Предисловие от редакции Spichka

Зигфрид Зукут, немецкий историк, исследует секретные архивы ГДР. Он нашёл 3 тома файлов о конфликте между главой Штази Эрихом Мильке и министром обороны ГДР Хайнцом Гофманом. Мы перевели его статью и пришли к интересным выводам:

1. Разросшийся бюрократический орган может работать обособленно от партии и общества и преследовать свои интересы. Особенно если мы говорим о тайных спецслужбах.
2. Партия не всесильна, как и не всесильна её спецслужба. Хотя Штази тогда и было самой развитой спецслужбой, оно не смогло противостоять падению режима.
3. Рабоче-крестьянская армия, что видно из конфликта Мильке и Гофмана, обычная властная структура, хоть и социалистическая. Поэтому власть в ней может использоваться в личных целях.

Наши выводы не новы для тех, кто изучает опыт соцстран, но вновь развеивают мифы о социалистическом обществе как едином «батальоне рабочего класса»

Как Штази провоцировало отставку министра обороны ГДР 

Пример взаимоотношений между Министерством Государственной Безопасности ГДР и СЕПГ

До сих пор казалось, что нескольких широких штрихов хватало, чтобы набросать биографию бывшего министра обороны ГДР Хайнца Гофмана. Как мы знаем из энциклопедий, антологий¹Cледует упомянуть вклад бывшего директора Военно-исторического института ГДР Пауля Хайдера: Heinz Hoffmann – Parteifunktionär, Armeegeneral und Verteidigungsminister, in: Hans Ehlert/Armin Wagner (Hg.): Genosse General! Die Militärelite der DDR in biografischen Skizzen, Berlin 2003, S. 241–278. Хайдер всесторонне оценил печатные источники, а также автобиографические высказывания Гофмана, записанные в 1985 году и хранившиеся тем временем во Фрайбурге в Государственном/Военном архивеи автобиографии²Heinz Hoffmann: Mannheim – Madrid – Moskau. Erlebtes aus drei Jahrzehnten, Berlin [Ost] 1981 und ders.: Moskau – Berlin. Erinnerungen an Freunde, Kampfgenossen und Zeitumstände, Berlin [Ost] 1989 (опубликовано посмертно). Обе публикации были заблаговременно представлены в Институте марксизма-ленинизма при Центральном комитете СЕПГ, и в своей оценке исторических фактов они следуют линиям партийной официальной историографии. Описание во втором томе ограничено 1941-1955 годами, он родился в пролетарской семье в Мангейме в 1910 году и работал слесарем, но пошёл по удивительно ровной карьерной лестнице.

Хайнц Гофман смолоду участвовал в коммунистическом молодёжном движении, а в 1930 году вступил в КПГ. С приходом нацистов к власти он эмигрировал в Советский Союз по рекомендации партии, стал гражданином СССР и отучился на офицера Красной Армии. 

Он прошёл крещение огнём в Интернациональной бригаде в 1937 году, во время гражданской войны в Испании. Тяжело раненный, он вернулся в Москву в 1939 году, женился на советской женщине и работал в НКВД.

На войне он политически перевоспитывал немецких военнопленных, а по её окончании уехал по приказу КПГ в послевоенную Германию.

В конце 1945 года по распоряжению СССР Хайнц Гофман прибыл в Берлин, чтобы работать в советской зоне оккупации. Он создавал — поначалу скрытно — восточногерманскую армию. 

Гофман успешно и быстро поднимался по карьерной лестнице. В середине 1950 года он стал кандидатом в Центральный комитет (ЦК) СЕПГ, а в 1954 году — его членом³В многочисленных биографических энциклопедиях (также из ГДР) говорится, что он был принят в ЦК уже в 1952 году. Это неверно. См. Hoffmann: Moskau – Berlin (Anm. 2), S. 343.. Партия, не жалея сил, превращала ГДР в народную демократию — государство советского типа.

Старики на Востоке и Западе помнят, как на праздниках он, парадно одетый, медленно проезжал на открытом лимузине мимо своих солдат и выглядел всемогущим человеком.

Нельзя забыть и некоторые его приказы. Он предупреждал граждан ГДР, — которые хотели прорваться через берлинскую стену, — что тот, кто не уважает границы, «ощутит пулю»⁴Смотри документальный фильм снятый ARD в сотруднчиестве с Stiftung Aufarbeitung. «Geheimsache Mauer. Die Geschichte einer deutschen Grenze», gesendet am 2. August 2011, 22.45. И Siegfried Suckut: Ein Mannheimer gilt als Vater des Schießbefehls an der DDR-Grenze, in: Mannheimer Morgen vom 28. November 2010, S. 3 О формулировке приказа о стрельбе изданного Гофманом 6 октября 1961 года см. Peter Przybylski: Tatort Politbüro. Die Akte Honecker, Berlin 1991, S. 394–397.. Ядерная война приемлема в политике и бывает справедливой, — указывал Гофман западным борцам за мир⁵На торжественной лекции в честь его почетной докторской диссертации в партийном колледже «Карл Маркс» 1 декабря 1975 года Гофман дал понять: «Учитывая все страдания, которые обрушатся на народы в этом последнем и решающем конфликте между прогрессом и реакцией, прежде всего из капиталистических стран, это будет справедливая война с нашей стороны. Поэтому мы не разделяем точку зрения прогрессивных людей в движении за мир о том, что в атомном веке справедливая война уже невозможна, как и ракетно-ядерная война не была бы продолжением политики боевого класса, а лишь атомным инферно, концом света». Heinz Hoffmann: Sozialistische Landesverteidigung. Aus Reden und Aufsätzen 1974 bis 1978, Berlin 1979, S. 221..

Данные Штази на Гофмана

Всего три тома из секретных архивов Штази⁶Der Bundesbeauftragte für die Unterlagen des Staatssicherheitsdienstes der ehemaligen Deutschen Demokratischen Republik, Zentralarchiv, Bestand Ministerium für Staatssicherheit (im Folgenden: BStU, MfS), GH 30/72, Bd. 1-3. Die Abkürzung GH steht für eine Akte, die einer besonderen Geheimhaltungsstufe unterlag, siehe Der Bundesbeauftragte, Abkürzungsverzeichnis. Häufig verwendete Abkürzungen und Begriffe des Ministeriums für Staatssicherheit, 2. erw. Aufl., Berlin 1996, S. 35. Der Verfasser dankt seiner früheren Kollegin Gudrun Weber, Rechercheurin in der Abteilung Bildung und Forschung der Behörde des Bundesbeauftragten, ihn vor langer Zeit auf diese Akte hingewiesen zu haben. Автор благодарит своего бывшего коллегу Гудруна Вебера, научного сотрудника отдела образования и научных исследований Федерального Управления, за то, что он уже давно указал ему на это досье. Автор оценивал досье во время своего пребывания там в качестве заведующего отделом, но не смог доработать и опубликовать результаты до своего отъезда. На этом всё и закончилось. исправили впечатление о воинственном коммунисте. Они затмили его неудержимый подъём и сделали его личность более неоднозначной.

По иронии судьбы политическая тайная полиция СЕПГ, которая отслеживала и преследовала диссидентов, много лет наблюдала за лояльным партийной линии коммунистом с образцовой биографией.

До сих пор исследователи думали, что Служба государственной безопасности не следила за ведущими членами своей партии. Согласно постановлению партии от 1954 года, только глава СЕПГ как председатель Комиссии по безопасности Политбюро (с 1960 года — Совета национальной обороны) выдавал разрешения в исключительных случаях и в отношении членов ЦК⁷См. Walter Süß: »Schild und Schwert« – Das Ministerium für Staatssicherheit und die SED, in: Klaus-Dietmar Henke/Roger Engelmann (Hg.): Aktenlage. Die Bedeutung der Unterlagen des Staats- sicherheitsdienstes für die Zeitgeschichtsforschung, Berlin 1995, S. 83–97, insbesondere S. 85. Сохранение обязательного характера этого постановления с 1954 года до роспуска МГБ подтверждают два его последних директора. См. Werner Großmann/Wolfgang Schwanitz (Hg.): Auskünfte über eine Behörde. Fragen an das MfS, 3. Aufl. Berlin 2010, S. 116 f..

В случае с Гофманом нет никаких указаний на распоряжение Вальтера Ульбрихта, но Эрих Мильке с начала 1960-х годов информировал его о ситуации в Министерстве обороны.

Секретные файлы Гофмана доказывают, что Штази пристально наблюдало за слабостями ведущих товарищей-военных. Штази действовало как неофициальная контрольная комиссия, которая следила, где чиновники нарушали партийную дисциплину, а где члены СЕПГ не исполняли своих обязанностей по контролю и вмешательству.

Информация о Гофмане, особенно отчёты штатных и неофициальных сотрудников Министерства государственной безопасности (МГБ), тайно собиралась с самого основания ГДР и занимает тысячи страниц.

Компромат на многих известных представителей оппозиции менее обширен. Три тома, вероятно, изначально хранились в сейфах, которые Мильке оставил пустыми в конце 1989 года⁸См. Birgit Salamon (BStU-Archivleiterin): Mielkes Ablage – Die Überlieferung des Stasi-Chefs, in: www.bstu.bund.de/DE/Wissen/Aktenfunde/Roter-Koffer/Mielkes-Ablage/mielkes-ablage_node.html. Мильке заявил, что он передал содержимое шкафов «ответственным службам». См. также: Vermerk über das Entlassungsgespräch mit Genossen Erich Mielke., или они были среди 800 линейных метров файлов, которые активисты за гражданские права всё ещё находили в офисах главного управления (HA), которое отвечало за наблюдение за армией⁹См. Stephan Wolf: Das Ministerium für Staatssicherheit und die Überwachung der NVA durch die Hauptabteilung I, in: Hans Ehlert/Matthias Rogg (Hg.): Militär, Staat und Gesellschaft in der DDR, Berlin 2004, S. 323–336, hier S. 336.. Файлы ещё не учитывались в истории ННА и Штази¹⁰Армин Вагнер, однако, уже на ранней стадии обратил внимание на напряжённые отношения между Мильке и Гофманом. См. Walter Ulbricht und die geheime Sicherheitspolitik der SED. Der Nationale Verteidigungsrat der DDR und seine Vorgeschichte (1953–1971), Berlin 2002, S. 229–231..

