 1950-го года, 30 мая и через год — 25 апреля 1951 года. На первых двух встречах Сталин раскритиковал макет учебника. Спустя год авторский коллектив внёс исправления с учётом пожеланий Сталина и представил окончательный вариант.

Важным этапом в составлении учебника стала дискуссия в клубе ЦК ВКП(б) об учебнике политической экономии. Первое заседание прошло 10 ноября 1951 года. На дискуссию были приглашены учёные-экономисты, философы, историки, а также экономисты-практики. В мероприятии приняли участие 264 человека. Сталин придавал этому обсуждению большое значение и поручил вести его своему ближайшему соратнику Маленкову³⁴Хлевнюк О. В., Горлицкий Й. Холодный мир: Сталин и завершение сталинской диктатуры. М., 2011. С. 194..

В данной статье мы не будем подробно рассматривать саму дискуссию. На её разбор требуется отдельный крупный материал. Мы отметим лишь роль, которую она сыграла в советской идеологии и экономической науке. А любой желающий сможет ознакомиться с материалами дискуссии в сокращённом виде.

Как пишут Данилов и Пыжиков³⁵Данилов А.А. Пыжиков. А.В. Указ соч. С. 187., дискуссия стала исключительным событием в истории СССР. Это была одна из первых серьёзных попыток разобраться в сущности того экономического строя, который установился в СССР более 30 лет назад. Высказывалась критика относительно положения в экономической науке: «Участники дискуссии резко критикуют положение дел в области экономической науки, отмечают, что экономическая наука у нас отстаёт; мало издаётся серьёзных теоретических работ в области советской и зарубежной экономики. В экономической науке фактически отсутствуют свободные дискуссии, критика не только не поощряется, но и подавляется. Существует нетерпимая монополия отдельных лиц, препятствующих творческому обсуждению научных вопросов и росту молодых научных кадров. Тов. Островитянов, как директор Института экономики, не обеспечивает руководство»³⁶Черкасов П.П. Указ. соч., С. 76.. Сам Сталин не был против обсуждения и критических мнений и ранее упрекал комиссию, что в ней нет споров и драк по теоретическим вопросам³⁷Хлевнюк О.В., Горлицкий Й. Указ. соч.,С. 194..

Однако в целом мероприятие не принесло положительных результатов. Сами материалы дискуссии представляли собой сборники в 38 томах, но опубликованы были лишь два документа: об общем ходе процесса обсуждения и его итогах. 

Сталин остался недоволен дискуссией и, проанализировав прозвучавшие в ней выводы, выразил свой взгляд в пометках, которые он делал на полях работы. Например, относительно экономических законов социализма и попыток вписать в закон практику планирования Сталин пишет на полях: «Метода (правила) руководства нар[одным] хозяйством? Плановое ведение нар[одного] хозяйства противопоставить анархии производства при капитализме». Этот комментарий важен для нас тем, что Сталин считает экономическим законом планомерность вообще, а не методику ведения планового хозяйства. Знак вопроса в его пометках означал, что он не согласен с автором. То есть он разделял политику планирования и экономический закон планомерности. В последующие годы это даст положительный толчок в изучении самого феномена планомерности в работах советской политической экономии³⁸В качестве примера такого исследования см. Курс политической экономии : в 2-х т. : [для экон. фак. и вузов] / под ред. Н.А. Цаголова. М.: Экономиздат, 1963..

После обсуждения Сталин написал «Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года». Эту работу выпустили малым тиражом для служебного пользования, а в дальнейшем опубликовали под названием «Экономические проблемы социализма в СССР»³⁹Сталин И.В. Сочинения. М.: Издательство «Писатель», 1997. С. 154-223.. Но о ней мы поговорим в отдельной части цикла, а сейчас перейдём к анализу явления, которое мало освещается как в академической науке, так и в левой среде, — Московскому экономическому совещанию.

Международное экономическое совещание в Москве 1952 г.

