Обложка для заметки про импортозамещение, конкуренцию «Силовых машин», «Интер РАО», «Газпром энергохолдинг»

Утром — деньги, вечером — турбины

Рубрики: Политэкономия

Метки: Заметки

Автор: Николай Шатков

19 февраля, 2025

Турбиностроение вязнет из-за денег: опыт инженера на ленинградских «Силовых машинах»

«Силовые машины» — предприятие на берегу Невы. Производит турбины для электростанций. Поработав там инженером, я в который раз убедился, что импортозамещение проводится плохо.

Коммунисты скажут: во всём виноват капитализм. Но какое же это объяснение? Для пропаганды нужны детали и личный опыт.

Показываю, как из-за мышиной возни «Силовых машин» и других компаний в России с надрывом производят турбины. А в конце — как здесь помогут наши с тобой идеи.

Такие гиганты, как «Силовые машины», «Интер РАО» и «Газпром энергохолдинг», не занимаются реальным импортозамещением.

Пользуясь помощью государства и мешая друг другу, монополисты в первую очередь наращивают капитал. А импортозамещение — как получится.

Бизнес и власть берутся за дело

В 2017-м разгорелся скандал, когда «Ростех» поставил в подсанкционный Крым две газовые турбины¹ Siemens.² После этого концерн отказался поставлять в Россию турбины по государственным заказам.

А после начала специальной военной операции такие крупные компании, как General Electric и Siemens, и вовсе прекратили поставлять России газовые турбины для электростанций и обслуживать свои старые установки.³

Государство осознало масштабы проблемы⁴ и расписало в своё время критерии, по которым надо отличать «нашу» продукцию от заморской, а следом выпустило целый план по импортозамещению.⁵

«Силовые машины» откликнулись на решения правительства и взялись за газовые турбины.

Планируется выпускать установки средней и большой мощности для электростанций: ГТЭ-65 мощностью около 65 МВт и ГТЭ-170 мощностью около 170 МВт.⁶

Одной-двух установок ГТЭ-170 достаточно для того, чтобы обеспечить электроэнергией российский город с населением около 100–200 тысяч человек. К примеру, Амурской области с населением 750 тысяч человек хватило бы 7–9 турбин ГТЭ-170.

Запустить производство мощных газовых турбин — серьёзное событие для российской энергетики.

Почему «Силовым машинам» сложно производить крупные газовые турбины?

1. Спрос на электроэнергию в стране растёт, нужны новые турбины, а заводов не так много.

На электростанциях России турбин средней и большой мощности насчитывается порядка двухсот, из них российских — около 30–40, и то с изрядной долей западных комплектующих. В основном это установки ГТЭ-160, на основе которых и разработана ГТЭ-170, за которую взялись «Силовые машины».

Каждую из установок на станции надо обслуживать, а другие электростанции с устаревшими машинами — своевременно обновлять. Здесь ресурсов одного предприятия не хватит: так или иначе потребуется помощь государства и остальных предприятий.

2. Для самих «Силовых машин» подобный проект — серьёзный вызов.

Если паротурбинные установки⁷ «Силовые машины» производят больше ста лет, то производство газотурбинных установок⁸ — сложнейших тепловых машин — им ещё предстоит наладить.

Мышиная возня в масштабах страны

Одно дело — заявить об импортозамещении газовых турбин, его важности для страны и даже составить план. Другое дело — этот план осуществлять, прежде всего с крупным бизнесом.

Судя по тому, что я увидел, поработав на «Силовых машинах», корпорации не спешат производить турбины, сотрудничая друг с другом.

Старая-добрая конкуренция никуда не делась — в эпоху монополий она становится всё масштабнее.

К примеру, мне и коллегам-расчётчикам в своё время не помешали бы данные от эксплуатации действующих турбин ГТЭ-160; напомню, что установка ГТЭ-170 разрабатывается на основе именно этого прототипа — как её улучшенная версия. Но проблема в том, что собственники электростанций эти данные не предоставляли, ведь это коммерческая тайна…

В «коммерческой тайне» были реальные параметры газа в турбине, масла в системе смазки и прочие данные — они помогли бы производить расчёты новых, так нужных государству турбин.

Чтобы усовершенствовать ту же ГТЭ-160, сначала нужно создать её расчётную компьютерную модель, которая соответствовала бы её реальным параметрам. Затем на основе этой модели можно было бы просчитывать новую, улучшенную установку — в нашем случае ГТЭ-170.

Поскольку сверяться почти не с чем — конкуренты информацию нам не дают, — расчёт получается приблизительным.

На деле приблизительные расчёты для одних участков некритичны, на других участках — вынуждают закладывать большие запасы по металлу и мощности — а это стоит лишних денег. А где-то нехватка данных приводит к авариям — либо на этапе заводских испытаний, либо при пуске на станции.

Сами по себе аварии и перерасход денег не так страшны. Ирония в том, что можно сэкономить и уменьшить вероятность аварий, работая сообща и используя все доступные в стране ресурсы.

Вот и получается, что развивать такие масштабные проекты, как производство газовых турбин, приходится хоть и с помощью государства,⁹ но с точки зрения общественной пользы — через неоправданные ошибки, перерасходы и препятствия с ресурсами, разбросанными по разным компаниям.

Что мешает турбиностроению?

Разрозненность интересов. Проблема не сводится к коммерческой тайне: речь в принципе о частных интересах — крупного, монополистического капитала. Собственники тех же станций, которые не делились с нами данными, сами имеют виды на рынок энергетики. Речь идёт о таких гигантах, как «Интер РАО» и «Газпром энергохолдинг».

