В искусстве есть объективная истина. Её можно научиться видеть, и тогда отдельный человек сможет судить, насколько гениальны и прогрессивны те или иные произведения искусства. Ему это будет полезно, если он хочет развиваться как личность. Художникам тоже надо отделять ложь от правды в искусстве, чтобы не быть бездарными.

Объясняем эти мысли на примере «Весенней грозы» Фёдора Тютчева. Заодно показываем, что она не настолько очевидная, какой её считают.¹Наш коллектив пока не может согласиться с некоторыми тезисами, которые высказываются в этой статье, потому что автор ещё не успел их обосновать. Но всё-таки они кажутся нам интересными.

Зачем понимать искусство?

Прекрасное²Под «прекрасным» имеется в виду целесообразность мира, его гармония и выстроенность, хотя, несомненно, этим понятие прекрасного не исчерпывается. объективно, то есть оно определяется не отдельным человеком, а окружающим его миром.³Объективно в онтологическом отношении* Отдельный человек, обладающий сознанием, познаёт прекрасное и вырабатывает о нём истинное знание, привнося в него человеческие элементы. Познающий не может не видоизменять то, что он познаёт, поэтому в гносеологическом отношении прекрасно субъективно.

Отдельный человек может лишь находить прекрасное в мире, отражать его произведениями искусства и выражать его категориями эстетики: например, категориями возвышенного и низменного, красивого и уродливого. Даже в обществе прекрасное определяется и создаётся не отдельным человеком, а человеческим родом.⁴Хотя если сущность общественного прекрасного, которая создаётся в обществе и обществом, объективна по отношению к индивидуальному сознанию, то есть не зависит от него, то это не значит, что индивидуальное сознание никак её не определяет.

Общественное сознание образуется по мере того, как взаимодействуют друг с другом индивидуальные сознания. Следовательно, индивидуальное сознание создаёт сущность прекрасного, но опосредованно. ⁵В прошлых четырёх сносках затрагиваются проблемы, которые касаются многих других проблем, например проблемы идеального, и которые пока не разрешены марксистской эстетикой. В следующих статьях будем постепенно разбираться с этими проблемами.

Не бывает произведений искусства, которыми хотя бы немного не отражается прекрасное. Но лишь произведениями настоящего, гениального искусства прекрасное — общественное и природное, — отражается в наибольшей степени.⁶Подробнее о критериях гениального искусства смотри здесь: Какое искусство — настоящее? // spichka.media. URL: https://t.me/spichka_media/115. Общественное прекрасное проявляется в таких формах, какие волнуют каждого человека. Гениальные художники своими творениями схватывают это и помогают остальным понять себя и окружающий мир.

Например, Николай Чернышевский своим романом «Пролог» с необъятной художественной широтой объясняет множество вопросов, которые на первый взгляд касаются одного или нескольких людей, но на деле касаются всех. Взять хотя бы то, что его романом образно объясняется, почему при классовом обществе нельзя любить в полной мере, но почему при нём нужно пытаться любить в полной мере и как это делать.

Волгины и Савеловы, Левицкий и его избранницы, другие герои, общественные типы, прогрессивные и не очень, «Пролога» — все они своими фразами, поступками и мыслями волей судьбы разбираются, что такое любовь и как её понять, есть ли любовь настоящая и ничем не стеснённая и как её отыскать, если она существует.

Эти герои преуспевают в своих поисках. Если читатель переживёт «Пролог» вместе с ними, то ему будет проще и понятнее начинать осознавать свои чувства.

Любовь и потребность любить всегда были и будут у человечества.

Вот почему произведения настоящего искусства, в каких бы исторических условиях они ни создавались и ни воспринимались, скорее прогрессивные, чем регрессивные; недаром они называются «вечными», или «классическими».

Хотя бывают и посредственные произведения искусства, которые своим малопрекрасным содержанием не менее прогрессивны, что и классические, в известных исторических обстоятельствах.

В заметке о массовой культуре наш коллектив мельком объяснил, чем прогрессивное искусство отличается от непрогрессивного: 

«Прогрессивное искусство заставляет задуматься, в каких общественных условиях оно производится и потребляется. Оно показывает, насколько сложен мир, и учит выделять в нём основное и второстепенное»⁷Цит. по: Мифология XX века: Рецензия на книгу Вячеслава Шестакова // spichka.media. URL: https://t.me/spichka_media/20..