Международное экономическое совещание — это один из эпизодов переосмысления роли СССР в мире, который явно раскрывает, какие противоречия переплетались в экономике, экономической науке, политике и идеологии. На этом примере мы рассмотрим, как в политике и идеологии СССР проявлялся прагматизм по отношению к определённым вопросам. Так, историк Оскар Санчес-Сибони⁴⁰Oscar Sanchez-Sibony. Red Globalisation. The Political Economy of the Soviet Cold War from Stalin to Khrushchev. Cambridge University Press, 2014. P. 81. считает, что в целом советское руководство стремилось участвовать в международном разделении труда и даже в период Великой депрессии торговля СССР расширялась. По его мнению, советские лидеры довольно чётко следовали мировым социально-политическим и экономическим тенденциям и точно понимали место СССР в мире. Из этого он выводит, что «идеологические шоры», как их обычно представляют, не мешали руководству СССР, а советская идеология претерпевала постоянные изменения в связи с изменениями в мире. Поэтому Международное экономическое совещание, о котором мы поговорим, следует рассматривать не как случайное явление, а как звено в системе послевоенных изменений.

В 1947 году, в начале Холодной войны, США учредили Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ). Оно стимулировало снижение таможенных пошлин в странах, вошедших в соглашение, тем самым открывая возможность американским товарам и американскому капиталу легче воздействовать на мировой рынок. В этих условиях США хотели заставить ряд Европейских стран войти в соглашение, а ГАТТ, в свою очередь, продолжало кампанию по установлению доллара ведущей валютой мировой экономики. Эта кампания началась в 1944 году с Бреттон-Вудской конференции. В отличие от положения США, экономика послевоенной Европы была разрушена. На территории Соединённых Штатов не велись военные действия, а экономический потенциал государства лишь возрос во время войны, поэтому они могли диктовать европейским странам свои условия. Даже Великобритания не могла противостоять США. 

«Бонусом» к декларациям о свободной торговле шли неограниченный диктат американских корпораций и доступ на крупнейшие мировые рынки. 

В итоге делегация США во главе с Министром Финансов Гарри Декстером Уайтом добилась введения золотого стандарта, который отличался от всех предыдущих, и привязала к золоту только одну валюту — доллар. После 1945 года доллар стал единственной мировой валютой.

Как пишет Борис Кагарлицкий(Признан иноагентом, внесен в перечень террористов и экстремистов)⁴¹Кагарлицкий Б.Ю. Периферийная империя: циклы русской истории. — М.: Эксмо, 2009. С. 481-482., США укрепили свои силы и за счёт того, что Советская Россия перестала служить сырьевым придатком для Западной Европы, как это было в период империи. Когда Российская империя перестала поставлять сырьё в Европу, последняя уступила место «центра» в мировой капиталистической системе Соединённым Штатам. А выпадение стран Восточного Блока после Второй Мировой войны из мирового рынка только усилило это положение.

При этом СССР в Бреттон-Вудской системе расценивался даже не как «младший партнёр». Его видели не иначе как в рядах второстепенных стран, к слову, как и Великобританию. Так создавались условия для подчинения Советского Союза влиянию американского капитала.

Ещё в период войны, в 1943 году, руководство СССР рассматривало возможность вхождения в Бреттон-Вудское соглашение, однако уже тогда была понятна вся подоплёка этой системы. Такой вариант допускали из тактических соображений: в тот момент ещё не был открыт второй фронт, руководство Союза было согласно на любые условия ради помощи.

Однако в период 1945-1947 годов, после смерти Рузвельта и постепенной раскрутки холодной войны, руководство СССР осознало, что членство в МВФ и МБРР под американским контролем опасно для Союза. В конце 1945 года руководство страны отказалось от ратификации документов Бреттон-Вудской конференции.

Со стороны СССР и социалистического блока нужно было что-то предложить в противовес соглашению. В 1949 году был учреждён Совет Экономической Взаимопомощи. Он стал международной организацией нового типа, в которой каждая страна имела один голос. Хотя СЭВ не избежал проблем во взаимоотношениях между различными странами-участницами, он декларировал принципы равноправия, дружбы и взаимопомощи.

