Теория и проблемы построения организации часто занимают умы современных левых. Что надо учитывать при создании современной организации? На каких принципах её строить? Какие ошибки нельзя допускать? Такие вопросы нельзя игнорировать, и здесь мы рассмотрим ряд проблем создания марксистской организации, разобрав организационные принципы, изложенные в «Манифесте научного централизма» журнала Lenin Crew.

Подчеркнём отдельно, что критика не носит личного характера и относится только к принципам научного централизма.

История повторяется дважды

Мы вдвоём с [УДАЛЕНО]
Левых изучали
Я ДЦ, а он НЦ
[ДАННЫЕ ПРОПАЛИ]

Всякая организация была сильнее и крупнее Lenin Crew, но лучше её не было. Товарищи критически пересматривали советскую философию, переводили зарубежных марксистов, преодолевали догматизм «троцкизма» и «сталинизма», старались избавиться от идеологических ярлыков. Для умных и неравнодушных людей, которых привлекла организация, она становилась глотком свежего воздуха в левом информационном болоте. Но весной в Lenin Crew назрели разногласия, и она отчего-то распалась. 15 марта мы большой группой вышли из организации и взялись за новый проект — spichka.media.

Lenin Crew медленно, но верно развивался: плодились кружки, выходили хорошие статьи, молодые авторы изучали марксизм, расширялась аудитория. Но вместе с ростом организации множились её внутренние противоречия. В частности, на своём пути коллектив то и дело спотыкался о гипотезу «научного централизма». Научный централизм (далее – НЦ) поднимали на щит как важный программный принцип, но что это такое? Мы долго обходились без строгого описания и обоснования этого принципа, без манифестов и исследований. Для своих хватало общих фраз, а на всякую критику извне можно было ответить тем, что нашу, правильную, версию НЦ нельзя путать с другими. А как конкретно выглядит эта правильная версия? Мы и сами не знали.

Один из важных моментов научного централизма — строгий отбор в руководство по теоретическом цензу. Но новых людей, готовых этот ценз пройти, не появлялось. Вроде и статьи писали, и книжки читали одну за другой, но планку перепрыгнуть не могли. Чётких критериев отбора не было, благодаря чему их можно было гнуть под требования момента. Раньше считали: чтобы получить решающий голос, нужны регулярные публикации. Отдельные «ветераны» меньше пишут, но нужно оставить за «старой гвардией» руководящую роль? Выкиньте этот критерий! Давайте избавим «стариков» от тягот, им марать бумагу некогда. Взамен введём «политический» критерий и закроем двери тем, кто проявлял когда-то «идейные шатания».

Вопрос о научном централизме однажды назрел, и мы взялись за программный материал. В нём мы должны были увязать разрозненные идеи в строгую гипотезу, закрасить белые пятна, ответить на критику. В ходе работы наши позиции по научному централизму и будущему проекта разошлись окончательно. Коллектив начал потихоньку делиться на две группы, одна из которых затем отделилась. Этот конфликт показал обеим сторонам, что тянуть с наболевшим вопросом нельзя: уже после нашего ухода на lenincrew.com опубликовали новый устав и написали, наконец, «Манифест научного централизма». Значит, и мы, выходцы из проекта, должны дать свои ответы. Наши товарищи из Lenin Crew копали могилу для левых всех мастей, но сами угодили в неё, и возникает вопрос: смогут ли они оттуда выбраться? 

В первую очередь нам с вами интересна позиция Lenin Crew. В нашей критике мы будем считать именно «Манифест» источником самого правильного научного централизма. Рекомендуем читателю, желающему лучше понять содержание критики, ознакомиться с первоисточником.

Новое ЛЕВОисчисление

Объектами нашей критики являются организационные принципы научного централизма, изложенные в Манифесте. Но тем не менее читатель может задать нам вопрос: а можно ли так серьёзно рассматривать этот текст, ведь это — агитационный материал. Отвечаем цитатой из Манифеста:

«Должно быть стёрто различие между научной статьёй и коммунистической пропагандой». Полагаем, что даже пропагандистский текст, в котором написаны данные строки, вполне достоин основательной критики.

Все мы радеем за левое движение. Вот и наши товарищи в своём Манифесте уделили его проблемам целый раздел: «Что сделали предыдущие поколения левой швали? Тридцать лет тусовки и игр в политику. Тридцать лет предательства рабочего класса». А всё оттого, что «Левые не создают Партию. Они соединяются в идиотские «союзы», «платформы», «движения» и «партии», но не в Партию!».

Читатель может смутиться: формально в России коммунистических партий как грязи. Но здесь имеется в виду, что левые не могут создать партию-авангард, идеологический и организационный центр всей коммунистической борьбы, который «поведёт в бой железные батальоны пролетариата» и «под чьим руководством человечество сбросит с себя оковы разделения труда». Получается, ни одна партия в истории не была коммунистическим авангардом до момента триумфа, когда она и начинала «вести в бой железные батальоны». С таким набором признаков изучать историю коммунистического движения будет сложновато. Мы, выходит, сузили круг изучаемых явлений: считаются только победители. Солидная лазейка для «ошибки выжившего»¹Систематическая ошибка выжившего — ошибка отбора, когда по одной группе объектов, «выжившим», данных много, а по другой, «погибшим», — практически нет. Исследователи ищут общие черты среди «выживших» и упускают важную информацию о «погибших»..

