В нашем московском кружке есть девушка, которая полтора года назад устроилась на небольшое предприятие. Ей хватило трёх месяцев, чтобы повздорить с начальником, поднять себе зарплату и попытаться поднять зарплату остальным. Но не получилось: её не поддержали сами работники.

О предприятии и его владельце

Осенью 2022 года мне было 20 лет. Я училась в университете в Москве, искала подработку. В итоге устроилась формовщиком¹Формовщик — специалист, который изготовляет детали, заполняя готовые формы разным материалом или сырьём. в небольшую компанию. Она производит спортивные гидроциклы на замену японским.

Владелец компании — российский бизнесмен, который живёт на Бали. Он нанял двух людей: мастера закупок и управленца, который разбирается в технологиях и оборудовании.

Позже я узнала, что владелец планировал нанять формовщицами женщин-швей и платить им по 40 тысяч рублей в месяц — при 9–10 часовом рабочем дне. Ещё я узнала, что он хвастался о намерении ввести для них такие условия труда. Но, спасибо рынку, так «хорошо» у него не вышло.

Чтобы снять с себя налоговое бремя, владелец выстроил предприятие в полусерой зоне: для работников она была чёрной, для покупателей — белой; не могу описать подробнее. 

Сам владелец на предприятии не появлялся, как и закупщик — но его я хотя бы видела, — поэтому в моей истории из руководителей будет в основном управленец.

Об управленце и работниках

Управленец — хороший специалист по композитным материалам, ладит с людьми, кажется человеком толковым и воспитанным. Он установил на кухне кофемашину, пополнял запасы молока и сладостей для сотрудников. Нельзя сказать, что это было по доброте душевной; скорее, он понимал, что должны быть приятные стимулы, которые задерживали бы людей на работе. Так и получилось: на кухне отдыхали, обедали и часто разговаривали.

Теперь о работниках. Они делились на три группы по выполняемым задачам: первая группа занималась формовкой — изготавливала детали; вторая — обрабатывала и соединяла детали в гидроцикл, а третья — красила и лакировала готовое изделие. 

Я узнавала своих коллег во время работы, но чаще — при разговорах на кухне. Я опишу нескольких из них, чтобы оживить повествование и изобразить, каким разными они были.

Олег ~ 50 лет — ленивый до самозабвения мужчина. Работал со мной на формовке, человек весёлый, но безответственный. Работал он раза в два-три медленнее остальных; из-за лености портил детали, и чаще всего я видела его с сигаретой или телефоном в руках, нежели с инструментом. Он хвастался, что его карты и счета в банках заблокированы, потому что он не погашает кредит, да и доволен, что ему платят 50 тысяч наличкой. 

Олег профессионально делал вид, что работает. Правда, со временем он начал портить трудовую дисциплину своим бездельем. Никому из нас не нравилось работать упорно, когда платили столько же, сколько бездельнику.

Вова ~ 30 лет — человек юный, несмотря на возраст. Он вырос в детском доме и с тех времён сильно изменился: бросил пить, курить, нашёл девушку. Толковый работник, в его руках любое дело спорится. В основном он красил и лакировал, но, бывало, помогал нам на формовке. 

Вова читает много книг, смотрит фильмы, интересуется устройством мира. Мы часто с ним разговаривали — иногда он уходил в своих размышлениях в идеализм, говоря, что «мир несправедлив, потому что есть плохие люди». 

На прошлой работе Вовы — в автосалоне — был неадекватный начальник. Он штрафовал за всё, что можно и нельзя. Трудиться надо было много: Вова рассказывал о случае, когда ему пришлось работать с 8 утра до 4 утра следующего дня, потому что начальник пообещал клиенту, что заказ будет сделан быстро. А после этой смены начальник удивился, что Вова пошёл отсыпаться и не согласился выйти на следующий день.

Ещё один Олег, ~ 38 лет. Хороший работник, занимался покраской, лакировкой и другими работами. Много о нём сказать не могу, потому что он больше слушал, чем говорил. Но он был важным звеном производственной цепи.

Ярик ~ 30 лет — веселейший человек, собирал готовые изделия. Это была самая «грязная» часть работы: она делалась в респираторе в отдельном помещении, где летало много мелких частиц от обрабатываемых угле- и стеклопластиков. Лицо и одежда Ярика всегда были как у кочегара. 

У Ярика есть жена, которая тогда ждала их первого ребёнка. Платили ему 60 тысяч в месяц, чему он, мягко говоря, не радовался, потому что чувствовал: в скором времени на семью будет не хватать. 