Политика Штази против Гофмана обострилась в 1963/64 годах, когда министерство Мильке работало над заменой министра обороны и, вероятно, потерпело неудачу. Согласно выводам МГБ, Гофмана от этого спас советский главнокомандующий Варшавского договора маршал Андрей Гречко.

После этого Штази постепенно снизило наблюдение, а в начале 1970-х окончательно перестало следить за Гофманом. Вероятно, это обусловлено сменой руководства СЕПГ: самого важного политического спонсора и покровителя Мильке, генерального секретаря Ульбрихта, заменили Эрихом Хонеккером, а глава Штази и министр обороны быстро перешли в высший руководящий орган — Политбюро СЕПГ¹¹Мильке стал кандидатом в 1971 году. Гофман — полноправным кандидатом в 1973. Секретная бухгалтерия Мильке о слабостях и неправомерных действиях Гофмана, вероятно, была слишком «горячей». Кроме того, Мильке отмечал, что советские «друзья» стояли на стороне Гофмана.

Гармоничное сотрудничество в первые годы

Первый отчёт МГБ в файле датируется сентябрём 1952 года и напоминает обобщающую оценку¹²См. Aktenauszug vom 1. September 1952, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 13-15.. В качестве генерального инспектора немецкой народной полиции и заместителя министра внутренних дел Хайнц Гофман стал руководить Казарменной Народной Полицией (КНП) — предшественницей армии ГДР¹³См. Torsten Diedrich/Rüdiger Wenzke: Die getarnte Armee. Geschichte der Kasernierten Volkspolizei der DDR 1952–1956, Berlin 2001..

Если говорить о содержании отчёта, отрывок из «Личного дела», который предоставили правительству ГДР, дополнен информацией из принадлежащего МГБ «Досье товарища Х.»¹⁴Aktenauszug vom 1. September 1952 (Anm. 12), Bl. 14, weitere Hinweise auf die Existenz einer kontinuierlich geführten »Akte Hoffmann«, siehe in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 264 u. 333. и, вероятно, предшественник трёхтомного сохранившегося секретного досье. Вердикт Министерства безопасности, которое всё ещё возглавлял Вильгельм Цайссер, благоприятный: Гофман имел «хорошие отношения» с «органами МВД» и «поддерживал их во всех отношениях»¹⁵Отрывок из Aktenauszug vom 1. September 1952 (Anm. 12), Bl. 15. Также для следующих цитат. Он «отлично» умеет обращаться с людьми, и его сотрудники «уважают и обожают» его. Слабые стороны в том, что он «недостаточно жёсткий», иногда «слишком снисходительный». Он часто оказывал «слишком большое доверие» ближайшим сотрудникам. Сотрудники Штази, вероятно, заметили это, потому что некоторые из офицеров Гофмана тайно работали на МГБ и держали их в курсе внутренних дел КНП (позже ННА). Хороший пример — генерал-майор Бернхард Бехлер, заместитель начальника главного штаба КНП, известный под кодовым именем «Вёльфи»¹⁶Смотри информацию МГБ о личности тайного информатора «Вёльфи» в BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 67. И в Torsten Diedrich: Bernhard Bechler – Der hemmungslose Karrierist, in: Ehlert/Wagner (Hg.): Genosse General! (Anm. 1), S. 61–87..

О доверии к Гофману говорят и многочисленные обращения, которые он отправлял в первой половине 1950-х годов в Первый отдел МГБ (позже — Главное управление), которое наблюдало за воинскими частями. Например, после встречи с Гофманом в августе 1952 года глава отдела Герхард Крошевский заявил, что верхушка КНП обеспокоена отсутствием у Гофмана знаний, поскольку, по её мнению, он «не столь умелый военный» и, если он не прошёл подготовку, мог «в будущем плохо служить»¹⁷Aktennotiz Kroszewskis vom 18. August 1952, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 71..

Крошевский уже рассказал об этом генералу армии Василию Чуйкову, главнокомандующему советскими войсками в ГДР, а также поговорил об этом с генеральным секретарём СЕПГ Ульбрихтом¹⁸По его собственным словам, Гофман в течение этих лет еженедельно встречался с главой СЕПГ. См. Heinz Hoffmann (Anm. 1), S. 258.. Несколько месяцев спустя преемник Крошевского Хайнц Гронау отметил: «Генерал-лейтенант Гофман очень недоволен своей работой и планирует покинуть воинское формирование, чтобы вернуться к работе в партии. Он часто возвращается домой очень недовольным и иногда не знает, за что получает свои деньги»¹⁹Aktennotiz Gronau vom 2. Februar 1953 über eine Aussprache mit Generalleutnant Hoffmann, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd.1, Bl. 82-85, hier 84..

Гофман, очевидно, понятия не имел, как Штази поступало с такими заявлениями, поэтому их записали и, возможно, постоянно хранили в архивах тайной полиции. Отчёты могли пополнять секретные личные дела, даже если касались старшего партийного и государственного функционера.

Он, вероятно, был бы удивлен, если бы узнал, что его собеседник из МГБ с тревогой отреагировал на августовскую встречу, немедленно позвонил «Вёльфи» и попросил его охарактеризовать своего босса, что тогда было равнозначно фундаментальной критике. Гофман работал поверхностно, ставил задачи без должного разъяснения, старался уйти пораньше, а затем с радостью беззаботно отдыхал.

Гофман оправдывал это тем, что он пережил «трудные годы» и «всё ещё чего-то хотел от жизни». Генерал-инспектор/генерал-лейтенант²⁰Прим. переводчика — в 1952 году Гофмана повысили с генерал-инспектора до генерал-лейтенанта. Автор указывает двойное звание, так как описывает период до и после 1952 года. Гофман, хотя и возглавляет главное учебное управление, за последние два года почти не заботился об обучении²¹Aktennotiz Kroszewski vom 15. September 1952, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 78. Об истории и функциях этой администрации, которая позже подготовила формирование армии ГДР см. Torsten Diedrich u. a. (Hg.): Im Dienste der Partei. Handbuch der bewaffneten Organe der DDR, Berlin 1998, S. 253–280.. Министр Цайссер, начальник Гофмана в Испании, с самого начала предупреждал Бехлера, что Гофман считает себя «великим стратегом», которым он на самом деле не был²²Aktennotiz Kroszewski vom 15. September 1952 (Anm. 20).. Оценка Гофмана от 1 сентября 1952 года была бы гораздо менее позитивной, если бы служба безопасности потратила немного больше времени²³Aktenauszug vom 1. September 1952 (Anm. 12)..

Беседы, которые они вели с Гофманом, были информативными и полезными для офицеров МВД. Они узнавали внутреннюю кухню партийной и государственной верхушки, о которых они или не узнали бы, или узнали бы намного позже. Тем самым они косвенно извлекли выгоды от тесных контактов Гофмана с советскими «друзьями». Они не давали советы, которые могли бы быть полезны, чтобы выявить и пресечь «враждебную» деятельность политического оппонента. Они стремились получить информацию, которая вместе с отчётами из других областей обеспечила МГБ знаниями о структуре власти. Сведения выходили далеко за рамки того, что знали партийное руководство или рядовые члены. Информация могла быть тактически использована внутри партии, например в кадровой или во властной борьбе внутренних фракций, особенно со стороны министра.

Так, в августе 1952 года Гофман сообщил о радикальных структурных и кадровых изменениях, запланированных в Министерстве внутренних дел. Воинские части, которые создавались, были приписаны к МВД. Таким образом, он ознакомил МГБ с предварительными решениями, которые в конечном итоге были приняты советской оккупационной властью. Среди прочего, запланировали ввести воинские звания и униформу полиции. Гофман представил наброски нового структурного плана²⁴Aktennotiz Kroszewski vom 20. August 1952, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 73..

То, что он сообщил о политических взглядах и поведении отдельных членов его руководящего состава, читается почти как отчёт неофициального сотрудника. Эта информация, вероятно, была прикреплена к секретным «кадровым делам» МГБ²⁵Aktennotizen Kroszewskis vom 23. u. 24. Juli sowie 14. August 1952 zu den Generalinspekteuren Heinz Keßler und Waldemar Verner sowie dem ehemaligen Wehrmachtsgeneral Vincenz Müller, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 56-58 u. 67.. Он также откровенно сообщил о своём подсознательном соперничестве с министром внутренних дел Вилли Штофом и ясно показал своё разочарование, что его не назначили министром. 

«Гофман будет стремиться хорошо работать со Штофом», — успокаивающе сказал Гофман в МГБ в июле 1952 года, но он «никогда не станет» его другом, потому что он «терпеть не может» поведения Штофа, он «не открыт и честен»²⁶Aktennotiz Kroszewski vom 24. Juli 1952 betreffend Innenminister Willy Stoph, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 63. Также для следующих цитат.. В другом разговоре Гофман описал, как Ульбрихт и Чуйков пытались найти справедливый баланс интересов между ним и Штофом и индивидуально устанавливать их зарплаты²⁷Aktennotiz Gronau vom 2. Februar 1953, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 82-85, hier 83 f. und Aktennotiz Kroszewski vom 18. Februar 1953, in: ebd. Bl. 89..

Конечно, никто в правительстве ГДР не знал таких точных деталей непростых отношений между министром внутренних дел и его заместителем. То, что Гофман сказал откровенно, было дополнено отчётами, которые Штази запросило от своих секретных информаторов. Старшие должностные лица HA знали, что различия между двумя высшими должностными лицами министерства увеличились ещё до основания ННА. Гофман надеялся, что вскоре он будет назначен первым министром обороны ГДР, и узнал, что Советский Союз поставил создание такого министерства только в зависимость от результатов Женевской конференции²⁸Bericht der HA I über den Treff mit GI »Wölfi« vom 20. Juli 1955, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 274 f. Женевская конференция глав государств и правительств четырех держав-победительниц проходила с 18 по 23 июля 1955 года и не принесла никакого сближения по вопросу о скорейшем воссоединении Германии. Затем Советский Союз исходил из теории двух государств, т.е. из предположения, что в долгосрочной перспективе будут существовать два параллельных германских государства..