Да и было ли на самом деле «тридцать лет предательства рабочего класса»? Пусть так. Но последние тридцать лет, как и всю свою историю, массовое левое движение зависело от состояния общественных отношений и внешних обстоятельств. Современный русский коммунизм — продукт закономерного развития, сын предыдущих ошибок, достижений и «предательства рабочего класса».  

Критиковать предшественников можно и нужно, но недостаточно указывать на их недостатки. Следует искать зёрна истины в том, что сказали и сделали до вас «оппортунисты». Lenin Crew, как и все остальные, — часть общего хода развития, этот проект нельзя отделить от остальных левых. Но товарищи клеймят окружающих «швалью». Видимо, Lenin Crew возник путём непорочного зачатия самозарождения, миновали его объективные условия, исторические законы, всё предыдущее развитие левого движения. Получается, проблема наша была только в неправильных левых. А чтобы избавиться от их тлетворного влияния, «коммунистической партией должны руководить те, кто глубоко владеет теорией, кто может развивать теорию, кто может применять теорию на практике». С последним сложно поспорить. Тем более товарищи правильно заметили: «Всякая действительно успешная политическая практика берёт начало в научной теории». Но где все теоретики марксизма и почему они не участвуют в классовой борьбе как руководители? Дело в том, что сознательные коммунисты «вступают в партии с коммунистическими названиями, где напрасно тратят время и силы в неравной борьбе за свои идеи: на любом голосовании малограмотное большинство побеждает их с помощью демократических процедур, потакая своему невежеству и увещеваниям вождей». 

Следовательно, демократизм — основное препятствие для грамотных руководителей. Это — крайне важный вывод. Остаётся надеяться, что во времена Ленина этот принцип работал как-то по-другому. Иначе можно сделать интересные выводы о человеке, чьё имя наши товарищи берут на щит.  

Но прежде чем «отказаться от демократического принципа организации», давайте подумаем. Демократизм — способ принятия решений, и сам по себе он может приводить как к безграмотному, так и к грамотному решению. Решения принимают люди. Если вся организация состоит из образованных марксистов, за оппортуниста они не проголосуют. Чтобы повысить грамотность в организации, нужно наладить образовательный процесс и ввести адекватные правила приёма новых членов. Напрямую связывать компетентность и организационные принципы — смело, но спорно. Это — лишь гипотеза, её нужно доказывать. 

Товарищи пытаются поставить научный централизм на твёрдую почву, ссылаясь на работу «Троцкий, Сталин и коммунизм»²Саму работу смотри тут: часть 1, часть 2, часть 3, в которой автор якобы «показал, как снижение планки для приёма в партию в 1930−40-х гг. и признание коммунистом любого хорошего работника, преданного Советской власти, стали условиями для победы ревизионистов и перерождения партии. И ДЦ послужил механизмом этого перерождения». Что же, прочтём внимательно и этот материал. Он состоит аж из трёх частей, но о снижении планки приёма и демократических механизмах упоминается лишь дважды. 

В первом моменте³«Таким образом, социалистическая демократия в СССР с конца 1920-х гг. функционировала лишь на низовом уровне. Более того, в определенные периоды руководство специально поощряло использование демократических механизмов партийцами и вообще рядовыми гражданами в целях борьбы с нежелательными элементами в партии и стране. Таковы были кампания по самокритике конца 1920-х гг. или меры по пресечению культов местных партийных руководителей, принятые в периоды «Большого террора» 1937−1938 гг., о чем будет сказано ниже. Высшие же партийные эшелоны ВКП (б), в первую очередь члены Политбюро, осуществлявшие руководство пролетарской диктатурой в СССР, оказались в положении военных начальников, приказы которых не обсуждаются, а сами начальники открыто не критикуются, во всяком случае до тех пор, пока они не сняты с должности» автор утверждает, что демократия с конца 20-х «функционировала лишь на низовом уровне», а использовали её, чтобы бороться с «нежелательными элементами». Высшее руководство по факту не избиралось, оно оказалось «в положении военных начальников».