Каждое произведение искусства одновременно и прогрессивно, и регрессивно, но не в одинаковой, устойчивой степени, а в разной, меняющейся. Это объясняется тем, что произведения искусства, хотя по природе своей стремятся запечатлеть бесконечность, создаются и воспринимаются в конечных исторических обстоятельствах.

Во многом от истории зависит, с какой стороны раскрываются творения художников.

Если проникнуться «Троицей» Андрея Рублёва, то можно ощутить неприятное чувство, похожее на беспокойство. Подобное происходит, когда созерцаешь и другие иконы великих иконописцев.

Дело в том, что икона своей образностью не отражает индивидуальных черт святых. Они всегда пишутся в одинаковых канонических позах и одеждах, а их лица, волосы и конечности не прорисовываются. Здесь нет ничего, что могло бы значительно сузить и ограничить образы изображаемых. 

Из-за этого человек, который созерцает иконы, в сущности, созерцает не их, а то, как перед ним приоткрывается безграничная реальность, которая ими выражается. Отсюда возникает страх перед неизвестностью, перетекающий в беспокойство; страх перед «Богом», если угодно.

Человечество смогло осознать эту и другие художественные особенности иконы, только когда окрепло в должной мере и смогло возвыситься над Богом, им же созданным. 

«Боги хороши после смерти», — как-то раз сказал Анатолий Луначарский.

Можно спорить, насколько «Троица» была прогрессивной в тех или иных исторических условиях, когда она воспринималась людьми как икона, а не как художественное произведение. Но в последнее время всё больше открывается её прогрессивность. 

Сегодня благодаря «Троице» отдельный человек, если боги в нём погибли, может преодолевать свою ограниченность и лучше осознавать свои возможности.

Прогрессивность некоторого произведения искусства по-разному открывается в зависимости и от того, каковы особенности человека, который его воспринимает, в каких условиях он его воспринимает и какое общественное положение у этого человека.

Прогрессивность или регрессивность какого-либо произведения искусства всегда открывается в особенной форме — для воспринимающего его человека.

Художники, даже сами того не понимая, своими творениями побуждают своего зрителя, слушателя, читателя совершать определённые действия. В каждом произведении искусства есть идеологический пафос, потому что оно создаётся в обществе и человеком с известными взглядами и мотивами; оно обращается к другому человеку с известными взглядами и мотивами, даже шире — к классам общества. 

В произведениях искусства образно и обобщённо заключаются посылы, например о том, что правильно и неправильно. Хорошо, когда эти посылы правдивые и помогают человеку своей правдивостью понимать мир и себя в нём. Но нередко в произведениях искусства содержатся ложные посылы, которые мешают человечеству развиваться в его настоящих интересах.

Надо уметь различать правдивые и ложные посылы произведений искусства, чтобы видеть, где твоё является твоим, а где оно таким лишь выставляется.

Нужно понимать, насколько гениальны и прогрессивны для своего времени любые произведения искусства, пусть и посредственные, и для того, чтобы познавать формы прекрасного. 

Когда определённый человек познаёт эти формы, трудясь как художник или изучая историю искусства⁸История искусства изучает то, как с помощью изобразительных форм человек познавал и разворачивал сущность прекрасного — себя и природы; как чувственный человек, отчуждённый от себя классовыми отношениями, возвращался и возвращается к своей чувственности., он перестаёт видеть за общественными процессами — если, конечно, может видеть — одни лишь «интересы тех или иных классов»; он начинает представлять, как взаимосвязаны эти процессы, как одни из них могут проникать в другие и насколько они велики, начинает воспринимать мир целостным.⁹Отдельный человек не может этого достичь с помощью частных наук и философии — только с помощью искусства. Частные науки на то и частные, что занимаются узкими областями знания. Философия берёт мир как целое и рассматривает один из его всеобщих аспектов, лишь логически увязывая его с остальными. Искусство же берёт мир как целое и рассматривает его как целое чувственно.

Художник или историк искусств работает с произведением искусства. Это произведение всегда обращено к реальности и упрощённо её имитирует, потому что не схватывает её каждый случайный момент. В то же время его формой в той или иной степени верно и наглядно запечатлеваются всеобщие моменты реальности. Вбирая в себя эти моменты, произведение искусства становится отдельными миром в мире, или микрокосмом в макрокосме.