Благодаря секретному сотруднику «Вёльфи» МГБ было проинформировано об этом. В условиях обострения конкуренции Гофман насмехался в кругу своих генералов над стилем работы Штофа, который считал слишком продуманным и бюрократическим²⁹Bericht der HA I über den Treff mit GI «Wölfi» vom 20. Juli 1955, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 274 f.. Министр «заботился о каждой мелочи»³⁰Bericht der HA I über den Treff mit GI »Wölfi« am 29. Juli 1955, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 257-260, hier 258. Также для следующих цитат.. Он делает это, по мнению Гофмана, «не договариваясь со мной». Он был «всего лишь человеком», и «его нервы были на пределе». В неофициальном контексте босс КНП, по-видимому, оценивал Штофа ещё более пренебрежительно, например, говоря об усердии министра внутренних дел, который часто работал до поздней ночи, Гофман спрашивал себя, по данным Штази, что из этого выйдет и что Штоф делал с 1933 по 1945 годы. Ведь он Гофман, делал все по другому³¹Bericht der HA I über den Treff mit GI »Wölfi« am 13. Dezember 1955, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 246 f. Штоф был солдатом вермахта с 1940 по 1945 годы и дослужил до звания сержанта. Неполная и частично противоречивая политическая биография Штофа, по возможности, реконструируется Ульрихом Малером: Willi Stoph – Ein Fußsoldat der KPD als Verteidigungsminister der DDR, in: Ehlert/Wagner (Hg.): Genosse General! (Anm. 1), S. 279–303.. В конце его стенограммы указание, что приказ неофициальному информатору, изданный в июле 1955 года, постановляющий «постоянно сообщать» о взаимоотношениях между Гофманом и Штофом, останется в силе³²Treffberichte mit GI «Wölfi» vom 20. Juli u. 13. Dezember 1955, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 275 u. 247.. Служба государственной безопасности ГДР, очевидно, не замечала нарушения табу на тайное расследование происходящего в высшем партийном и государственном аппарате.

Изменения политического климата после 17 июня 1953 года

Начиная с середины пятидесятых годов практически никакую информацию о Гофмане не удалось отыскать. Тайная полиция проявила повышенный, подозрительный интерес к наблюдению, но теперь в основном получала информацию из отчётов своих — штатных и неофициальных — сотрудников. Процесс отчуждения между главой КВП и Министерством государственной безопасности был инициирован или, по крайней мере, ускорен внутрипартийными обсуждениями и изменениями после 17 июня 1953 года.

Как сообщал «Вёльфи», Гофман раскритиковал Цайссера вскоре после увольнения за его «неправильную работу»³³Bericht des GI »Wölfi« an die HA I vom 24. Juli 1953 über ein Gespräch mit Hoffmann am Vortag, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 92 f. Также для следующих цитат. Об изменениях в МГБ после 17 июля 1953 года см. Jens Gieseke: Der Mielke-Konzern. Die Geschichte der Stasi 1945–1990, München 2006, S. 60–64.. Он был убеждён, что министр государственной безопасности «хорошо информирован о каждом шаге, который он и другие ведущие партийные чиновники предпринимали», но «не имел никакого представления» о «работе врага». Цайссер и его заместитель Мильке, «как Берия», поставили госбезопасность «превыше всего». При этом они следовали рекомендациям советских советников, но все они были «бериевцами»³⁴Прим. переводчика: Берию расстреляли в 1953 году в ходе внутрипартийной борьбы. Штамп «бериевцы» имел отрицательную коннотацию..

Мильке теперь должен был «полностью изменить свою идеологию». Он был «особенно высокомерен» и считал, что «может отдавать приказы каждому». Мильке, который, несомненно, был немедленно проинформирован о критике Хоффмана, должен был встревожиться из-за обвинений, так как он старался не втягиваться в кампанию против Цайссера и невредимым пережить партийную критику МГБ. Гофман воспользовался возможностью, чтобы открыто обсудить основной структурный конфликт со службой безопасности. 

Чтобы достичь оптимального тайного «обеспечения» военных объединений, первый Департамент МГБ включил во все соединения КНП/ННА своих офицеров, которые проходили военную службу под тайным названием «управление 2000» и в отличительной униформе. Они были широко известны в войсках как представители государственной безопасности, не были подотчётны военному руководству и связаны инструкциями. Их главной задачей было политическое наблюдение за солдатами с помощью неофициальных информаторов³⁵К концу ГДР численность неофициальных информаторов МГБ в ННА составляла почти дивизию — более 12 тысяч человек. В то время Первый отдел был одним из крупнейших сервисных подразделений МГБ с 2500 должностями. См. Wolf: Das Ministerium (Anm. 9), S. 327 f..

Уже 23 июля 1953 года в разговоре с Бехлером Гофман выразил свой гнев по поводу присутствия Штази и пожаловался, что служба безопасности допустила «много ошибок» в КНП³⁶Aktennotiz HA I-Oberstleutnant Bitter vom 24. Juli 1953 über ein Treffen mit GI «Wölfi» am 23. Juli 1953, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 92 f. Также для следующих цитат и приложений.. Достаточно взглянуть на «молодых парней», которых Гофман считал, согласно докладам «Вёльфи», «высокомерными и недисциплинированными» во всех сферах. Новый глава Первого отдела Оттомар Печ «так и не пришёл к нему», несмотря на его приказ. Теперь, после 17 июня, Гофман уверенно сказал, что всё «наладилось». Старший офицер Вальтер Биттер приказал включить копии отчёта военного ведомства в «Дело Гофмана» и направить отчёт Пеху.

Назавтра Биттер обычно представлял своё ведомство на собрании руководства («коллегии») в Министерстве внутренних дел и должен был выслушать критику Гофмана в адрес Пеха и Штази в собранной группе — только министр Штоф всё ещё отсутствовал³⁷Aktenvermerk HA I-Oberstleutnant Bitter vom 24. Juli 1953, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 94 f. Также для следующих цитат. Кроме того, Гофман рассказал о деле одного из задержанных Штази, жена которого убеждала его узнать, что случилось с её мужем и где он находится. Глава КНП встал на сторону женщины и сказал, что МГБ не должно себя так вести. Даже если заключённый — «преступник», нужно думать о детях, которых воспитывали «против нашего режима». Гофман выразил, согласно Биттеру в его записке, что он хотел, чтобы мэр Грайфсвальда «привлекался к ответственности через Центральный комитет», потому что последний отверг «любую поддержку» женщины и её детей «самым жёстким образом». Наверное, ни один высокопоставленный чиновник не критиковал так открыто и долго отношения Штази к заключённым.

Спустя два года Биттер составил служебную записку для руководства Первого департамента, в которой показано, что разделение полномочий между государственной безопасностью и КНП всё ещё не было четким, а сотрудничество по-прежнему затруднено. Политуправление КНП, как докладывал в докладной записке офицер Штази, выпустило директиву, содержащую заявления на Государственный Секретариат Государственной Безопасности, тем самым нарушая «принцип сотрудничества»³⁸Aktennotiz Bitter vom September 1955, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 294-296, hier 294. Это была директива 1/55. Данная фраза оставалась без кавычек. После 17 июня 1953 года Министерство государственной безопасности было официально понижено в должности Государственного секретариата в Министерстве внутренних дел на два года.. В отличие от предыдущей практики, ни черновик, ни окончательная версия доклада не были отправлены в ГСГБ. Два высокопоставленных офицера были уволены по решению партии без уведомления ГСГБ³⁹BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 294-296, hier 294.. Делегация Управления вооружений посетила ЧССР для ознакомления с оборонной стратегией и образцами техники без предварительного политического контроля со стороны Штази. Было установлено, что в составе делегации находился офицер с «отрицательным моральными качествами»⁴⁰Ebd. Bl. 295. У этого офицера было «множество знакомых женщин» и двое незаконнорождённых детей.. Практика управления в КНП не отвечает «необходимым требованиям», поэтому Биттер предлагает, чтобы начальник Первого департамента Карл Кляйнюнг поговорил с Гофманом с целью «изменить эту ситуацию, которая не способствует нашей оперативной работе»⁴¹Согласно рукописной записке генерал-майора МГБ Кляйнюнга от 29 сентября 1955 года, разговор с Хоффманом состоялся 25 сентября. Результат не записан. ebd., Bl. 296..

В этом разговоре начальнику Первого департамента ставилась задача прояснить начальнику КНП, что его критика Штази после 17 июня, а также, возможно, его более раннее откровенное признание собственных профессиональных недостатков в МГБ были там не забыты. Это было особенно верно для Мильке, который, как и его покровитель Ульбрихт, пережил июньский кризис невредимым и набрал ещё больший политический вес, но не добился долгожданного повышения до главы Штази. Он оставался сильным человеком второго ранга, став заместителем государственного секретаря Эрнста Вольвебера.

Плавное наращивание наблюдения со стороны Штази 

Как видно из критики Цайссера Гофманом, последний уже раньше понял, что Служба государственной безопасности интересовалась его личной жизнью⁴²Подполковник Биттер дал чёткое указание «Вёльфи» также «продолжать сообщать обо всех моментах, которые становятся известными от семейной почты». Treffbericht der HA I vom 26. Januar 1955, in: ebd. Bl. 196. Среди прочего, «Вёльфи» сообщил о том, когда Гофман получил одобрение ЦК на запланированную свадьбу и как прошло празднование. Treffbericht vom 28. Oktober 1954, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 219.. Записи, которые офицеры Мильке сделали о «моральном проступке» Гофмана и включили их в его досье, относятся к 1949 году⁴³Aktenauszug des MfS vom 1. September 1952, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 13-15, hier 14.. В основном это касалось его отношений с женщинами, которые, как он иногда открыто признавал, были «его слабостью»⁴⁴Так его цитирует осведомитель Штази «Карла Клаус». См. HA I vom 20. Februar 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 140.. После смерти его первой жены в 1952 году секретные информаторы часто отмечали и неоднократно выражали подозрение, что вражеские спецслужбы могли узнать о «слабости» Гофмана и нацелить на него агентов⁴⁵Aktennotiz der HA I vom 22. März 1954, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 145.. Это беспокойство не было полностью абсурдным. Когда БНД откроет свои досье, станет ясно, были ли, возможно, не менее успешные «Джульетты» в ГДР наряду с «Ромео» Штази на Западе. 