Во втором моменте⁴«Еще один имевший неблагоприятные последствия шаг сталинского руководства — максимальное снижение планки для вступления в коммунистическую партию, отбор по успешной работе, трудовым достижениям, а не марксистскому теоретическому уровню. Массовый приём, без должной индивидуальной проверки, практиковался с середины 1920-х гг., первым был «Ленинский призыв». Такие же кампании проводились и в период «Великого перелома». Ещё в 1930 г. одна из статей «Бюллетеня оппозиции» замечала по этому поводу, что «Почти единственным, во всяком случае, решающим критерием при приёме в партию является вопрос о производственной работе и „образцовой дисциплине“ принимаемого…». Это приводило к серьезным последствиям: «Широко открывая партийные двери, аппарат стирает границы между партией и классом. Партия перестает быть авангардом, партия перестает быть партией», по выражению автора «Бюллетеня».
Окончательно подобный подход к пополнению партийных рядов восторжествовал в конце 1930-х гг. На том самом Пленуме ЦК ВКП (б) в марте 1937 г., на котором было дано обоснование началу «Большого террора», Сталин призвал изменить подходы к вопросам приёма в ВКП (б) и исключению из неё.»
Цитата Сталина сокращена — прим. spichka
«Все это утверждение было основано на совершенно неправомерном соотнесении ВКП (б) образца 1937 года с дореволюционной большевистской партией. В условиях борьбы при царизме признание программы РСДРП значило уже многое: что человек познакомился хотя бы с основными положениями марксизма, тем более, что в работе «Шаг вперед, два шага назад» Ленин прямо разъяснял, что под признанием большевики имеют в виду понимание программы. В 1937 же году по понятным причинам открыто не признавать программу партии можно было только в местах лишения свободы, все же остальные советские граждане признавали её по факту гражданства и проживания в СССР.
Фактически Сталин таким манёвром нашёл оправдание для полной ликвидации критерия теоретической подготовки, превращения приёма в партию в форму поощрения, своего рода нематериального стимулирования. Его вышеприведенные слова вошли в резолюцию, принятую спустя два года XVIII съездом ВКП (б), став таким образом официальной установкой партии. Это увеличивало лояльность Советской власти со стороны мелкобуржуазных элементов, получивших больше возможностей войти в правящую партию с видами на карьеру, а также позволило быстро наверстать потери, нанесенные террором и рапортовать о «неуклонном росте числа членов партии» как доказательстве успехов строительства социализма (и даже уже полного коммунизма). В дальнейшем превращение коммунистической партии в союз передовиков производства, крепких руководителей и просто хороших людей сыграл роковую роль в её истории — хорошие хозяйственники и рекордсмены похоронили марксизм, не имея о нём практически никакого представления, кроме заученных лозунгов.» автор показывает, что Сталин сам снизил ценз и сделал партию более массовой, что он «подвёл “идейную базу” под приёмом в партию исходя лишь из признания программы, уплаты членских взносов и работы в одной из первичных организаций». Но на два вопроса автор не ответил: 

1. Можно ли было иначе?
2. Причём тут демократический централизм?

«Троцкий, Сталин и Коммунизм» не доказывает и даже не утверждает, что именно демократический централизм послужил механизмом перерождения партии. Сам Сталин, которого в Lenin Crew признают грамотным марксистом, тоже ошибся и снизил ценз. Демократия при Сталине и так не работала. Выходит, совершать ошибки и размывать партию безграмотными коммунистами можно и без всякой демократии?

Пагубность демократических механизмов — отправная точка «Манифеста». Этой «простой истине» нет доказательств, утверждение повисает в воздухе. Сама постановка вопроса о научном централизме покоится на зыбком песке. 

Малограмотное большинство душит демократией инициативу сознательных коммунистов. С последним никак нельзя было мириться, и за дело принялись знающие люди. Причиной засилья безграмотности в современных левых организациях является, таким образом, организационный принцип, который приводит в руководство некомпетентных и продажных оппортунистов. А если товарищи вслед за Лениным признают, что демократический централизм иногда необходим, то нужно чёткое обоснование, в каких случаях он предпочтителен.

Таинство приобщения к истине

Новый организационный принцип предполагает, что теоретически подкованное руководство может принимать решения, которые напрямую диктуются последовательным, научным отражением материи. Если это возможно, то демократические принципы со всеми их проблемами могут отправиться на свалку истории. Или всё-таки нет?

Сначала мы разберёмся с пониманием истины, которой должны руководствоваться грамотные марксисты. Приготовьтесь, это будет сложно, но оно того стоит.

Абсолютная и относительная истина

В вопросах абсолютной, относительной и объективной истины в марксизме нет полной ясности и единомыслия. Философ И.Т. Фролов считал, что абсолютных истин может быть много⁵Фролов И. Т. – Введение в философию. Часть 2. – с. 355: «Совершенно полное, точное, всестороннее, исчерпывающее знание о каком-либо явлении называют абсолютной истиной». (т.к. явлений много, то и истин много – прим. spichka) и каждая конкретная абсолютная истина представляет из себя полное знание об объекте. А профессор В.В. Орлов предполагал, что абсолютная истина одна; она — полное знание о мире в целом, во всём его бесконечном богатстве и многообразии.

Товарищи из Lenin Crew, продолжая путаницу, не дают ясных определений объективной, относительной и абсолютной истин, при помощи которых мы могли бы различить эти понятия. Так как исходным пунктом в своей философии они обозначили взгляды В.В. Орлова⁶«Во-вторых, необходимо изучить и переосмыслить наследие советского марксизма. Нас интересуют в первую очередь те школы, которые наработали материал, полезный для теоретической работы современных марксистов. Особенного внимания заслуживают вышеупомянутые «диалектики» 1920−30-х гг., главой которых был А. Деборин, а также «Пермская университетская школа научной философии» (В. Орлов). Этим список не исчерпывается — в СССР был целый ряд философских школ, в том числе и не слишком известных сегодня.» Теоретический минимум, далее мы также будем отталкиваться от них.  

В манифесте написано, что научный централизм исходит из диалектического материализма:

«Человек знает как относительные, так и абсолютные истины. Но абсолютные, вечные, окончательные истины в последней инстанции установлены лишь при отражении определённых фрагментов действительности». 

Фрагмент как минимум расходится с пониманием В.В. Орлова, у которого «абсолютная истина — знание о бесконечном мире в целом, во всем его бесконечном богатстве и многообразии»⁷Орлов В.В. Основы Философии. Общая философия. – с. 370. Он же пишет, что абсолютная истина «не может быть когда-либо познана, но она постоянно познается нами, познается по частям» .