Осенью 1951 года страны СЭВ и Китай выпустили заявление, в котором предложили созвать международный форум по вопросам противостояния мировому диктату доллара и развитию международного экономического сотрудничества. Предложение было не просто «случайным событием», и тому можно найти подтверждение. В июне 1951 года, совсем незадолго до этого, был уволен Министр торговли Меньшиков за то, что не проявил инициативу в расширении торговых связей⁴²Oscar Sanchez-Sibony. Red Globalisation. The Political Economy of the Soviet Cold War from Stalin to Khrushchev. Cambridge University Press, 2014. P. 79.. 

Предложение СССР провести такое совещание прозвучало на сессиях в ООН. Такой мерой стал созыв и проведение Международного экономического совещания.

Целью совещания стали:

1. Развитие международной торговли в обход доллара. Расчёты планировали проводить либо посредством системы взаимного клиринга (взаимный безвалютный расчет), либо в валюте стран участниц.
2. Развитие торговли и производства, повышение производительности труда и создание новых рабочих мест в странах-участницах.
3.  Ослабление конфронтации между странами-участницами за счёт усиления взаимных экономических связей.

Мы видим, что принципы интеграции, которые закладывались в МЭС, имели совершенно иные черты, чем снижение торговых пошлин, которую предлагала США, или создание наднационального союза, которое станет принципом интеграции в Западной Европе. Использование национальных валют или безвалютный расчёт давали возможность устраивать обмен на принципе равенства интересов, без доминирования той или иной страны.

За счёт развития торговли СССР стремился улучшить положение трудящихся в капиталистических странах и таким образом «социализировать» капитализм. Промышленники заключали бы контракты как на поставки в СССР, так и на вывоз продукции из него, при условии, что ресурсы были бы направлены на производство. Это создавало бы всё больше рабочих мест.

Однако в этих целях мы находим противоречие, в частности в третьем пункте. Несмотря на возможное усиление кооперации между странами-участницами, в условиях господствующей капиталистической экономики и частного присвоения, даже теснейшая кооперация между странами не исключала взаимного противостояния, которое вытекало из различных экономических интересов. Как мы видим на примере таких объединений, как Европейской Союз, даже при очень крепкой экономической интеграции противоречия между отдельными субъектами никуда не исчезают.

Идея провести совещание опиралась на мнение, что в странах Западной Европы и США, на которые в основном ориентировалось совещание, в буржуазных кругах существует сопротивление политике изоляции СССР. Поэтому советские работники надеялись найти заинтересованных в сотрудничестве промышленников, отдавая предпочтение мирным отраслям.

Изначально созыв конференции опирался на национальные комитеты Всемирного Совета Мира. Но практически сразу организаторы встретили интерес к участию в конференции со стороны деловых и интеллектуальных кругов капиталистических стран, и не только западных. Поэтому пошли на компромисс — конференция, которую планировали провести под эгидой Совета Мира, стала дистанцироваться от него, чтобы не иметь яркой идеологической окраски⁴³Липкин М.А. Совет Экономической Взаимопомощи: исторический опыт альтернативного глобального мироустройства (1949-1979). М.: Весь Мир. 2019. С. 54-55..

Историк Липкин⁴⁴Там же, С. 56. выделяет две тенденции в процессе организации МЭС, которые боролись между собой. 

Первую тенденцию ярко выразил академик АН СССР и сотрудник Института истории АН СССР И.М. Майский. Он отводил МЭС агитационную роль и считал невозможным достичь каких-либо действенных результатов ввиду сопротивления американских и британских империалистов. Он взывал к опыту советского демарша 1931 года на мировой экономической конференции 1933 года, где СССР заявил о возможности приобретения западных товаров в 1 млрд долларов и произвёл сильное впечатление на деловые круги капиталистических стран. Он даже предвидел, что в ряде стран народных демократий организацию МЭС могут воспринять как стремление наладить отношения с западными странами, и предупредил, что таким настроениям поддаваться нельзя⁴⁵Там же, С. 57..