В начале 1954 года, когда Гофман снова задумался о браке, Вольвебер направил главе Центральной комиссии партийного контроля (ЦКПК) Герману Матерну исчерпывающий отчёт о женщинах, которые дружили с боссом КНП, считая, что его служба угрожает безопасности. Маттерн вернул отчёт с замечанием, что поговорит с Гофманом. Одну из женщин, указанную в списке, МГБ должны были «очень тщательно» проверить⁴⁶Bericht der HA I vom 9. Februar 1954 ohne Verfasser und Adressat, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 160-165 mit handschriftlicher Notiz von Matern vom 22. Februar 1954, in: ebd., Bl. 160. Это один из редких документированных случаев в досье, когда руководство партии приказало следить за определенным лицом..

Ещё одной слабостью Гофмана, отмеченной офицерами Штази, было его поведение как военного начальника. Каким бы воинственным он ни казался с виду, в реальных делах он проявлял порой мягкость сердца. Молодая женщина, часто работавшая на семью Гофманов, пожаловалась генерал-лейтенанту, что её другу, который служил в КНП, отменили увольнительную. Гофман позвонил в казарму и приказал немедленно освободить мужчину. Когда предполагалось немедленное увольнение за продолжающиеся дисциплинарные нарушения, он, к изумлению начальства, приказал повысить его до лейтенанта. По всей видимости, Штази намеревалось предотвратить подобные кадровые решения в будущем и просила своего генерального директора сообщить заранее о следующем запросе об увольнении⁴⁷ Gesamtvorgang Treffbericht der HA I mit dem GI »Roman« vom 8. Juli 1955, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 263 f...

Обучение в академии Генерального Штаба СССР и его последствия

Однако у сотрудников Вольвебера не было для этого никаких оснований, поскольку в декабре 1955 года Гофман вместе с одиннадцатью другими высокопоставленными офицерами КНП начал долгие запланированные двухгодичные курсы в Военной академии им. Ворошилова в Москве⁴⁸Участниками, кроме генерал-лейтенанта Гофмана, были генерал-майоры Рудольф Доллинг, Генрих Хайч, Курт Вагнер и Зигфрид Вайс, полковники Мартин Блек, Ганс Эрнст, Гельмут Гепферт, Вернер Крюгер, Фридвальд Оэльман и Зигфрид Ридель, а также подполковник Вилли Мирчин. Список см. BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 248.. Хотя все они должны были рассматриваться как политически надежные члены СЕПГ, подходящие для ещё более высоких задач, Первый департамент поручил одному из участников регулярно тайно сообщать ему о прогрессе⁴⁹Treffbericht der HA I mit dem GI »Phänomen« vom 22. November 1955, in: ebd. Bl. 244 f., auch für die folgenden Zitate.. В инструкции для агента под кодовым именем «Феномен» было прописано, что необходимо обращать внимание «на всё важное» у «всех участников». Явно названы «разногласия, недовольство, трудности, употребление алкоголя, поведение, связи» и т. д. в мельчайших подробностях. Ответственный за курсы сотрудник МГБ поставил перед собой задачу «постоянно получать информацию» о правилах отпуска и переписке и после консультации с руководством Первого департамента «инициировать почтовый контроль за участниками или их жёнами». Вскоре после начала курса тайные информаторы Штази узнали, что Гофман отправил своей жене первые письма авиапочтой. Однако это не было результатом контроля почты, как сообщал «Вёльфи»⁵⁰Treffbericht der HA I mit GI »Wölfi« vom 13. Dezember 1955, in: ebd., Bl. 246 f.. Тот факт, что Штази имело политическое право контролировать кадры военного руководства партии в Москве, очевидно, стал неожиданностью для Первого департамента.

Уже первый доклад «Феномена» звучал довольно обнадёживающе с точки зрения контроля: участники должны были изучать русский язык по 12 часов в день, они всемером были размещены в одной комнате, но, несмотря на это, настроение у всех было приподнятое⁵¹Treffbericht der HA I mit dem GI »Phänomen« vom 25. Mai 1956, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 248-253. Хозяева предоставили Гофману отдельную квартиру и автомобиль с водителем.. Информатор сообщал о Гофмане только положительные моменты: он никому не давал знать, что является главой КНП, вёл себя «очень по-товарищески и помогал» другим, основной проблемой которых, видимо, было то, что они не говорили на русском языке или говорили на нём плохо. Тем не менее МГБ придавало большое значение постоянному информированию о курсе и его участниках из первых рук. Старший офицер объявил, что в перерывах между занятиями в Москву может прибыть эмиссар, чтобы принять доклады на месте. Контролёры КНП в МГБ, очевидно, были заинтересованы в сборе уникальных знаний о власти, которые лидеры МГБ могли использовать по собственной инициативе при благоприятной возможности, но также могли быть запрошены Генеральным секретарем СЕПГ. Чтобы быть проинформированным о курсантах и их достижениях, Ульбрихту не пришлось бы полагаться только на советских дипломатов; он также мог бы спросить у своих высокопоставленных сотрудников политической тайной полиции — Вольвебера и Мильке. То, что он на самом деле это сделал, маловероятно. Тогда он бы узнал, что Гофман любил приглашать людей на «попойки» в Москве, где «больше всего любил алкоголь» и заводил знакомства с женщинами⁵²Bericht der HA I vom 6. Mai 1957 über eine Aussprache mit einem (namentlich genannten) Lehrgangsteilnehmer während seines Urlaubs am 4. Mai 1957 in Strausberg. Была ли эта встреча с НО «Феноменом» не отмечено, но вероятно. BStU, MfS, GH 30/72, vol. 1, pp. 404-408. Командир направил доклад руководителю Первого отдела для информации и с «предложением оценить» см. там же ebd., Bl. 408.. Несколькими месяцами ранее Штази услышало от «Вёльфи», что Гофман был убеждён, что, когда он вернётся, «никто ничего не сможет с ним сделать»⁵³Treffbericht der HA I vom 11. Februar 1957, in: ebd., Bl. 332 f. Также для следующих цитат.. Ульбрихт вызвал Гофмана, но он до сих пор «не мог многое сказать» Ульбрихту, кроме того, что в будущем всё будет «по другому». Офицер Первого департамента в конце заметил, что необходимо провести «серьёзный разговор» с Гофманом «от соответствующей вышестоящей власти», завуалированно прося сообщить об это Ульбрихту, и передал рапорт своему руководителю для «дальнейшего использования».

Каким бы полезным ни было обучение в советской академии, Гофмана определённо раздражало, что именно в месяцы его отсутствия, в марте 1956 года, армия ГДР была официально основана и министерство национальной обороны было создано под руководством его предыдущего начальника Вилли Штофа. Гофман продолжит работать в качестве его заместителя по возвращении. Советский «главный советник» ещё в июле 1955 года в кругу руководства КНП намекнул, что Гофман вскоре может быть назначен министром национальной обороны. В таком случае Штоф стал бы главнокомандующим всех «вооружённых органов», включая Службу государственной безопасности⁵⁴Aktennotiz der HA I vom 14. Juli 1955 über ein Gespräch mit Hoffmann, in: ebd., Bl. 282-284, hier 283.. Летом 1953 года Мильке мог спросить, помешало ли утверждение Гоффмана, что он был человеком Берии, его восхождению на пост преемника Цайссера. Теперь бывший начальник КНП мог подозревать, что интрига Мильке была причиной того, что он не был назначен первым министром обороны ГДР. Однако нет никаких доказательств этой гипотезы, так как процесс принятия решений в Москве и Восточном Берлине до сих пор остаётся под покровом тайны.

Однако очевидно, что Мильке обогнал Гофмана по служебной лестнице за годы обучения и сделал последний шаг к вершине Министерства государственной безопасности в ноябре 1957 года, хоть и с третьей попытки. С этим могли быть связаны кадровые изменения в Министерстве обороны: когда Гофман вернулся в ГДР в декабре 1957 года, он обнаружил бывшего начальника Первого департамента Оттомара Пеха, которого он не любил, заместителем начальника генерального штаба ННА, то есть в непосредственной близости от него. Четыре года спустя, вскоре после назначения Гоффмана министром обороны, Пех поднялся до должности высшего кадрового руководителя ННА: даже будучи министром, он не мог избавиться от своего надзирателя из Штази. Он был доволен тем, что с его повышением до генерала армии в марте 1961 года он явно опережал Мильке в военной иерархии, которому было присвоено это звание только в 1980 году.

Эскалация конфликта

В деле Гофмана не сохранилось ни одного документа конца 1950-х годов. Только заметка от марта 1962 года проясняет, что отношения между Мильке и Гофманом оставались напряжёнными даже после их восхождения на вершину МГБ и ННА. Служба госбезопасности, по всей видимости, пожаловалась главе Главной военной прокуратуры на «нездоровую и некритичную атмосферу» в руководстве ННА, что, вероятно, подразумевало «аморальное поведение министра»⁵⁵Aktennotiz der HA I vom 23. März 1962, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 436-438.. Раньше Гофман сам вмешивался в такие дела, но теперь он послал одного из своих сотрудников, под полковника, к начальнику Первого департамента генерал-майору Кляйнюнгу. Последний пообещал лучшее сотрудничество в том, что касалось его самого, но отказался от призывов офицеров Штази встать на их сторону в подспудном конфликте между двумя министрами и уклонился от решения этого вопроса. В конце концов информатор Первого департамента заметил, что тот не был «честен» во всех вопросах⁵⁶Ebd., Bl. 438..