Также странно выглядит определение истины как таковой и объективной истины в частности: 

«Точное отражение материи в сознании — объективная истина. Истина — это особое качество знания о предмете, когда отражение (знание) в сущности соответствует отражаемому (предмету)».

Это определение в силу своей неточности может относиться как к объективной, так и к абсолютной истине, если следовать Орлову. Также странно звучит понимание истины как качества знания, да и в самом этом утверждении товарищи сами себе противоречат, т.к. выше они указали, что истина — само отражение, а теперь говорят о том, что истина — качество отражения.  

Дальше пишут, что «истина — одна», что «нельзя знать несколько истин по одному вопросу». 

На наш взгляд, абсолютная истина действительно одна. Также «общими» должны быть объективные истины, которые являются относительными в силу своей ограниченности. Далее мы узнаём, что «общество непрерывно накапливает множество относительных истин», после чего «в общественном познании снимается его относительность, историческая обусловленность и преодолевается ограниченность индивидуального познания». Но это пока касается общества в целом, а вот «отдельный человек приобщается к абсолютной истине двояко. Он узнаёт её как результат: через приобщение к общественному знанию; он развивает её как процесс: через собственный труд исследователя».

Во-первых, не только исследователя⁸Если тут, конечно, не используется «исследователь» в максимально широком смысле как любой познающий субъект: занимаясь просто производственной практикой, человек может приближаться к абсолютной истине в процессе регулярной деятельности. То, что человек может повторить определённую деятельность, имея причинно-следственное понимание её этапов и получая запланированный результат, говорит, что его понимание в некоторой степени отвечает устройству объективного мира. Плюс имеет место «обратная связь»: человек, занимающийся практикой, может видеть конкретные результаты изменений в своей деятельности, связанные с внесёнными им корректировками. Во-вторых, если говорить о полном постижении абсолютной истины, то оно будет результатом практики общества в целом и общественной исследовательской работы в частности.

Дальше авторы, говоря об истинах, подменяют понятия. Сначала говорится, что «в общественном познании снимается его относительность и преодолевается ограниченность индивидуального сознания…», а затем «общественное сознание» меняется на «коллектив марксистов», и получается, что «…марксисты, понимающие, как работает общество, освоившие диалектику, в результате исследования и научной дискуссии должны прийти к одной истине…»

Следите за руками: от общественного познания, от накопления истин в течение всей истории человечества мы приходим к коллективу исследователей. Кажется, логический закон тождества тоже помешал грамотным марксистам в их борьбе с оппортунизмом. Если следовать их логике, малая группа людей может познать абсолютную истину сама по себе. Поэтому можно предположить, что товарищи имели в виду объективную истину. Её субъективность действительно снимается в масштабах всего общества. Теоретически такое может достигаться и в небольших коллективах, но в условиях, если его участники достигли полного знания по конкретному вопросу. На текущем уровне развития науки это возможно только для очень узкого вопроса или, наоборот, для наиболее общих положений. Этим не обоснуешь единогласие по широкому спектру вопросов, которые всплывают в работе организации. Но авторы пишут: 

«Если марксисты понимают как работает общество, освоили диалектику, приходят в результате дискуссии к истине, значит разногласий по самым важным вопросам быть не должно».

У читателя может возникнуть вопрос: о какой истине идёт речь? Можно предположить, что речь идёт об объективной истине. В манифесте понятия заданы точно не были, и, чтобы двигаться дальше, нам придётся сделать это здесь.  

По Орлову, «Объективная истина — адекватное, соответствующее действительности отражение (внешнего мира или человека)»⁹Орлов В.В. Основы философии. Общая философия: Учебное пособие. Пермский университет. – Пермь. 2006. – с. 366..

Таким образом, объективная истина — это не точное отражение материи в сознании. Такое отражение было бы абсолютной истиной. Объективная истина всегда содержит в себе момент абсолютности, верного отражения мира и также может являться истиной об отдельном фрагменте реальности, то есть быть относительной истиной. Это — отражение материи на данном этапе исторического развития знания, которое обязательно в познании абсолютной истины о мире, но не является для него достаточным¹⁰Если мы ошибаемся и товарищи имели в виду абсолютную истину, то добро пожаловать в софиологическую секту.

Понятия надо определять тщательнее, а то так не ровён час выйдет, что мы можем приобщаться к абсолютной истине напрямую.

Чтобы их утверждение было корректным, оно должно звучать так: «Если марксисты в общих чертах понимают, как работает общество, освоили диалектику и при этом у них нет разногласий по самым важным вопросам, то в результате дискуссии по другим вопросам они могут прийти к объективной истине».

Это утверждение — верно, если все эти марксисты, используя один метод, приходят к объективной истине в познании общества. Как правило, к объективной истине можно отнести лишь общие утверждения в марксизме, которые уже были открыты ранее. И даже они требуют дополнения и постоянной проверки опытом, поскольку развивается сам предмет исследования — общество. Поэтому марксизм не является абсолютной истиной. 

Общество — сложный и многогранный объект. У отдельного специалиста мало времени и сил, он изучает предмет с какой-то одной стороны. Поэтому даже знание сознательных коммунистов будет неполным и будет приводить к тем самым разногласиям. Так что остаётся засекать секундомер до момента, когда очередная истина вызовет у «понимающих, как работает общество», марксистов преступное разногласие, которое принудит их к голосованию.