Вторую тенденцию выразил Микоян, который ещё в 1950-м году в беседе с Чехословацкими делегатами отмечал, что отказываться от закупок ресурсов на Западе неверно⁴⁶Там же, С. 57.. Подобный ответ дал и МИД СССР на запрос СЭВ, ещё раньше — в 1949 году. Чехословакам, венграм и полякам не рекомендовали выходить из международных организаций (МВФ, МБРР, комитетов ЕЭК ООН)⁴⁷Там же, С. 57..

Исходя из этого, условно можно выделить «линию Майского» и «линию Микояна». По мнению Липкина⁴⁸Там же, С. 58., обе тенденции сосуществовали в советском обществе и в советском руководстве, временами порождая такие необычные явления для советской политики, как МЭС.

Заметим, что эти тенденции существовали не только внутри советского руководства. Они прослеживались и в отношениях с соцстранами, так как общая подготовка к МЭС и координация проектов проводилась в рамках СЭВ, где оценивались разные мнения членов СЭВ по этому вопросу.

Так, представители польского подготовительного комитета старались серьёзно обосновать преимущества долгосрочных торговых соглашений, вплоть до капиталовложений в ту или иную отрасль со стороны стран «частной инициативы», то есть капиталистических стран. В конце польских тезисов говорится о том, что такое расширение экономических контактов создаст прочную базу для мирного сосуществования⁴⁹Там же, С. 58.. В отдельных тезисах по техническим вопросам экспорта польские представители говорили о необходимости учреждения международного некоммерческого банка для выдачи гарантий и облегчения кредитных отношений и даже о снижении таможенных пошлин⁵⁰Там же, С. 58.. Ряд подобных предложений высказывали и румынские представители.

По отношению к МЭС особым образом отличилась Чехословакия, представители которой предлагали особую глобальную стратегию в рамках МЭС. Они делали упор на большие индустриальные возможности страны для торговли со странами со «слабым уровнем индустриального развития», то есть с «третьим миром». В первую очередь речь шла о Южной Америке, Ближнем Востоке и Южной Азии. Но, в отличие от других стран СЭВ, чехословацкая стратегия была исключительной, потому что она предлагала увеличивать импорт из капиталистических стран, но покрывать его не экспортом на западные рынки, а доходами от торговли со странами «третьего мира»⁵¹Там же, С. 59.. Чтобы доказать западным странам преимущества своей стратегии, чехословацкие представители представили данные о падении загрузки бельгийских и голландских портов, что создало социальные проблемы в этих странах.

Это показывает, что не только СССР, но и страны Восточной Европы рассматривали МЭС как действительную стратегическую возможность расширения мировой торговли на взаимовыгодных условиях сотрудничества.

В самом начале первого варианта выступления есть примечательная запись: «Советский Союз исходит из возможности мирного сосуществования различных социально-экономических систем и готов развивать торговые отношения со всеми странами и со всеми торговыми и промышленными кругами, если эти отношения будут развиваться на основе взаимной выгоды и строгого выполнения взятых на себя обязательств», и сбоку приписано почерком Молотова «Тон грамотный»⁵²Липкин, Михаил Аркадьевич. Советский Союз и интеграционные процессы в Европе: середина 1940-х – середина 1960-х годов : диссертация … доктора исторических наук : 07.00.15 / Липкин Михаил Аркадьевич; [Место защиты: Российский государственный гуманитарный университет].- Москва, 2012. С. 175..

Можно ли сказать, что мирное сосуществование есть сам по себе «ревизионистсткий» тезис, как его обычно называют ортодоксальные сталинисты? Мы с этим не согласны. Советское руководство в 1952 году как никогда понимало угрозу войны с капиталистическими странами, которую СССР вряд ли выдержал бы вновь: слишком велики были жертвы недавней войны. И тут вновь важно обратиться к объективистсткому подходу. В контексте МЭС и усиления хозяйственников, после смерти Жданова в 1948 году, можно понять идею о мирном сосуществовании как направленность не на чисто политическую борьбу с капитализмом и надежду на его крах, а на собственное экономическое развитие, о чём писал ещё Варга в 1947 году.