Тем не менее у Штази не было недостатка в тайных осведомителях вокруг министра. Один из них имел краткосрочный доступ к сейфу и записным книжкам отдельных сотрудников в офисе управления, а также записывал самые личные вещи, которые могли быть использованы в политических целях против министра⁵⁷Смотри доклад конторского работника за период с 7 октября 1962 года по 20 ноября 1962 года, датированный 21 ноября 1962 года ebd. Bl. 457 f.. Судя по тому, что было передано, МГБ не использовало других методов слежки за Гофманом. Ленты записей телефонных и других разговоров, по всей видимости, не производились, а написанные им письма не копировались.

Конфликт между руководством двух «вооружённых органов» достиг апогея на рубеже 1963/64 годов. Гофман прошёл первое большое испытание в качестве командующего войсками, после того как высшее командование Варшавского договора назначило его главой совместного крупномасштабного манёвра «Квартет», который проходил с 9 по 15 сентября 1963 года в ГДР. Маршал Советского Союза Гречко особо отметил достижения ННА, которую он считал своим детищем, и подтвердил, что она «образцово выполнила свои задачи» и ничем не отличается от армий других союзников⁵⁸Armee für Frieden und Sozialismus. Geschichte der Nationalen Volksarmee der DDR, Berlin [Ost] 1985, S. 344.. Похвала, которую любила цитировать пропаганда СЕПГ.

Первый департамент Штази выражался более критически, и его секретные отчёты звучали совершенно иначе. Готовность солдат к работе получила высокую оценку, а характер и профессиональное поведение некоторых старших офицеров подверглись критике. Министр Обороны упоминался в этом контексте⁵⁹Bericht der HA I vom 10. Oktober 1963 zur Leitungstätigkeit während der Durchführung der gemeinsamen Truppenübung »Quartett«, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 44-53, hier 44.. Согласно отчёту Секретного Главного Информатора «Анкер», который, очевидно, был членом высшего руководства, «ответственные старшие офицеры», даже генералы, иногда попадали в «неловкие ситуации»⁶⁰Ebd. Bl. 47, также для следующих цитат.. «Анкер» критиковал собрания в главном штабе как «невоенные», потому что они были «расплывчатыми» и в конечном итоге «пустой тратой времени». По всей видимости, участники «привыкли» не воспринимать «всерьёз» важную ответственность. Официальные сотрудники Первого департамента подтвердили критику⁶¹ebd.. Другой генерал, который, по общему признанию, находился «в состоянии тяжёлого алкогольного опьянения», на одной из встреч «в бессвязных предложениях» ругал полковника, что он «полный неудачник». Присутствующие знали, что обвинения были «взяты из воздуха», но стыдливо молчали, чтобы положить конец «недостойной сцене»⁶²Bericht der HA I vom 10. Oktober 1963 zur Leitungstätigkeit (Anm. 57), hier Bl. 50..

Секретные информаторы Штази сообщили, что потребление алкоголя было чрезмерным. «То, что мы выпили во время Квартета, не поместится и в цистерну» — цитата из отчёта информатора «Фреда Венделя» в звании полковника⁶³Ebd. Bl. 49.. Часто споры между находившимися в состоянии алкогольного опьянения штабными офицерами грозили перерасти в драки⁶⁴Ebd. Bl. 50.. В войсках ходили многочисленные шутки о поведении их пьяного руководства⁶⁵Я использую одну страницу отчета, просто чтобы сослаться на них. Пример: Упражнение называлось «квинтет». Пятым участником была водка. Другое: Солдата спросили, сможет ли он воевать после поллитра водки. Он ответил: Нет, я не буду в этом нуждаться, так как войду в командный состав. Ebd., Bl. 48 f. Первый департамент сделал вывод: «Моральные качества некоторых старших офицеров» и, «к сожалению, министра» не соответствуют требованиям «социалистической этики и морали»⁶⁶Ebd., Bl. 52.. Офицеры Штази отдельно обозначили Гофмана главным образом потому, что он пробил стену в его штабной квартире, чтобы быть ближе к солдатам-женщинам. Первый департамент поручил другому информатору проверить эту информацию и получил подтверждение⁶⁷Ebd. Bl. 46 u. 52 f.. Пристрастие Хоффмана к алкоголю и молодым женщинам было давно известно Штази. Ситуация, очевидно, ухудшилась из-за его политического восхождения личных перемен: Гофман готовился к разводу со своей второй женой в конце 1963 года и чувствовал себя совершенно свободным.

Доклад от 10 октября был без конкретных адресатов. По крайней мере, он достался боссу Первого департамента Кляйнюнгу, который подписал его 11 октября⁶⁸Siehe in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 44. и, судя по сопроводительному письму, направил его на следующий день вместе с другими неустановленными сообщениями министру Мильке⁶⁹См. сопроводительное письмо Ebd., Bl. 43. Среди других сообщений, возможно, был отчет о встрече знакомого с Гофманом информатора МГБ «Карлы Клаус» от 13 августа 1963 года и несколько справочных отчетов сотрудников близких к министру обороны. Ebd., Bl. 21-23 und 24.. Такие письма и письменные доклады вы будете встречать снова и снова в последующие месяцы. С этого момента Первый департамент, по-видимому, передавал все отчёты, касающиеся Гоффмана, начальнику МГБ «для дальнейшего использования»⁷⁰Siehe u a. in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 69, 74, 82, 88, 101, 147, 166, 182, 221 u. 262.. Эта новая практика свидетельствует о том, что Мильке более серьёзно взялся за дело Гоффмана. Сохранившиеся документы предполагают, — хотя и косвенно, — что отныне доклады адресованы и Ульбрихту, с которым Мильке уже встречался для еженедельных бесед с глазу на глаз⁷¹Siehe Roger Engelmann u. a. (Hg.): Das MfS-Lexikon. Begriffe, Personen und Strukturen der Staatssicherheit der DDR, Berlin 2011, S. 262 f., активно добиваясь отставки министра обороны.

Кульминация.

Отчёт от 10 октября 1963 года, очевидно, спровоцировал повышенный интерес руководства МГБ к проблемам руководства в штабах ННА. 14 октября 1963 года Первый департамент представил версию доклада, расширенную до 40 страниц⁷²Bericht der HA I vom 14. Oktober 1963 über Erscheinungen mangelhafter Leitungstätigkeit und über ernste Verstöße gegen die sozialistischen Moralgesetze im Bereich der Leitung des Ministeriums für Nationale Verteidigung, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 1-20 und Auskunftsberichte zu Mitarbeitern Hoffmanns im Anhang, Bl. 24-42, zu beachten ist auch die handschriftliche MfS-Paginierung auf den Blättern, die erkennen lässt, in welcher Reihenfolge sie in den Bericht integriert worden waren., который проходил не как внутренний документ Первого департамента, а был предназначен специально для министра Мильке и заканчивался чётким призывом к действию: «Мы придерживаемся мнения, что ситуация, представленная в этом отчёте, должна привести к быстрым решениям, чтобы противостоять дальнейшему распространению безнравственности и либерализма в сфере управления Минобороны. Необходимо принять соответствующие меры, чтобы последовательно устранять существующие жалобы и создавать такие условия, которые помогают законам социалистической морали и этики укорениться в здоровой боевой атмосфере»⁷³Ebd. Bl. 20. Также для следующих цитат.. Сотрудники Штази просили ознакомиться с докладом и «дать дальнейшие указания».

Согласно содержанию и форме, фактическим адресатом был Генеральный секретарь Ульбрихт⁷⁴Однако поиски в сохранившихся записях конторы и в фонде Вальтера Ульбрихта в Федеральном архиве Берлина не увенчались успехом. Документов, касающихся рассматриваемого здесь конфликта между Мильке и Гофманом, там не обнаружено. Это могло быть связано и с тем, что Мильке после смерти Ульбрихта участвовал в просмотре дел и мог решать, какие бумаги, взятые из кабинета бывшего лидера партии, следует хранить, а какие нет. (Siehe archivarische Vorbemerkung zum Findbuch Büro Ulbricht, Seite V.) Кроме того, Findbuch показывает, что многие письма отправителям, в том числе Гофману и Мильке, были возвращены и не заархивированы. Даже среди пунктов повестки дня Политбюро СЕПГ напрасно ищут упоминания о конфликте между двумя министрами, которые здесь обсуждались., которому эта информация, очевидно, всё-таки попалась на глаза. Доказательство этому то, что через несколько недель полковник, являвшийся информатором Штази, доложил, что в начале декабря 1963 года Гоффман на открытии офицерской школы в Лёбау сказал своим старшим офицерам, что был на приёме Ульбрихта и «рассказал ему всё»⁷⁵Handschriftlicher Bericht des IM »Erich« vom 10. Januar 1964 an die HA I, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 102-106, hier 106. Также для следующих цитат.. Он попросил его «очень быстро привести в порядок личные делишки», чтобы «из-за них не возник скандал».

Как уже видно из названия отчёта, выводы теперь касаются не только учений «Квартет». Офицеры МГБ дали общую характеристику ситуации в верхах ННА. Уже «давно» и «во всё большей степени» наблюдаются тенденции, глубоко противоречащие «социалистическим моральным концепциям»⁷⁶Bericht der HA I vom 14. Oktober 1963 über Erscheinungen mangelhafter Leitungstätigkeit und über ernste Verstöße gegen die sozialistischen Moralgesetze im Bereich der Leitung des Ministeriums für Nationale Verteidigung, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 1-20, hier Bl. 2. Также для следующих цитат. Осенью 1963 года Центральная группа оценки и информации МГБ в пяти недатированных докладах информировала о секретном «Акции Квартет» Согласно справочнику, они не сохранились и, по-видимому, предназначались в первую очередь для Мильке, только один для пересылки Ульбрихту, Хонеккеру и Маттерну. Среди прочих, Гофман также значился в адресатах. См. список рассылки BStU, MfS, ZAIG 14384, Bl. 203. Остается открытым вопрос опубликовала ли информационная группа эти отчеты. «Военное руководство ободрено продолжающимся чрезмерным потреблением алкоголя и развратным образом жизни (внебрачными делами) генерала армии товарища Гофмана». Возникла ситуация, которая характеризовалась «партийной непоследовательностью, отсутствием критики, подхалимством и карьеризмом». Никто из руководства Минобороны ничего не делает для пресечения «постоянных моральных проступков». Плохой пример Хоффмана, напротив, «даёт урок» другим высокопоставленным военнослужащим, побуждая их «подражать» или «молчаливо терпеть».