Могут возразить: тогда им всем нужно будет сосредоточиться на познании того объекта, который вызвал разногласия, и вычленить из него ту самую объективную истину. Мы согласны с этим, но приходится также утверждать, что зачастую этого не будет происходить по элементарной причине нехватки времени. Организация вынуждена будет ссылаться по тем или иным вопросам, в том числе по основным, на авторитет специалистов, которые в этом предмете разбираются, хотя и с какой-то одной стороны. Остальные титаны мысли будут пленниками собственного незнания и чужого авторитета точно так же, как и «безграмотное большинство» организации.

Ситуация осложняется тем, что знание объективных истин предполагается распространить на очень частные вопросы: вопросы принятия конкретных решений в небольшой коммунистической организации. Если у центра есть абсолютная власть внутри организации, значит, он так или иначе принимает все решения. Что если нужно оценить литературный талант какого-нибудь автора? Будем всем руководством изучать филологию? Видимо, ключ к объективной истине в любом частном вопросе компетентным марксистам даёт знание трёх законов диалектики.

К тому же для подобного стремления к истине не требуется научный централизм. Организации, устроенные по иным принципам, также не лишены возможности консультироваться с компетентными специалистами. Нужно, чтобы члены организации были достаточно компетентны, чтобы отличить в чужом исследовании ложное доказательство от правильного, достаточное обоснование от недостаточного. Чтобы уровень дискуссии не падал, как верно отметил Виталий Сарматов в работе «Троцкий, Сталин и коммунизм», важно устанавливать теоретический ценз для входа в организацию.

Напомним, о чём мы: «если марксисты понимают, как работает общество, освоили диалектику, приходят в результате дискуссии к истине, значит, разногласий по самым важным вопросам быть не должно». 

Стоит убрать лишнее, и вот перед нами очередное открытие: в теории, если марксисты верным методом познали общество, разногласия следует преодолевать. Хорошее благопожелание, и мы с ним полностью солидарны.

Мы, наконец, выпутались из теории познания, можем поговорить о приземлённом, о том, как научные централисты представляют себе руководство организацией на практике.

Монофония разумов

Предполагается, что «основной принцип принятий решений — единогласие, а не мнение большинства» [sic!], это обосновывается тем, что «голосование — не метод науки, это лишь средство компромисса с чужим или своим незнанием», но при этом товарищи отдают себе отчёт, что «навсегда отказаться от голосования невозможно. Голосованию нужно определить место крайней, чрезвычайной, экстренной и вынужденной меры. Его использование — это отступление от принципов НЦ, но бывают обстоятельства, оправдывающие такое отступление». Также приводятся аргументы в пользу единогласного принятия решений¹¹«Проигравшие голосование могут затаить обиду, начнут вести фракционную борьбу или саботаж или сломаются МОРАЛЬНО, будут терять инициативу, отвыкать от борьбы».
«Требование единогласия — возможность для меньшинства убедить большинство в своей правоте».
«Принятие решений большинством привлекает своей лёгкостью… …Эта вынужденная мера отравляет дух товарищества»..

Если принцип НЦ невозможно применять большую часть времени и по большинству вопросов, правильно ли мы понимаем, что всё остальное время организация таки будет «отступать от принципов НЦ» и жить в «экстренном» и «чрезвычайном» состоянии? О том, насколько единогласие может стать именно основным принципом принятия решений по теоретическим вопросам, мы писали выше. Исследователи, конечно, должны согласовывать свои выводы и приходить к научному пониманию, которое максимально схватывает объективную истину о предмете. В реальности это в большинстве случаев недостижимо. При этом искажается научное содержание единогласия. Оно состоит не в том, что учёные всегда и обязательно отражают объективную реальность одинаково: чаще всего это в полной мере невозможно в силу их специализации. На деле это — компромисс между отдельным специалистами, каждый из которых ограничен своей областью. Такой компромисс — тоже элемент голосования: вы никак не проверите, что коллега пришёл к одному с вами выводу не через веру в чужой авторитет или поверхностное обоснование. Таким образом, он может и не знать, принимая решение, в той же мере объективной истины о предмете. А значит, единогласие в НЦ — голосование со всеми его пороками, только со стремлением голосовать единогласно. Такое стремление полезно, ведь меньшинство получает шанс переубедить остальных.

Сам процесс убеждения и аргументации — ядро научного метода, а стремление к единогласию может тут только помочь. Это стремление — просто частный случай голосования, который служит учёту всех мнений по спорным вопросам. Давайте называть вещи своими именами: голосование не противоречит единогласию, и, наоборот, единогласие не противоречит голосованию.

Также не стоит утверждать задним числом, что единогласное голосование как-то коррелирует с истинностью. Это надлежало бы ещё доказать.

Работоспособность принципа научного централизма здесь будет зависеть от того, насколько на этическом уровне этим предписательным утверждениям будет следовать каждый отдельный член ядра. И в этом отношении его «диаматическую» совесть никто не сможет проверить, ведь невозможно в текущих условиях выяснить точное содержание чужих мыслей.