Конференция носила в большей степени неполитический характер. В ходе обсуждения формулировок обращения участников было решено исключить идеи о преимуществе того или иного социально-экономического строя. Хотя нельзя отрицать и определённый скрытый политический смысл. Создание внедолларого рынка могло препятствовать гегемонии США в международной экономике, а это явно имело политический характер.

«В форуме участвовали 471 человек из 50 стран, в том числе 339 человек из 38 капиталистических стран. Делегации приехали из пяти частей света. Самое большое количество участников прибыло из Франции (39), Англии (29), Индии (28), Италии (24), Западной Германии (23). От СССР, стран народной демократии, Китая, ГДР, Корейской республики, Вьетнама и МНР приняли участие 132 делегата. Совещание не являлось межправительственным. Оно созывалось по линии общественности Международным инициативным комитетом. В Москве собрались представители деловых кругов, профсоюзов, кооперативные деятели, учёные и политики. Шире всего были представлены торговые фирмы и финансовые круги. На них приходилось 38,7 % от общего числа делегатов. На втором месте — промышленники и аграрники (22,5 %). На третьем — профсоюзные деятели (15 %). На учёных и журналистов вместе взятых пришлось лишь 14,7 %»⁵³Сталинское экономическое наследство: планы и дискуссии. 1957-1953 гг.: Документы и материалы / сост.: доктор исторических наук, профессор В.В. Журавлев, кандидат исторических наук Л.Н, Лазарева. — Политическая энциклопедия, 2017. С. 17..

Стоит отметить, что хотя некоторое преимущество и симпатии в приглашении участников отдавались прогрессивным учёным, деятелям и промышленникам, правительство СССР считало важным приглашать также деятелей, настроенных либерально, консервативно и даже реакционно. Москва была заинтересована в наиболее широком освещении хода конференции и приглашении к сотрудничеству деятелей различной политической направленности.

Однако после самой конференции Москва свернула данный проект и более не инициировала такие конференции. Почему так? Намерение поддерживать крепкие экономические связи с капиталистическим миром не было лишено противоречий.

Первое противоречие связано с официальной идеологией. Так, в работе «Экономические проблемы социализма в СССР», ставшей итогом экономических дискуссий об учебнике политической экономии, Сталин писал: «Очевидно, что после того, как мировой рынок раскололся и сфера приложения сил главных капиталистических стран (США, Англия, Франция) к мировым ресурсам стала сокращаться, циклический характер развития капитализма — рост и сокращение производства — должен всё же сохраниться. Однако рост производства в этих странах будет происходить на суженной базе, ибо объём производства в этих странах будет сокращаться»⁵⁴Сталин И.В. Сочинения. М.: Издательство «Писатель», 1997. Т. 16. С. 154.. Это положение утверждало, что нет необходимости взаимодействовать с мировым рынком. 

Такой взгляд Сталина на экономическую изоляцию СССР и построение автаркичной экономики не был случайным в послевоенные годы. Историк Ричард Дэй⁵⁵ Дэй Р. Б. Лев Троцкий и политика экономической изоляции / науч. ред. А. А. Белых; пер. с англ. А. В. Белых. — М.: Дело, 2013. С. 351, анализируя экономические дебаты 1920-х годов, пришёл к выводу, что уже тогда Сталин отстаивал позицию экономической изоляции. Для Сталина изоляция от мировой экономики была присуща социалистическому обществу. В таком контексте видится, что для СССР было совершенно логичным отказаться от дальнейшего взаимодействия в рамках Международного экономического совещания. 

Второе противоречие тесно переплетается с хозяйственным положением в самом СССР. Финансовые резервы СССР были очень ограничены, и их не всегда хватало даже на развитие ключевых отраслей тяжёлой промышленности. В таких условиях проводить закупки больших поставок товаров из-за рубежа было проблематично. 

Третье противоречие — отношения между самими капиталистическими странами. США отвергали мирные инициативы Москвы, и не все страны были готовы ссориться с экономическим гигантом.