Человек, воспринимающий произведение искусства, проживает его и тем самым в большей или меньшей степени познаёт мир таким, какой он есть, откровенным.

Чем сложнее произведение искусства, тем шире горизонты реальности открываются перед воспринимающим его.

Так человечество чувственно и образно познаёт реальность — через искусство.

Почему — «Весенняя гроза»?

Каждый школьник изучает «Весеннюю грозу» Тютчева. При этом в анализах «Весенней грозы», которые есть в интернете, в лучшем случае верно схвачены элементы её внешней формы, образы и темы.

Внутреннее содержание «Весенней грозы», то есть её авторский смысл, так никто и не открыл.

Недостаточно выделять и разрабатывать её отдельные аспекты; нужно переходить к её всеаспектности, толковать её как целое. Схватить произведение искусства как целое, то есть как множество опредмеченных смыслов, возможно, только если умеешь распознавать и выражать целое.

Для этого надо иметь целостное философское мировоззрение и много чего ещё.

На примере «Весенней грозы» хорошо раскрывается всё то, о чём говорилось раньше: что такое гениальность и прогрессивность в искусстве, как образно может выражаться сущность человека и природы, в каких формах — на сегодня — лучше всего познаётся прекрасное.

———

Весенняя гроза

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.

С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной и шум нагорный —
Всё вторит весело громам.

Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

1828 год.

Идейность и образность первых строф

Заметим, что стихотворение озаглавлено. С помощью элементов внешней формы —  заголовков, подзаголовков, датировок, посвящений — поэты кое-что сообщают нам. 

Например, так поэты сообщают, какие образы центральные в их стихотворениях и на что читателям нужно смотреть, чтобы выявлять смыслы их стихотворений.¹⁰У стихотворения Тютчева ещё есть датировка, но здесь нет необходимости анализировать содержание, которое за ней кроется и ей создаётся. Важно и то, что в поэзии заголовки содержательно тождественны произведениям.

Весенняя гроза — главный образ стихотворения Тютчева, вокруг которого разворачиваются его смыслы.

Сразу же лирический герой признаётся, что «любит грозу в начале мая». Тем самым Тютчев задаёт тематический мотив, который будет разворачиваться в стихотворении. Этот мотив — пейзажный. Дальше он уточняется: гром описывается эпитетами как «весенний, первый».

Надо смотреть, как в стихотворении развёртывается словесная тема, чтобы понять, как выразительно нагнетается его образность.

Герой по просьбе Тютчева сообщает о своих нежных чувствах к весенней грозе и для того, чтобы побудить читателя любовно воспринять главный образ стихотворения. И эта эмоция важна: однажды появившись в стихотворении, она больше не изменится и определит его художественные задачи.

Герой продолжает наблюдать за громом и уподобляет свои рифмы звукам природы (используя аллитерацию¹¹Аллитерация — приём, с помощью которого усиливается интонационность и выразительность стихотворения за счёт того, что в начальных слогах слов — фразы, стиха строфы — повторяются однородные согласные звуки.), чтобы реалистичнее описать гром, который, «резвяся и играя, грохочет в небе голубом».

Где гром, там должно быть тучевое небо, но здесь небо «голубое». Современный читатель понимает, что в пейзаже Тютчева тучи ещё не успели овладеть всем небом. Но он может это осознать, только если перестанет переживать стихотворение и начнёт вдумываться в значения слов и то, как они соотносятся друг с другом.

Хотя читатель времён Тютчева сразу сообразил бы, взглянув на заголовок стихотворения, как выглядит гроза, которая будет для него описываться. 

В эпоху Тютчева его читателями в основном были дворяне. Они проживали в деревне, где широки поля, леса и небо, где нет городской застройки, которая мешает наблюдать за природой. 

Деревенские жители привыкли, что весенняя гроза, первая в году, отличается от летней своей молодостью и слабостью. Весной гроза ещё нерешительная и может разражаться даже при ясном небе. Летом же при грозе — темень и мрак.

Современный читатель почти не живёт в деревне. Он не может характерно представить весеннюю грозу, образность которой заключена в стихотворении Тютчева.