Под властью законов мироздания

Допустим, мы ничего не поняли. Идея-то не в голосовании, а в том, что руководствоваться нужно не субъективными хотелками, а объективным знанием, что не нужно потакать мнению большинства. Если бы мы отталкивались при принятии решений от объективного знания о мире, решения всё ещё могли бы различаться. Причём это не означает, что наши действия не могли бы научно обосновываться. 

Когда мы описываем законы реальности, мы работаем только с описательными суждениями. Когда мы имеем дело с живыми людьми, обществом, политикой, придётся сталкиваться и с предписательными суждениями: с этикой, моралью, ценностями, вопросами о добре и зле. С точки зрения науки такие суждения не могут быть истинными или ложными. Предписательное нельзя вывести из описательного: зная, что есть, мы ещё мало понимаем, что должно быть. Чтобы понять, что какое-то решение является правильным, необходимо оценить его результат. Этот желаемый результат, в свою очередь, зависит от интересов группы лиц, принимающих решение. Всякое предписательное суждение предполагает этическую оценку результата предписываемых им действий. Следовательно, также оно предполагает наличие определённых интересов и критериев оценки у лица, выносящего это суждение. Так как возможность выведения предписательных суждений из описательных никем не была до сих пор доказана, это направление мысли является метафизическим. Этические ценности зависят от личных и классовых интересов, а не напрямую от объективных законов мира. Самое большое, что мы можем, — сделать наши ценности логически непротиворечивыми и привести их в соответствие со своими классовыми интересами. Однако само утверждение, что мы должны это сделать, также предписательное, к тому же предельно общее. Подобными утверждениями занимается этика как философская дисциплина, но и она в марксизме развита слабо.

Общественная организация, которая занимается политикой, сталкивается с такими вопросами каждый день, все решения здесь будут зависеть и от наших этических ценностей.

Основным принципом принятия решений провозглашается единогласие на основе объективной истины¹²«Поэтому научные централисты провозглашают основным принципом принятия решений единогласие, а не мнение большинства» http://lenincrew.com/scientific-centralism-manifest/. Поэтому мы делаем вывод: товарищи считают, будто можно выудить единственно объективное решение напрямую из свойств реальности. 

Иначе говоря, решения нашим товарищам будут диктовать сама вселенная и её законы.

Если так — это чистая метафизика. Подобный подход ведёт к серьёзным проблемам, особенно когда «решения ядра: теоретические, организационные или кадровые — обязательны к исполнению всеми членами организации». Поскольку ядро, даже самое компетентное, не может овладеть никакой абсолютной моральной истиной, оно вынуждено будет навязывать свои личные ценности остальному коллективу, выдавая их за научное знание. И здесь мы ближе всего подступили к другому вопросу — к отчуждению.

Отчуждение

Когда мы вступаем в организацию, свою индивидуальную волю мы вплетаем в пучок воль множества личностей. У каждого — свои чувства, интересы, стремления. Мы, как единое целое, как коллективная воля всех людей, ограничиваем личную волю отдельных людей там, где она противоречит общему ходу развития. Индивидуальные цели всегда частично противоречат общей. Целое, таким образом, отрицает отдельные части.

Встаёт вопрос: кто направляет эту коллективную волю? Кому мы дадим субъектность?

В научном централизме этот вопрос решается принципом «кооптации». Это принцип самопополнения руководства, который противопоставляют выборности. 

Организация будет составлять целое, только когда её члены считают, что решения, принимаемые руководством, направлены на реализацию общей цели. В этом случае рядовой член организации будет понимать, зачем ему исполнять поручения: это позволяет двигаться к цели, которую он разделяет. 

В условиях марксистской организации на данном этапе это подчинение всегда будет добровольным. Целостность организации напрямую зависит от того, насколько рядовые члены признают руководство. Если они придут к выводу, что «вожди» не приводят своими действиями к достижению общей цели, то рядовые члены покинут организацию. Руководству придётся либо смириться с этим, либо увещевать их и доказывать свою правоту. Товарищи признают, что, «когда человек вступает в организацию, он фактом своего вступления голосует за текущий состав ядра, выражает своим вступлением поддержку действиям ядра». Однако, во-первых, когда человек вступает в организацию, он не знает вполне, что из себя представляют её руководство и сам рабочий процесс. Во-вторых, процесс поддержки не заканчивается на вступлении. Каждый день работы в организации — голосование за существующие порядки. Но мир не стоит на месте: меняются сами участники, руководство, окружающая обстановка. Возникает серьёзная вероятность конфликта руководства с отдельными членами, а то и с большинством организации. Разрешить этот конфликт в научном централизме можно только исключением участников, которые недостаточно лояльны руководству. По факту товарищи формируют организацию таким образом, чтобы её составляли только лояльные руководству люди, которые, будь они демцентралистами, поддержали бы это руководство голосованием. Это присутствует в научном централизме, только в неявном виде. 

Смысл демократических процедур во многом направлен на снятие противоречия между руководством и рядовыми членами. Это никак не отрицает необходимость ценза. Если организация состоит из грамотных марксистов, которые хотят развивать теорию, маловероятно, что они резко захотят заниматься акционизмом, если только прежде теоретически не обоснуют такую необходимость. 