Ещё одно противоречие заключалось между функциями МЭС и СЭВ. Если бы идея МЭС удалась, то СЭВ стал бы лишь органом-посредником для взаимодействия социалистических и капиталистических стран⁵⁶Липкин М.А. Совет Экономической Взаимопомощи: исторический опыт альтернативного глобального мироустройства (1949-1979). М.: Весь Мир. 2019. С. 61.. Сессии СЭВ перестали созывать в последние годы жизни Сталина. Представители СЭВ отсутствовали на МЭС. С одной стороны, это показывало переориентацию руководства СССР на попытку «наладить» отношения с капиталистическими странами, с другой — могло приводить к конфликтам между социалистическими странами. Это было связано с тем, что менее развитые из них больше зависели от СЭВ, в то время как более развитые — стремились к взаимодействию с капиталистическим миром.

Но международное экономическое совещание было не простым тактическим шагом, а коренным следствием изменения политики СССР. Еще 17 сентября 1946 года Сталин в интервью «Санди Таймс» заявил о возможности расширения мирного сотрудничества между двумя системами⁵⁷Сталин И.В. Cочинения. – Т. 16. – М.: Издательство «Писатель», 1997. Т. 16. С. 39.. Подобные мысли мы можем найти у него и в 1949 году⁵⁸Там же, С. 98–99.. 

Липкин⁵⁹Липкин М.А. Совет Экономической Взаимопомощи: исторический опыт альтернативного глобального мироустройства (1949-1979). М.: Весь Мир. 2019. С. 60. видит в МЭС предтечу «открытия» Восточного Блока. Идея МЭС в определённой степени была связана с изменениями в советской политике и идеологии в послевоенный период. Она была частью системного изменения политики в отношениях с капиталистическим рынком. 

В конце 40-х годов СССР не хватало собственных ресурсов, чтобы замкнуть СЭВ полностью на себя, поэтому появилась идея МЭС.

Заключение 

После того как Евгений Варга выступил со своей книгой об изменении характера послевоенного капитализма, в советском руководстве стали задавать вопросы: как и куда должен двигаться СССР. Дискуссии о проекте программы ВКП(б), МЭВ и Новом едином учебнике политической экономии послужили ответом на эти запросы. 

О том, что необходимо создать учебник политической экономии, говорили ещё в 30-40-х годах, и это стало главным звеном в построении послевоенной советской идеологии. Политическая экономия социализма была центральной частью учебника и отличала его от всех предыдущих. Она должна была обосновать концепцию возможности построения социализма в СССР, которую Сталин выдвинул в 1935 году. 

Хотя социалистическое строительство в СССР началось ещё с 1917 года, систематического осмысления оно не получало ни в научном, ни в идеологическом смысле. 

Ещё большее значение эта задача приобрела после Великой Отечественной войны, когда появились страны «народной демократии» и начали формироваться соцблок и два лагеря. Необходимо было обосновать те преобразования, которые происходили в странах народной демократии, их переход к социалистическому строительству и дать образ будущего для новых поколений. В этом контексте рассуждения о разработке политической экономии социализма имели идеологический характер, хотя и опирались на определённые научные изыскания, соревнования между разными подходами и школами.

По иронии судьбы все эти обсуждения начались как раз после идеологических кампаний против философов, историков, экономистов, одной из которых была кампания против Института Варги. 

Условия для этого были не самые лучшие. В системе основные полномочия были у вождя. Именно Сталин выступал главным арбитром в спорах, и такие дискуссии разрешались не иначе, как заключительным словом последнего. 

Мы не хотим быть голословными. Подтверждение такой позиции приводит Шепилов. Подчинённые Сталина искренне воспринимали его как «корифея всех наук».⁶⁰ Шепилов Д. Т. Непримкнувший. — М.: Вагриус, 2001. С. 170..

Сталин выступил основным арбитром, и его мнение стало окончательным вплоть до конца 80-х годов. Об этом мы поговорим в следующей части.