Ярик — костяк второго этапа производства, обработки деталей и создания конструкций. Долгое время он работал один, но любая, пусть даже высокая, производительность, имеет предел. Поэтому управленец начал нанимать новых людей.

Условия труда

Я не знаю про каждого в цифрах — сколько им платили, — но двум новым девушкам на формовке платили по 800 и 1000 рублей за день работы. Мне и Ярику приходилось их обучать. Это отнимало время, но давало надежду, что с увеличением выпуска всем поднимут зарплату. По крайней мере, управленец вешал парням эту лапшу на уши, как они потом мне рассказали.

Я работала два дня в неделю, потому что одновременно училась в университете. Мне платили 1900 рублей в день. В формовку я быстро втянулась, мне нравилось укладывать детали. Не стесняясь скажу, что за день я укладывала дно гидроцикла — это самая большая часть изделия. По скорости я брала пример с Вовы, который укладывал детали филиграннее меня. Если принять мою или Вовину скорость работы за 100 %, то ленивый Олег работал менее, чем на 30 %, и жаловался, что ничего не успевает. Сейчас это вспоминается с улыбкой.

Когда я почувствовала свою ценность как работника, решила, что нужно менять размер своей зарплаты — соразмерно вкладу в производство. Пошла к управленцу и выдвинула ультиматум: мне нужна лучшая оплата труда, или я уйду. 

На следующий день ко мне подошёл управленец:
— Будешь с нами работать?
— Буду с условием.
— С каким?
— Нужно поднять зарплату.
— Хорошо, я поговорю с владельцем.

И мне подняли зарплату на 500 рублей, с 1900 до 2400 рублей в день.

Переломные события

Переговоры с работниками

Вспоминаю своё удивление: «Что! Меня не уволили?! Мне будут платить больше денег!» Потом я подумала об остальных: о жене Ярика, о Вове с одновременном весёлым и печальным взглядом, о девушках и других парнях, которые устроились недавно. В сердце кольнула мысль, что пока им не будут достойно платить за труд, мы не вырвемся из этой колеи: наёмный труд продолжит обесцениваться теми, кто заинтересован лишь в повышении прибыли.

Я придумала план. На обеде, подгадав время, с каждым по отдельности начинала разговор с таких слов:

«Откуда, по-твоему, берётся прибавка от продажи товара или услуги? Ведь её владелец получает больше, чем затратил». 

И так, слово за слово, из их ответов собирала заветное — «Вклад человеческого труда» и «Ты как создатель товаров имеешь право получать достойную плату за свой труд».

Потом я всех собрала. Призналась, что с каждым вела диалог схожего содержания, а сейчас хочу, чтобы все коллективно заявили, что дальше не получится использовать работников, прикрываясь фразами «Тут затраты большие, откуда же поднимать вам зарплату?», «Да мы на норму выпуска не вышли [и не выйдем, ведь опытных работников не нанимают]» и прочими прелестями непродуманного менеджмента, — пусть поднимают зарплату или им придётся клонировать себя и самим делать гидроциклы. Тут самое время вспомнить, что гидроциклы — это спортивная игрушка для богатых, стоит как приличный автомобиль.

Конфликт с работницей

В основном мои слова поддерживающе одобрили, но было и то, что меня удивило. Женщина, которой платили 800 рублей в день, начала оправдывать управленца. Не знаю, его ли очарование так на неё подействовало, но она повторяла отговорки, которые я привела выше. 

Услышанное било по ушам оторванностью от реальности: в её голове она стояла наравне с управленцем, ведь «он позвал её работать; поверил в то, что она может научиться делать работу качественно». Но правда такова, что под предлогом «обучения» скрывалось желание меньше платить за труд. 

Как компании используют неоплачиваемые стажировки и реальные задачи под видом тестовых, так и здесь желание произвести гидроциклы как можно дешевле прикрывалось мыслью, будто работники низкоквалифицированные и платить им мало — это нормально.

Да, новые люди работали медленнее Вовы и меня, но явно быстрее и качественнее Олега.