То есть в научном централизме, так же как и в демократическом, руководство вынуждено искать одобрения у большинства. Чего не хватает научному централизму, так это механизмов стабилизации. Это делает организацию, построенную по принципу научного централизма, менее устойчивой. Расколы терпимы на кружковом этапе, но они совершенно неприемлемы в отношении политической партии или тем более партии власти. Если научные централисты и делают руководство независимым от большинства, то только за счёт своей готовности отколоться от него.

Все переплетения организационных проблем, которые мы обсуждали выше, выражаются в вопросе: «Кто является руководящим субъектом, источником всех полномочий в организации?».

Чтобы ответить на него, нужно обратиться к уставу¹³Устав сообщества Lenin Crew смотри тут сообщества Lenin Crew и рассмотреть проблему отчуждения.

Нам могут сказать, что высокая степень отчуждения — это неизбежная плата за власть компетентных марксистов. Мы согласны, что в марксистской организации должен быть ценз: должно быть какое-то количество людей, которые имеют лишь совещательный голос, только проходят обучение, ждут окончания кандидатского стажа и так далее. Для того чтобы это понимать, также не обязательно быть научным централистом. В этом нет никакой ошибки. Ошибка же состоит в том, что такие люди не должны составлять значительного и активного большинства. Не должно складываться ситуации, когда люди, выполняющие значительный объём работы, оказываются отстранены от принятия решений. Тем более бессмысленно предъявлять таким людям жёсткие требования, наделять их строгими обязанностями: «Нет прав без долга, равно и долга нет без прав»¹⁴«Интернационал» в переводе Зарницына.

При этом, по уставу Lenin Crew, руководящий орган, который называется «Малой редакцией», обладает абсолютной властью в организации. Ещё можно было бы понять, что компетентные марксисты не терпят никакого самоуправства в основных вопросах теории. Тут есть рациональное зерно. Но чего ради малая редакция стремится закрепить за собой последнее слово по всем организационным вопросам? И это при условии, что никаких инструментов влияния, кроме авторитета, у них нет.

В «Уставе» мы видим, что есть целый пласт людей, которые что-либо делают, им вменяются определённые обязанности, но они реально не влияют на деятельность организации. Да, есть право совещательного голоса, но это — формальность. У любого гражданина в либерально-демократическом государстве есть свобода слова, только чего она стоит? По сути, научные централисты реализуют свободу слова внутри организации. Запрети они свободные высказывания, можно было бы смело говорить о сектантстве.

Мы видим участников, которые работают с Lenin Crew на добровольной основе, но не являются его членами и при этом не имеют возможности как-либо критиковать группу извне.

Существуют кандидаты в Малую и Большую редакцию. Они — уже члены Lenin Crew, но не имеют формальных прав и решающего голоса. По уставу, Большая редакция «включает в себя наиболее активно работающих членов сообщества». 

Кажется, будто Большая редакция принимает большинство решений, но решения эти «не могут противоречить программным материалам и редакционной политике, утверждённой и озвученной МР». Далее: «В БР решения принимаются единогласно» и «Все члены МР автоматически являются членами БР». Тем более Малая редакция «вправе наложить вето на любое решение нижестоящих структур». То есть Большая редакция не в состоянии принять ни одного решения, которое бы не было полностью поддержано всеми членами Малой редакции. Но им этого всего мало, и у неё ещё и право вето есть!

Конечно, даже если мы отчуждаем подавляющее большинство людей от принятия решений, мы всё ещё можем рассчитывать, что они эти решения будут исполнять. Но даже если это большинство в целом одобряет руководство, людям со временем становится ясно, что результатами собственного труда они не распоряжаются. Обычно это противоречие гасится двумя способами: дисциплиной голода или дисциплиной палки, то есть экономическим и внеэкономическим принуждением. Если мы не платим людям денег или не можем выпороть их на конюшне, если большинство работает на основе принципов добровольной ассоциации, нам нечем разрешить это противоречие. 

Хотя есть ещё один приём. Чтобы такая система могла продолжать своё существование хотя бы формально, она рано или поздно должна будет заняться негативным отбором. То есть включать в систему не самых опытных, профессиональных, грамотных и активных, а прежде всего лояльных людей. Именно поэтому: «МР состоит из наиболее проверенных членов сообщества, не имеющих колебаний в плане поддержки его программы…». Сами по себе эти требования совершенно нормальны, но в подобных условиях они превращаются в инструмент отстранения недостаточно лояльных товарищей от управления. Таким образом, одной компетентности и вовлеченности в деятельность организации недостаточно. Вводится критерий идеологической лояльности, под которой можно понимать всё что угодно. 

Ещё интереснее ситуация с кружками: «Кружок возглавляется руководителем или оргсоветом из 2 и более человек, кандидатуры которых согласовываются с МР». Редакция не может просто взять и назначить человека руководителем кружка, если он не является общепризнанным лидером по факту. «Власть» назначенного сверху гауляйтера будет зыбкой и ненадёжной. Редакция может самое большее назначить временного куратора, который руководит процессом в первые месяцы формирования кружка. Затем коллектив должен самостоятельно и коллегиально принимать решения и назначать людей на ответственные должности.

Таким образом, мы видим, что через весь устав Lenin Crew сквозит отчуждение. Большая часть актива организации делает всё, но не решает ничего. Является ли это проблемой? «Да», — скажем мы. Бессилие в принятии решений порождает апатию и безынициативность. В то же время активные люди со свежими инициативами снизу не допускаются к управлению организацией. А это неизбежно ведёт к расколу, что недавно и случилось.