Единственным следствием описания ситуации могло стать увольнение министра. Авторы доклада из числа офицеров Первого департамента уклонились от соответствующего требования: они и Мильке не имели на это права; только глава СЕПГ Ульбрихт мог инициировать увольнение с предварительного согласия оккупирующей державы.

В своем отчёте Штази проявляло меньше снисходительности к наиболее важным сотрудниками административного аппарата Министерства Обороны. Их правонарушения описывались так подробно, что создавалось впечатление, что они, а не Гофман, несут ответственность за развал всей работы и виновны в его «моральных проступках» и печально известном пьянстве на работе. По мнению авторов доклада, требовалась «немедленная замена» сотрудников. Аналогичные требования высказывались насчёт начальника санатория ННА, в котором часто останавливался Министр Обороны. Этот «фаворит» главы ННА, согласно характеристике Первого департамента, отказал в доступе инспекторам Штази, которые явились без предупреждения, и в их присутствии позвонил Гоффману, обеспечив себе прикрытие с его стороны⁷⁷Ebd., Bl. 9-11.. Внимательное рассмотрение дальнейшего карьерного роста критикуемых может показать, насколько далеко зашло влияние МГБ на кадровую политику Минобороны. Информация, содержащаяся в «Делах Гофмана», даёт противоречивую картину. Сотрудник канцелярии министерства, в первую очередь критикуемый в отчёте Штази, был не уволен, а вскоре повышен. В другом случае, через несколько недель после уведомления Первого департамента, по-видимому, в отсутствие Гоффмана, анонимный «представитель ЦК» в штатском появился в министерстве и запросил различные личные дела⁷⁸Abschrift des Berichts eines NVA-Mitarbeiters vom 12. November 1963, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 71. Предположительно, речь шла не о нескольких лицах, а только об одном, особенно раскритикованным Первым департаментом. После этого начальник кадрового управления ННА Пех подготовил подписанный им приказ об увольнении. Насколько можно судить, Гофман принял это решение и обеспечил последующее быстрое трудоустройство уволенному «на гражданке»⁷⁹Siehe IM-Bericht vom 9. Dezember 1963, in: ebd., Bl. 80..

В отчёте Первого департамента от 14 октября содержалась подробная информация и о провале ряда генералов во время учений «Квартет» и частично повторялось то, что было заявлено во внутреннем отчёте двумя днями ранее. Штази воздержалось от требований об увольнении некомпетентных военачальников, поскольку, по их мнению, настоящим виновником был Министр Обороны. В частности, были подробно описаны последствия чрезмерного употребления алкоголя⁸⁰Siehe in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 12-20, insbes. 16 f. Также для следующих примечаний. Один генерал пьяно сел мимо своего кресла, другой не узнал своих коллег в коридоре. Некоторые офицеры обращались друг к другу с неправильным званием, даже не осознавая этого. Фактический отчёт информатора «Вёльфи» подтвердился несколькими неделями позже: во время «Квартета» министр и некоторые из его самых важных генералов потребляли «большое количество алкоголя» почти ежедневно, «часто до потери сознания»⁸¹Ergänzung des stellvertretenden HA I-Chefs, Oberst Rudolf Israel, zum Treffbericht mit GI »Wölfi« vom 4. Dezember 1963, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 86 f. Подобные сообщения из Первого департамента немедленно передавались Мильке. 

Если годом ранее, после штабных учений, журнал Spiegel сообщил, что Бундесвер — по военным причинам — лишь «частично готов защищаться»⁸²Siehe Spiegel-Titelgeschichte vom 10. Oktober 1962., то наблюдатели Штази пришли к аналогичной оценке ННА с совершенно иных точек зрения.

На рубеже 1963/64 годов, согласно заключениям Министерства обороны, смена министра обороны казалась неизбежной. Информатор «Кран», который был в тесном контакте с Гофманом, сообщил, что при подсчёте своего дохода в наступающем году он рассчитывал, что больше не будет министром⁸³Bericht des IM »Kran« vom 20. Dezember 1963 an die HA I, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 119.. Другой информатор сообщил Первому департаменту в начале января, что в Штраусберге, резиденции министерства обороны, ходили слухи, что Гофман находится у власти «только формально». Его заместитель, адмирал Вальдемар Вернер, якобы управлял всеми делами в отсутствие Гоффмана⁸⁴Bericht des IM »Deutsch« vom 7. Januar 1964 an die HA I, ebd, Bl. 100. «Вёльфи» вскоре после этого подтвердил, что Вернер считал, что теперь он сам станет министром, см. Bericht GI »Wölfi« an die HA I vom 20. Februar 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 475-477, hier 476.. Гофман считал, что Вернер спекулировал на своей должности без оглядки на него. Вот почему он будет «сдерживаться» по отношению к женщинам в будущем, — заявил он «Карле Клаус»⁸⁵Information der HA I vom 20. Februar 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 140.. Однако на учениях, которые только что прошли на острове Прора для руководящих кадров ННА, он, очевидно, сделал исключение, потому что информатор «Вёльфи» сразу после этого попросил руководство Первого департамента срочно дать разъяснения. Атмосфера среди генералитета уже не могла быть выражена приличными словами. Были отмечены «запойные поединки и моральный разврат». Он и генерал Хайнц Бернхард Цорн спрашивали себя, могут ли они продолжать работать «в таких условиях». В министерстве происходил «регулярный процесс разложения» среди старших офицеров. Они «любили» Гофмана, были «грустны» и иногда «возмущались», что партия «недостаточно сильна», чтобы «изменить ситуацию». На карту поставлено доверие к СЕПГ. Все ожидали «взрыва» «в той или иной форме»⁸⁶Bericht des GI »Wölfi« an die HA I vom 20. Februar 1964 mit angefügter ergänzender Stellungnahme von Oberst Israel, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 475-479. Поведение Бехлера в этой ситуации привлекает внимание к тому типу функций информаторов Штази, который до сих пор почти не был замечен: секретный информатор как «осведомитель», который указывает на злоупотребления в государстве, которые также были бы классифицированы как серьезные угрозы безопасности в западных политических системах. Там независимые СМИ и парламентская оппозиция привлекли бы к таким случаям внимание общественности. В ГДР системный лояльный наблюдатель, такой как НИ «Вёльфи», надеялся на далеко идущее влияние политической тайной полиции..

Маршал Гречко как спаситель генерала Гофмана?

«Взрыв», по всей видимости, на время удалось предотвратить, потому что в разговоре с коллегами «Вёльфи» узнал, что увольнение Гофмана «уже решено», но затем маршал Гречко «вмешался и предотвратил его увольнение»⁸⁷Ebd. Bl. 475. Судя по докладу НИ «Вёльфи», эта информация, вероятно, пришла от генерала Люфтваффе Хайнца Бернхарда Зорна.. Причина не была названа. Разумно предположить, что по причинам внешней политики главнокомандующий не захотел обличать руководство ННА, которое всё ещё высоко ценилось после совместных манёвров в сентябре 1963 года. Советский Союз ценил преданность Гофмана и, возможно, менее строго относился к его «слабостям». Что ж, по словам «Вёльфи», Гофман чувствует себя «ещё сильнее», а его образ жизни стал «намного хуже»⁸⁸Ebd..

Это впечатление производили и доклады других информаторов. Неофициальное упоминание о вмешательстве Гречко не стало поворотным моментом в критическом докладе Штази о Гофмане. С точки зрения ответственных офицеров Штази, Гофман оставался угрозой государственной безопасности, — никогда явно не упоминаемой в докладах, — на которую они хотели обратить внимание. Даже критический взгляд на формулировку их отчётов и отчётов информаторов даёт понять, что на самом деле адресатом было руководство партии, которое они хотели побудить к действиям. 

Часть их тактики аргументации заключалась в том, чтобы позволить личному составу сказать своё слово. В начале 1964 года многие информаторы без всяких вопросов обращались к своим старшим офицерам и критиковали поведение министра обороны⁸⁹Siehe für den Leiter der HA I zusammengestellte Berichtsauszüge zur Stimmung in Bezug auf den Minister für Nationale Verteidigung vom 14. Februar 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 383-394.. По мнению многих, было особенно предосудительно с моральной точки зрения, что Гофман дружил с очень молодой женщиной, которая, по слухам, была беременна после его развода. В Штраусберге его сравнивают с бывшим министром британской армии Джоном Профумо и Францем Йозефом Штраусом, которых в средствах массовой информации ГДР стилизовали под героев упаднического, западного образа жизни⁹⁰Siehe ebd., Bl. 385 und 388 f.. Офицер МГБ сообщил, что в одной из газет Штраусберга появилась статья, косвенно связанная с Гофманом, под заголовком: «Можно ли забеременеть от капель Гофмана?»⁹¹Aktennotiz von Oberstleutnant Schönert vom 13. März 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 155 f., hier 156. Газета о которой идет речь, не упоминалась.. Согласно данным информатора «Лемех» из его«отчёта о настроении», люди спрашивают себя, правильно ли Мильке информирует Ульбрихта, потому что тот должен «знать всё»⁹²Siehe Abschrift des Stimmungsberichts vom 25. August 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 267.. Другой информатор сообщил об информации от его районного руководства СЕПГ, что Гофман уже «привлечён к ответственности в Политбюро»⁹³Auszug aus IM-Bericht »Neger« vom 4. Februar 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 388. Вероятно, это было партийное собрание в Министерстве обороны: см. Meldung von MfS-Hauptmann Kaufmann vom 9. Juli 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 236-238, hier 237.. Только третья свадьба Гофмана, состоявшаяся в августе 1964 года, похоже, ослабила интерес сограждан Штраусберга и Штази к его семейной жизни. Однако Первый департамент всё же имел тайные отчёты о ходе празднования в довольно небольшой группе людей и проинформировал министра Мильке о гостях и их подарка⁹⁴Siehe Bericht des IM »Ulla« vom 5. August 1964 und Weiterleitung an Mielke am 28. August 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 269 f.. Вполне возможно, что последний решил поделиться своей секретной информацией с Генеральным секретарём СЕПГ.