Я пошла ва-банк, перебила глупости этой женщины:

— Твой труд достоин только 800 рублей?! Ты и Дина со мной сегодня сделали детали, Ярик их собрал, Олег и Вова сделали из них «конфетку». Да, хорошо, управленец продаст эту «конфетку», но разрыв в полезном вкладе так велик! Думай о себе! Он сам о себе думает! Неужели Ярик с женой и ребёнком на подходе за свой тяжёлый труд достоин только 60 тысяч? А Вова, а Дина, а остальные? Почему тебе проще жить в перевёртыше этого мира?! Сколько парни говорили о сдельной оплате? А почему её не ввели, знаешь? Потому что это в твоих интересах, но не в их.

Уточнение о сдельной и повременной зарплате

Тут важно отметить, что сдельная оплата труда не всегда в интересах работника: с её помощью можно ещё больше недоплачивать за труд. Например, зарплата продавцов и консультантов в магазинах продуктов и одежды, как правило, зависит от продаж: чем их больше, тем больше зарплата. Но когда клиентов становится меньше, например когда начинается сезон, неблагоприятный для продаж такого-то товара, то зарплата снижается, хотя время работы остаётся прежним. 

На моём предприятии почасовая оплата труда позволяла изымать больше прибавочного продукта, чем если бы на нём была сдельная оплата труда. Если умножить цену одного гидроцикла на количество гидроциклов, которые мы выпускали в месяц, получится впечатляющая сумма — нам доставалась её малейшая часть. В среднем за нашу работу платят больше.

Окончание спора 

Не помню, как мы вернулись к работе. Скорее всего, Вова разрядил ситуацию. Мне показалось, что потом многие размышляли о нашем разговоре.

Увольнение и прощание

Зимой наступила пора экзаменов, и я предупредила управленца, что буду работать последние две недели. Он надеялся, что я вернусь, но я знала, что для меня это последние недели. Потребительское отношение ко мне пересилило моё желание получать удовольствие от созидания.

В последний день я со всеми попрощалась. Ярику отдала конверт с пятью тысячами, сказав, что эти деньги — всего лишь два дня моей жизни для его будущей дочери, а ему предстоит заботиться о ней всю жизнь. 

Так закончился мой последний день на предприятии.

Почему не получилось объединиться

Недавно написала Вове, спросила, как трудовые будни, и узнала, что ленивый Олег ушёл, или его попросили уйти и не мешать другим; Ярик ушёл месяца три-четыре назад; много людей сменилось, зарплату чуть-чуть подняли, но незначительно. По словам Вовы, работают нормально, заказов много.

Вывод — работники организованной силой не стали. 

Наверняка есть множество причин такого исхода. Отмечу те, что видятся мне.

Первая причина. Каждый пытался улучшить своё трудовое положение поодиночке. Мне кажется, ребята в этих действиях руководствовались мыслью, что поднять зарплату всем не захотят: это станет сильным ударом по прибыли владельца. А поднять зарплату только одному человеку шансы есть. Получалось же наоборот: пользы от одиночных прошений не было — если не считать дополнительных 500 рублей к моей зарплате.

Вторая причина. Практически каждый работник понимал, что ему недоплачивают. Он подходил к управленцу с вопросом об этом, но тот напоминал о своём хорошем отношении и приводил десятки объяснений, почему нельзя поднять зарплату сейчас. И человек оставался с надеждой, что со временем это изменится. 

Управленец надёжнее Цербера охранял прибыль владельца, как и свою зарплату, от работников, вечно желающих повысить собственный уровень жизни.

Третья причина. Работники обесценивали свой труд. 

1. Иногда казалось, что ребята думают, будто вакуумный насос или шлифмашинка с термошкафом приносят деньги сами по себе. 

2. Рядом с нами работали новенькие, которым платили в три раза меньше, чем нам, но продуктивность их труда была раза в полтора-два меньше нашей. Опытные работники воспринимали себя как простое орудие труда: «Если рядом есть “дешёвое” орудие, то почему мне должны платить больше?».
   
   Ребятам была навязана идея, что дорогими могут быть материалы и оборудование, а их рабочая сила ничего не стоит: можно найти людей, которым будут платить ещё меньше. От этого многие боялись остаться без работы. Хотя мне кажется, объединившись, мы составили бы весомую переговорную силу со стороны рабочего класса. 

Четвёртая причина. Работники хотели повысить зарплату только тем, кто хорошо трудился. А ленивый Олег и некоторые новички трудились плохо. То есть работники стремились вознаградить себя и других по качеству труда. При этом вопрос о том, кому достаётся основная прибыль, снова не возникал.

В итоге договориться о совместных действиях не получилось. Всё осталось как прежде: недовольные разговоры на кухне и одиночные хождения к управленцу.