Первая строфа закончилась — в ней Тютчев задал эмоциональное единство своему стихотворению. 

В начале второй строфы «гремят раскаты молодые». Герой называет их «молодыми», чтобы укрупнить образ юной, весенней грозы.

Дальше перед нами открывается «дождик», и он «брызжет». Формой первого и лексической окраской обоих слов поясняется, что весенний дождь — игривый и весёлый, резвящийся подобно грому из начала стихотворения. Ещё Тютчев так сообщает, что его герой неравнодушен к весеннему дождю, и опять заманивает читателя в свою эмоцию.

Потом говорится, что «пыль летит», и тем самым дополняется живописность пейзажа: капли дождика, редкого и прозорливого, ударяясь о дорогу, поднимают пыль.

В воздухе повисли «перлы [в смысле «жемчужины»] дождевые», а солнце, которое так и не скрылось за тучами, продолжает светить, делая золотыми некие «нити». 

«Перлы дождевые» начинают будто бы висеть, только когда человек неотрывно смотрит в одну точку во время дождя. В этой точке друг за другом оказываются капли как объекты зрения — вот они и «висят». Тут же образно схватываются капли дождя иначе: «нити» — это струи капель, которые всё падают и падают по одной траектории.

Тютчевский герой отзывается о природе так, как о переживаниях своей души, перемешивая внутренние впечатления и внешние образы.

В третьей строфе, пока гремит гром и накрапывает дождик, «не молкнет птичий гам» и слышится «шум нагорный». Оно и верно, ведь перед весенней, слабой грозой ничто не затихает: живность не боится её, в отличие от летней грозы.

Ручейки, которые льются с гор, — это ручейки грозовой воды, будто умывающие мир. 

Словом «весело» Тютчев вновь эмоционально наполняет пейзаж своего героя.

В первых строфах развёртывается пейзажная тема. Они — самодостаточны, картина Тютчева ими исчерпывается. Но есть ещё одна строфа.

Идейность и образность последней строфы

В последней строфе герой обращается к читателю, приглашая его к философской беседе: «Ты скажешь: ветреная Геба…»

Геба — это богиня юности, дочь Зевса и жена Геракла. Она была виночерпием на пирах богов. Герой называет Гебу «ветреной», намекая этим словом на её легкомысленность. 

Почему Геба ветреная, если она описывалась мифотворцами как прилежная и безропотная дочь?

Возможно, потому, что Геба — богиня юности и в юности много кто непостоянен в своих мыслях и поступках. А может, тютчевский герой назвал Гебу легкомысленной всего лишь в контексте того, что она умудрилась уронить «громокипящий» кубок с нектаром, пока кормила орла — питомца Зевса.

Как бы то ни было, из-за Гебы с неба на землю начал литься нектар, громко и сильно кипящий. При этом Геба, увидев это, посмеялась.

Кажется, в четвёртой строфе герой переосмысляет древнегреческую мифологию. Именно Геба, проливая на землю зевесовый нектар, направляет на неё грозы, благодаря чему наступает весна. Гебе радостно проказничать, создавая и поддерживая жизнь.

По сказаниям же древних греков, весна появляется не из-за проступков Гебы, а из-за того, что Персефона, богиня плодородия, возвращается из царства мёртвых от своего мужа Аида. 

При этом Геба и правда была виночерпием у богов: даже где-то рассказывается, что на одном из пиров она по случайности уронила кубок. Но она не кормила зевесова орла; его кормил Ганимед, сын троянского царя Троса.

Авторский смысл стихотворения

Читатель, живший во времена Тютчева, привык к антикизации искусства, то есть к тому, что оно равняется на античность и постоянно отсылает его к мифологическим сюжетам. 

Тютчев иронизирует над этим, сочиняя новый миф, о котором читатель никогда не слышал, но который согласуется с принципами антикизации. Потому-то его герой говорит за читателя, подтрунивая над ним: «Ты скажешь: ветреная Геба…»

Ирония Тютчева заключается в том, что он с помощью откровений своего героя создал двойную картину одной и той же весенней грозы, сжав антикизированную картину до одной строфы. 

Так высмеивается традиция в искусстве, деятели которой подражают античным образцам, и показывается, насколько она художественно бедна.