9 марта 1964 года маршал Гречко посетил Лейпцигскую ярмарку. Гофман и некоторые из его генералов присматривали за советской делегацией, которая уехала в полдень. Не исключено, что министру обороны ГДР в этот момент чётко дали понять, что ожидают от командующего войск ОВД что-то взамен за спасение от увольнения. Возможно, это и была основная цель поездки, а ярмарка — лишь повод. В любом случае, согласно сообщениям MГБ, Гофман был в очень расслабленном состоянии после отъезда «друзей» и был «совсем пьян» днём​⁹⁵Bericht des IM »Hans Ries« vom 17. März 1964, in: ebd., Bl. 148-150, hier 148. Также для следующих цитат.. Адмиралу Вернеру пришлось сказать обычные слова благодарности конвою народной полиции, в то время как Гофман сказал только: «Спасибо и вам тоже!». Гофман без лишних слов решил остаться в Лейпциге и не ехать лично к советским войскам в Магдебург на следующее утро. Он хотел отпраздновать и попросил Вернера «привезти» манекены для танцев⁹⁶Ebd., Bl. 149.. Полковник ННА, по-видимому, ещё не знакомый с обычаями своего начальства, высказался перед информатором крайне критически по поводу ситуации во главе министерства и решил, что либо министр сменится, либо «скоро случится взрыв»⁹⁷Ebd., Bl. 150.. Среди прочего, он, вероятно, был шокирован тем, что Гофман «по пьяни» повысил женщину-солдата до сержанта, которая обслуживала его в роли официанта⁹⁸Aktennotiz MfS-Oberstleutnant Schönert vom 13. März 1964, in: ebd., Bl. 151 und Aktennotiz MfS-Major Grimm vom 31. März 1964, in: ebd. Bl. 153 f. Более поздние личные исследования Штази указывают на то, что у министра были уважительные личные причины, чтобы обеспечить женщине постоянную поддержку: см. Stellungnahme von MfS-Oberst Israel vom 10. Juli 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 265. Hoffmann agierte, so scheint es, wiederum als der harte Mann mit einem weichen Herzen.. Решение было встречено в войсках непониманием и критикой, Центральной партийной контрольной комиссии даже пришлось допросить Министра Обороны по поводу случившегося. Он заявил, что только «упомянул», что труд женщины может быть «награждён» таким образом⁹⁹Siehe Bericht des IM »Horst Baum« vom 17. Juni 1964, der den Fall genauer untersucht hatte, in: ebd., Bl. 200 f., auch für die folgenden Angaben.. Начальник Военного Округа Лейпциг генерал-майор Ганс Эрнст сказал: «Если министр высказывает желание или рекомендацию, то это приказ, который должен быть исполнен». Политически корректный ответ¹⁰⁰Siehe dazu die analytisch scharfe zusammenfassende Darstellung von Klaus Marxen: »Recht« im Verständnis des Ministeriums für Staatssicherheit der DDR, in: Roger Engelmann/Clemens Vollnhals (Hg.): Justiz im Dienste der Parteiherrschaft. Rechtspraxis und Staatssicherheit in der DDR, Berlin 1999, S. 15–24..

Продвижение по службе сохранилось: ГДР не являлась конституционным государством и не должна была им являться. Кодифицированное право подчинялось политическому. То, что решало партия, а точнее ее ведущие представители, имело преимущественную силу над всеми законами и нормативными актами. Административной судебной системы или независимых средств массовой информации, которые могли бы предотвратить это, в ГДР не существовало. А западные средства массовой информации, которые иногда брали на себя депутатские функции, по видимому, ничего не узнали. МГБ, в частности, ежедневно игнорировало формальное право в интересах партии. Тут, однако, создаётся впечатление, что офицеры Первого отдела были возмущены тем, что Гофман вёл себя подобным образом.

Продолжавшееся злоупотребление алкоголем, например после визита Гречко, предоставило новый отчёт и привело к росту досье Гофмана. Описание кричащих и полностью пьяных офицеров, которые в конце учений вели себя как «неистовые молодые люди», или генерала, лежавшего пьяным на ковре, часто были резкими, как, например, рассказ неофициального информатора о конце командно-штабного учения 20 марта 1964 года в Лейпциге¹⁰¹Siehe IM Bericht »Hans Ries« o. Datum, mit Abzeichnung des HA I-Leiters vom 6. April 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 160-162.. Центральную роль в планировании таких учений всегда играло присутствие отобранных солдат-женщин или артистов, которых по требованию министра приходилось привозить иногда с большого расстояния. Судя по отчётам, иногда случались унизительные сцены. Например, во время штабных учений, которые проходили с 23 по 26 июня 1964 года в спецпоезде ННА. Информатор сообщал, что там была «настоящая оргия». Женщин систематически спаивали, «лапали их, лезли целоваться, а иногда разрывали на них одежду». «Мужчины» были «возбуждены, как пара рогатых коз»¹⁰²Information des IM »Teko« vom 28. Juni 1964, in: ebd. Bl. 222-226, hier 223-225..

В этих обстоятельствах неудивительно, что снова всплыл слух о замене Гофмана на посту министра. Его преемником, как теперь говорилось, станет генерал-лейтенант Хайнц Кесслер¹⁰³Говорят, что этот слух распространился среди офицеров ННА, проходивших курс обучения в Советской военной академии в Москве в начале июня 1964 года. Siehe Bericht des MfS-Hauptmanns Kaufmann vom 9. Juli 1964 an die HA I, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2., Bl. 236-238, hier 238.. Предполагаемый защитник Гофмана Гречко явно отстранился во время визита ГДР в январе 1965 года. После трапезы, устроенной руководством ННА в гостевом доме в Вилькендорфе, министр обороны ГДР, как обычно, захотел пойти на светское мероприятие и пригласил на танец жену генерала армии Ивана Якубовского, командующего ГСВГ. Фрау Гофман пригласила Гречко, но он отказался. Вскоре после этого советские гости попрощались, маршал удалился в свой номер. В отличие от более ранних таких встреч, было замечено не отсутствие непредвзятости, а подавленное настроение. С самого начала Гречко произнёс тост без присущего ему энтузиазма. Гофман прервал празднование, чтобы не беспокоить маршала¹⁰⁴Informationsbericht MfS-Major Riedel an den Leiter der HA I vom 20. Januar 1965, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 292. Представители МфС не были приглашены руководством ННА, но Штази присутствовал с двумя НИ, которые, по-видимому, уже информировали его посредством промежуточных докладов. Они предположительно принадлежали персоналу гостевого дома..

Причины скандала не удалось установить. На первый взгляд правдоподобная интерпретация напрашивается сама собой: возможно, Гречко объявил Гофману во время своего визита в Лейпциг в марте 1964 года, что, хотя он не будет заменен, ему придётся навсегда изменить свою практику управления, чего он не делал последние месяцы. Гофман злоупотреблял доверием и тем самым обидел лично Гречко. Советские «друзья», которых представляли их офицеры связи во всех важных главных отделах МГБ, могли подробно описать поведение маршала Гофмана.

После бури

Первые годы после возведения стены были периодом консолидации ГДР. Её политический, экономический и военный вес в системе ОВД и СЭВ значительно увеличился. Вскоре на Западе ГДР стала самым важным союзником Советского Союза в качестве его образцовой ученицы. Гофман также получил от этого косвенную выгоду. После того как он избежал увольнения, он стал одним из самых важных представителей ГДР, о котором население могло читать в партийной прессе почти каждый день. То, что к тому времени служба безопасности выросла до численности армии, должно было оставаться государственной тайной. Мильке действовал тайно. Лишь несколько прямых контактов между двумя министрами задокументированы в досье Гофмана. 

Беседа произошла в начале июля 1966 года, незадолго до конференции Политического консультативного комитета Варшавского договора в Бухаресте. О ней кратко сообщил информатор «Бирнбаум»¹⁰⁵Такого было кодовое имя используемое генерал-полковником Фрицем Штрелецем. См. Armin Wagner: Generaloberst Fritz Streletz, in: Ehlert/Wagner (Hg.): Genosse General! (Anm. 1), S. 553–588, hier S. 569.. Мильке позвонил Гофману, который поприветствовал его вопросом: «Эрих, ты не поедешь с нами в Бухарест? Мы снова хотим хорошо оторваться»¹⁰⁶HA I-Treffbericht mit IM »Birnbaum« vom 13. Juli 1966, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 16-18, hier 17,. Адмирал Вернер успокаивающе махнул рукой: «Успокойся, Хайнц, ты не знаешь, кто говорит по телефону». Предложение Гофмана, возможно, было «травлей», потому что он мог знать, что главы госбезопасности не были приглашены. Если вы посмотрите репортажи в «Новой Германии», то в нём участвовали следующие представители ГДР: Ульбрихт, Штоф, Хонеккер, Герман Аксен, Герхард Вайс, Отто Винцер и Гофман, который теперь представлял ГДР на международной арене¹⁰⁷Siehe Neues Deutschland vom 3. Juli 1966, S. 1 f. und vom 6. Juli, S. 2.. Это свидетельствует о явно параноидальном контроле политической тайной полиции, но ещё больше об их заинтересованности быть, по крайней мере, неофициально представленной на конференции. Информатор «Бирнбаум», предположительно входивший в штат Бухарестских сотрудников Гоффмана, позволил Первому департаменту узнать о происходившем на конференции. Очевидно, самой главной его задачей была слежка за Гофманом. Ему почти не о чем было доложить: Гофман, кажется снова поддался своей слабости к красивым женщинам: одна из врачей конференции, с которой он уже познакомился и которую вызвал, объявила, что она войдёт в его комнату только в присутствии третьего человека¹⁰⁸HA I-Treffbericht mit IM »Birnbaum« vom 13. Juli 1966 (Anm. 104), Bl. 17.. 