Например, в 2019 году, когда «Силовые машины» только начали разрабатывать документацию по ГТЭ-170, генеральный директор «Интер РАО» Борис Ковальчук попросил министра энергетики «исключить монополию частных компаний [не иначе, как “Силовых машин”. — прим. ред.]».

У «Интер РАО» в том же, 2019 году созрела своя установка — ГТД-110М. А вероятнее всего субсидию по газовым турбинам от государства уже должны были получить «Силовые машины».¹⁰ Продавать турбины было бы трудно, если бы государство предпочло установки только «Силовых машин».¹¹

Накопление капитала. Иронично, что через пять лет «Интер РАО» начал прибирать к рукам предприятия, которые относились к производству электроэнергии. А для того, чтобы управлять ими, — создал дочернюю компанию «Интер РАО – Машиностроение».¹² «Газпром энергохолдинг» тоже не дремлет и скупает предприятия.¹³

У монополистов в энергетике всё как у всех — они укрупняются.

Одним словом, что бы ни говорили бизнесмены о монополии других компаний, они всегда стремятся занять их место или хотя бы потеснить их:

«Всякий конкурент должен желать для себя монополии, будь то рабочий, капиталист или землевладелец. Всякая небольшая группа конкурентов должна желать монополии для себя против всех других. Конкуренция покоится на интересе, а интерес снова создаёт монополию; короче говоря, конкуренция переходит в монополию…»¹⁴

Значит ли это, что крупные компании грызутся между собой не на жизнь, а на смерть?

Нет; как монополисты на рынке, компании даже участвуют в совместных проектах. К примеру, первую партию турбин ГТЭ-170 «Силовые машины» поставят на Каширскую ГРЭС, которая принадлежит той самой «Интер РАО».¹⁵ Но осваивая новые рынки, монополисты будут пользоваться любой возможностью потеснить конкурентов.

Ни о каком постоянном сотрудничестве монополистов нет и речи. В этом вся суть.

Погоня за прибылью. Патриот может возмутиться: «Производство-то возобновили. Да, с проблемами, но теперь у нас будут свои газовые турбины».

Проблема как раз в том, что «свои» газовые турбины, как и любые масштабные проекты, не цель, а средство — для укрепления монополий, всё большего их обогащения и господства.

В условиях, когда ресурсов двух-трёх монополистов едва ли хватает, чтобы покрыть 7 % от спроса СНГ до 2035 года,¹⁶ каждый из них всё равно стремится урвать свой кусочек да побыстрее, ведь «…в противном случае в энергетическом комплексе страны эту нишу заполнят китайские конкуренты»¹⁷ — или иранские.¹⁸

Нестабильные отношения собственности. Крупный бизнес у нас конкурирует не только экономическими методами: прибегая к помощи государства, он участвует и в переделе собственности.

В последнее время на собственность снова начали покушаться.¹⁹ Возможно, по этой причине владельца «Силовых машин» Алексея Мордашова постепенно выдавливают из регионов,²⁰ а недавно поползли слухи, что его «Силовые машины» и вовсе национализируют.²¹

Передел собственности укладывается в логику российского капитализма последних 25 лет, о чём мы писали в статье «Что мы знаем о России, в которой живём», — и пока не видно, чтобы эта тенденция была переломлена.

Труд — прожигается

Повторюсь: газотурбинные установки — сложнейшие тепловые машины. Чтобы довести до ума установку ГТД-110М, ту, из-за которой Ковальчук пожаловался министру энергетики, ушло больше 20 лет. От неё отказывались, перевозили от одной станции к другой, пока, наконец, в 2023 году не отгрузили серийный образец на электростанцию в Краснодарском крае.²²

На «Силовых машинах» за 5 лет едва ли собрали одну установку ГТЭ-170²³ — и это, без преувеличения, тоже колоссальный труд.

До реальных испытаний ГТЭ-170 и тем более до её запуска дело ещё не дошло.

Кто знает, но, скорее всего, — при раздрае «своих» предприятий — реально работающую ГТЭ-170 мы увидим лет через пять.²⁴

Устраивает ли такой расклад государство, которое выпускает постановления об импортозамещении и, по крайней мере на словах, заинтересовано в преодолении санкций? Судя по подобным историям — вполне.

«Патриотические» идеи будут претворяться так, как это выгодно монополиям, — ни больше, ни меньше того.

Именно о господстве частных интересов корпораций нам стоит чаще напоминать — на разных примерах — трудящимся, когда им из каждого утюга вещают о единстве нации и неких общих надклассовых интересах.

Какая альтернатива?

Плановая экономика. Когда действительно требуется импортозаместить какую-либо продукцию, предприятия работают согласно общему плану. При этом опыт разработки, производства и эксплуатации техники, как и сами заводы и фабрики, являются достоянием всего общества, а не отдельных предприятий.

Мы обмолвились о советском опыте импортозамещения, когда рассказывали о биографии Ивана Кириллова, классика теории турбомашин.

Я уже не говорю, что само по себе импортозамещение, если оценивать его в масштабах планеты, — чудовищное расходование творческих сил и природных ресурсов. В иных условиях ресурсы можно было бы направить на новые, общемировые проекты.

Пока же мы кое-как осваиваем технологии, которые отстают от западных на несколько десятилетий.

Разумная конкуренция. Критикуя капитализм, было бы неверно отрицать пользу конкуренции. Уже при социализме она бы не тормозила прогресс, а только помогала ему и побуждала людей к творчеству.

Как организовывать конкуренцию после капитализма, предлагаю подумать — вместе с нами. Потребуется ли новое стахановское движение?