Четвёртая строфа «Весенней грозы» — лирическое отступление, отдельное целое в целом (стихотворении). Подобная архитектоника¹²Архитектоника — план художественного произведения, согласно которому определяется, как располагаются, взаимодействуют и подчиняются целому его части; конструктивная логика этого произведения. — новаторства Тютчева. К тому же Тютчев по-новому кольцевым образом построил своё стихотворение, то есть по-новому закончил его тем же, чем начал.

Не исключено, что Тютчев предлагает кое-что взамен античной традиции. Основная картина (первые три строфы), возможно, заканчиваются христианским мотивом — словом «нагорный», которое в начале XIX века нередко отсылало к нагорной проповеди Христа. 

«Весенняя гроза» — о том, какие формы больше всего годятся для того, чтобы изображать природу России.

Во всех анализах, которые нам знакомы, говорится, что последней строфой Тютчев, наоборот, подражает античным поэтам и «перемещает своё стихотворение в вечность».

Объективная истина и реализм в искусстве

Объективная истина в искусстве открывается по мере того, как совершенствуется — во всех отношениях — человеческий род. 

В начале XIX века возникли общественные предпосылки для того, чтобы появился Тютчев как художник, который смог в неповторимой форме, «Весенней грозой», по-новому правдиво отразить совершенство природы и человека в ней.

Тютчев смог написать «Весеннюю Грозу», гениальную и прогрессивную, потому что вольно или невольно, животворя её, выступил реалистом¹³Впрочем, художники, тяготеющие в своём творчестве к реалистическим средствам, назывались «новыми романтиками», пока в искусствоведении не утвердилось понятие реализма..

Его реалистическая манера творить проявилась как минимум в трёх аспектах.

1. У стихотворения Тютчева — внутренняя форма, элементы которой приземлённы и несильно оторваны от природы.
   
   Так, чтобы сделать первые строфы поэтичнее, Тютчев не обратился к мифам о богах — объективированных сил природы и человека. Последней строфой он намекнул, что миф о Гебе, которым изображается весенняя гроза, по сути, ёмкий, но малосодержательный.
   
   
2. Эта внутренняя форма «Весенней грозы» определилась её внутренним содержанием, тем, что Тютчев стремился ею передать прелесть и сочность жизни, схватывая её сущностные стороны.
   
   Неспроста в каждом стихе первой части «Весенней грозы» преобладают фразы, выстроенные глаголами; тембровая окраска этих фраз передаёт быстротечность жизни.
   
   
3. Тютчев углубил художественность стихотворения своими впечатлениями от природы; он вдохновлялся ей и привнёс в свою «Весеннюю грозу» условности.
   
   Например, тютчевский герой очеловечивает ручеёк, когда говорит о его «проворности», человеческом свойстве.
   
   Так одна из сторон реальности не только типически схватилась, но и освободилась от своей повседневной реалистичности.

Эти аспекты идеологически объединяются тем, что Тютчев как реалистический художник чувствовал общественные тенденции: он беспокоился за Россию и расстраивался, когда ей «преграждали путь в будущее»¹⁴Эта фраза взята из цитаты Тютчева 1854 года о Крымской войне: «Давно уже можно было предугадать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом всё сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвётся когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал… весь Запад пришёл высказать своё отрицание России и преградить ей путь в будущее. России просто-напросто предложено самоубийство, отречение от самой основы своего бытия, торжественное признание, что она не что иное в мире, как дикое и безобразное явление, как зло, требующее исправления». не только в политике, но и в искусстве.

«Весенняя гроза» словно кричит нам: «Не пользуйтесь античными приёмами, оглядывайтесь вокруг, придумывайте свои».

Чем богаче в своих гранях личность художника, например чем обширнее его взгляды на жизнь, тем глубже художественно, эстетически совершеннее и живорождённее его творения.

Художники очень ценно¹⁵Следует разграничивать субъективную и объективную ценность произведений искусства. Человек может воспринимать и осмыслять некоторое произведение искусства так, как ему заблагорассудится, — это его гражданское право. Но его оценка не определяет то, насколько ценно произведение искусства само по себе.

Подробнее об объективной ценности произведений искусства см. в нашей статье «Какое искусство — настоящее?», ссылка на которую даётся в шестой сноске. отражают свой внутренний и внешний мир, только когда, проникаясь жизнью, схватывают её неслучайные стороны в случайных условных образах.