О гидре организационных проблем

Товарищи, формулируя свой организационный принцип, концентрируются на одной проблеме: снижение уровня теоретической грамотности партии из-за размывания рядов¹⁵«Вся история левого движения последних тридцати лет — это история предательства коммунизма, предательства рабочего класса».
«Строительство коммунистической партии необходимо вести на основе главенства науки. Коммунистической партией должны руководить те, кто глубоко владеет теорией, кто может развивать теорию, кто может применять теорию на практике. У революции есть два фактора: объективный и субъективный. И если объективные закономерности капитализма нашей воле неподвластны, то субъективный фактор во многом формируется нашими действиями».
«Новое поколение, идущее на смену выходцам из позднесоветской системы, уже кое-что осознаёт. Осознаёт, что методы борьбы, господствующие в левой среде, не несут никакой опасности для капиталистической системы».
«Общей проблемой всех коммунистических партий, особенно пришедших к власти, становилось размывание собственных рядов в результате массового приёма пусть субъективно честных и преданных коммунизму, но безграмотных в плане марксизма людей».
«Единственное, что остаётся коммунистам — отказаться от демократического принципа организации, от демократического централизма».
«Прорыв» верно определил, что главная проблема сегодняшнего дня — теоретическая неграмотность и практическое бессилие современных левых». Мы же видим ещё несколько проблем: отчуждение, неопределённость в постановке целей, отсутствие актуального языка агитации, проблема «отрыва верхов». Даже если они решат одну проблему с компетенцией, перед ними стоят и другие, не менее серьёзные. Так, зациклившись лишь на борьбе с внутренней некомпетентностью, их организация оставляет без внимания другие проблемы, которые со временем будут только обостряться. 

То есть, по мнению Lenin Crew, основные проблемы, стоящие перед марксистами сегодня, разрешаются следующим образом: нужно, чтобы компетентные марксисты встали во главу партии, попутно обезопасив себя от влияния полуграмотных рядовых членов. Вот так просто. Ещё раз подчеркнём, что мы согласны с тем, что указанные кадровые проблемы являются важными, но сам способ их решения вытекает явно из метафизического взгляда на человеческое поведение. А следовательно, у них не получится объективно оценивать действительность и принимать взвешенные решения.

Выводы

Мы увидели, на какие теоретические вопросы следует обращать внимание при строительстве организации. Если будете допускать в них подобные ошибки, у вас может получиться научный централизм.

Но содержится ли какое-то рациональное зерно в принципах научного централизма? Да.

1. Марксистская организация должна состоять из марксистов, которые компетентны в теории. Поэтому организации требуется соответствующий входной ценз и образовательная система.
2. Необходимо изучать, обновлять и развивать теорию.
3. Решения можно и нужно принимать на основе дискуссии, стремиться к единогласию и эпизодически достигать его.

Эти банальные, на первый взгляд, принципы на фоне современного левого движения кажутся новаторскими. С ними сложно спорить. Хотя, разумеется, эти проблемы были освяосвещены ещё марксистами 19-го века, а к 1990-м левыми в РФ многое оказалось забыто. Но когда научный централизм пытаются развить дальше, выходят слабые и ограниченные концепции. Когда читаешь «Манифест», не покидает ощущение, что авторы не выводили организационные принципы из объективного анализа насущных проблем, а, напротив, пытались обосновать уже сложившееся положение дел в организации. Причём делали это небрежно. Товарищи из Lenin Crew признают демцентрализм допустимым в определённых исторических обстоятельствах, но не говорят, что это за обстоятельства. Многие принципы выводятся из неверных философских предпосылок или вовсе не доказаны. Сама постановка проблемы основана на анализе сталинской ВКП(б), в котором нет достаточного доказательства их тезисов. Да и неправильно строить кружковую организацию, отталкиваясь от проблем партии власти. 

Вместо того чтобы создавать сплочённую организацию, они искусственно отчуждают руководство от рядовых членов, создают предпосылки для конфликтов и слишком усложняют организационную систему.  

Мы надеемся, что эта критика будет услышана нашими товарищами из Lenin Crew и позволит им улучшить свои оргпринципы.

Остались без ответа многие ключевые вопросы. Например, вопрос о трансформации коммунистических партий в ходе взятия власти и превращения их из партии массового протеста в партию-государство. Как изменяется характер партии в связи с этим и как должна меняться политика партстроительства?  

Насколько возможно переносить опыт коммунистических партий прошлого на современные организации? 

Была ли объективная необходимость в «ленинском призыве»? В приёме в партию на фронте? Можно ли было поступить иначе? Как партия власти вообще должна укореняться в обществе, если она не массовая? 

Эти и другие вопросы мы оставим читателям на размышление, а себе — на заметку, так как они требуют научного осмысления.

Снимите шляпы и преклоните головы! Несут покойного. Теория научного централизма пала смертью храбрых в борьбе с реальностью. Она должна была вылечить левое движение от оппортунизма, поднять теоретический уровень компартий, проложить дорогу к победе. Но что-то пошло не так, и теперь левое движение осиротело: рыдают вдовы, боевые товарищи пьют дешёвую водку — не чокаясь.

P.S. Мы искренне желаем товарищам впредь более тщательно критиковать своих идейных предшественников.