Сообщения информатора, подобные этому, ясно показывают, что Штази все ещё собирает материалы, которые однажды могут быть использованы против Гофмана. Теперь упор делался не столько на должностные проступки, сколько на его характер. Трудно было подсчитать, сколько произвола можно было допустить такому ведущему кадру, как Гофман, следуя советской модели¹⁰⁹Под советской моделью автор подразумевает автократичное бюрократизированное управление.. В общей сумме нарушения были настолько вопиющими, что лидеры СЕПГ, как и советские «друзья», были бы вынуждены что-то сделать, если бы когда-нибудь вскрылись данные MГБ. «Десять заповедей социалистической морали», провозглашенные Генеральным Секретарем, предполагают, что порог терпимости Ульбрихта был низким¹¹⁰Формулировки заповедей см. в протоколе заседания VI съезда Социалистической единой партии Германии 15. bis 21. Januar 1963, Beschlüsse und Dokumente, Berlin 1963, S. 375 f..

Если сложить множество отдельных сведений о Гофмане, собранных Службой государственной безопасности за эти годы, в мозаику, в результате получится картина человека, поведение которого во многом определялось западным образом жизни. Перед долгим пребыванием на курорте с семьёй в Наумбурге у него была полностью отремонтированная квартира, и, как и в других случаях, он настаивал на безупречном приёме западногерманского телевидения¹¹¹Information der HA I, Militärbezirk III, Halle, vom 11. Juli 1967, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 35-38, hier 36. МГБ оценило затраты на установку в общей сложности около 40 000 ГДР марок. О его интересе к получению западного телевидения см. Aktennotiz MfS-Oberleutnant Müller vom 15. November 1963, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 367 f.. «Вёльфи» сообщил, что на одном из министерских мероприятий «дико танцевали твист»¹¹²Bericht GI »Wölfi« vom 20. Februar 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 475-477, hier 476.. Другой информатор указывал, что на торжествах в доме Гофмана предпочитают западную рок-музыку и что другие генералы тоже «зажигали» под неё¹¹³Tonbandabschrift des Berichts des Geheimen Mitarbeiters (GM) »Georg Klingsor« vom 29. Januar 1966 mit handschriftlichem Vermerk, dass das Original an Mielke gegangen sei, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 325.. Тот факт, что он дал одному из своих сыновей американское имя¹¹⁴Informationsbericht zu Diskussionen über Armeegeneral Heinz Hoffmann in der Militärakademie »Friedrich Engels« vom 6. April 1971, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 123 f., не было понято в войсках. В ННА также возмущались модной стрижкой Гофмана¹¹⁵Treffbericht mit GI »Inge Schulze« vom 24. Juni 1964, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 219..

Гофман особенно любил западный домашний декор. Через отдел западного шпионажа ННА и Управление просвещения он закупал западные товары специально для личных целей, например охотничьи патроны или благородные подарки, а также обычные книги о строительстве домов. По этим книгам он приказал военнослужащим инженерно-строительных войск построить его дом. Штази провело внимательный расчёт и определило стоимость его дома в более 400 тыс. марок ГДР — сумму, которую нельзя было открыто критиковать, потому что дом в Бад-Зарове официально был расширением служебного здания ННА¹¹⁶Siehe zur Kostenberechnung den Bericht des IM »Albert« vom 6. Mai 1970, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl.105 und zum Gesamtvorgang: ebd., Bl. 102-106..

Гофман ценил свою западную связь через администрацию просвещения и часто использовал её. Таким образом он неоднократно переводил суммы немецких марок своей матери в Мангейм, используя фиктивные данные отправителя, в конечном итоге, вероятно, из бюджета его операционных фондов. Министр, очевидно, не подозревал, что Штази было хорошо осведомлено об этих действиях, потому что многие из его разведчиков также были сотрудниками МГБ¹¹⁷Siehe MfS-internes Schreiben von MfS-Major Kretschel vom 30. Januar 1970, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 102 f.. В других случаях он был более подозрительным и нашёл способ отправлять телеграммы в Мангейм таким образом, что Штази не узнавало о их содержании даже потом¹¹⁸Treffbericht MfS-Major Findeisen mit der Quelle »Aschengrube« vom 21. November 1966, in: ebd. Bl. 26 f.: сцена тайного противостояния между Мильке и Гофманом. Однако госбезопасность не могла вмешиваться в таких случаях, потому что тогда она раскрыла бы свои секретные источники Министерству обороны. Штази часто делало фотокопии писем матери и помещало их в досье¹¹⁹BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 69-79.: просьбы женщины, которая беспокоилась о том, как поживают ее сын и его семья, — без какого-либо отношения к безопасности ГДР. Тем не менее МГБ приложило усилия, чтобы получить информацию о западногерманских родственниках через переписку или женщину, которая путешествовала на Запад, но не получило какой-либо существенной информации¹²⁰Siehe Treffbericht MfS-Unterleutnant Koetzing mit GHI »Sigismund« vom 15. März 1967, in: ebd., Bl. 30-32..

Известны многочисленные случаи, когда Штази фиксировало предоставление министром бесплатных бонусов, мест отдыха или даже квартир по его личному распоряжению. Его щедрость, согласно оправданным подозрениям офицеров МВД, в конечном итоге происходила за счёт государства. Он поручил профессионально подготовленному солдату дать одному из своих детей репетиторство по математике и поблагодарил его щедрой денежной премией «за отличные результаты в боевой подготовке»¹²¹Bericht »Trapper« an die HA I, o. Datum [April 1966], in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 12 und HA I-Information vom 21. April 1967, in: ebd. Bl. 34. У Гофмана было семь законных детей. Мать Гофмана обнаружила, что даже посылки, отправленные заказной почтой, не доходили до её сына: повседневная жизнь во внутри немецком почтовом трафике¹²²Mitteilung der Mutter vom 18. Oktober 1971, in: ebd. Bl. 129.. Этими заметками дело Гофмана заканчивается в 1971 году.

Подведение итогов и дальнейшие соображения

Файлы Штази о Хайнце Гофмане содержат множество новой, часто удивительной информации, которую нельзя было получить с такой краткостью и подробностями из других записей и от других членов руководства СЕПГ. Они передают гораздо более дифференцированную картину личности бывшего министра обороны ГДР, дают представление о повседневной работе, а также о личном образе жизни одного из ведущих политиков СЕПГ. Иногда они выявляют противоречащие друг другу вещи и оставляют читателя в неведении, является ли то, что (предположительно) известно о Гофмане, или то, что наблюдала политическая тайная полиция, более точным¹²³Известно, что в последующие годы Гофман демонстративно понижал в должности штабных офицеров, нарушивших запрет на западные контакты с простыми солдатами. См. Heider: Heinz Hoffmann (Anm. 1), S. 267. В 1955 году, к раздражению МГБ, он прямо разрешил различным военным врачам поддерживать такие контакты и в двух случаях распорядился об их повышении, что было отвергнуто кадровой администрацией. См. Bericht GI »Trapper« vom 21. Juli 1955, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 270 f.. Был ли он грубым, но сердечным сталинистом или министром, который был непригоден как в профессиональном плане, так и по характеру, сделавшим карьеру в первую очередь благодаря своей образцовой биографии и советскому покровительству? Похоже, и то, и другое — правда. Информация MГБ расширяет уровень знаний, описывая министра в непосредственной близости, часто показывая его в действии и, таким образом, создавая неожиданно красочный образ министра обороны. Хорошо обоснованный ответ на вопрос «Кем был Хайнц Гофман?», который мог бы претендовать на истинность, всё ещё не получен и должен быть основан на ещё более широкой базе источников, включая интервью с современниками и в идеале советские источники. То, что Штази записало на протяжении многих лет, позволяет получить колоссальные знания, и это следует рассматривать как удачу для дальнейших исследований.

Что касается критики источника, приходится иметь виду, что МГБ произвело свой собственный отбор из того, что сообщалось, исходя из своих собственных интересов, и сконцентрировалось на том, что, по их мнению, подрывало безопасность государства и могло быть важным для использования внутри партии. Без внимания остались те моменты, когда командующий ННА полностью выполнял свои служебные обязанности и, возможно, даже принимал управленческие решения, которые оказались смелыми и дальновидными¹²⁴В казарме в Эрфурте, где было особенно много недовольных членов КНП, Хоффманн без промедления отпустил всех желающих уйти в отставку и на месте вручил им документы об увольнении. Около 170 офицеров и солдат воспользовались предложением. Должностные лица МГБ поместили это в досье, потому что, по-видимому, посчитали решение слишком мягким. Siehe Bericht GI »Roman« vom 31. Juli 1953, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 98. Некоторую информацию о повседневном служении Гофмана можно получить у Стефана Фингерла: Waffen in Arbeiterhand? Die Rekrutierung des Offizierkorps der NVA und ihrer Vorläufer, Berlin 2001.. Таким образом, для истории Народной армии документы Штази о Гофмане являются лишь одним сегментом источников, хотя и стимулирующим с аналитической точки зрения, и историографически информативным.

Чтобы оценить то, что было сообщено о Гофмане, нужно знать особенности его биографии. Некоторые поведенческие проблемы, описанные информаторами Штази, особенно по отношению к женщинам, можно рассматривать на этом фоне, но это не оправдывает его: в детстве, когда он рос в основном без отца, его мать очень много значила для него. Коммунистка не смогла удовлетворить его просьбу о переезде в ГДР по причине преклонного возраста¹²⁵Siehe Hoffmann: Moskau – Berlin (Anm. 2), S. 182.. Он поддерживал с ней связь до её смерти и, как вы можете прочитать в документах MГБ, пригласил её в свои официальные поездки на лимузине по ГДР в качестве гостя на съезде СЕПГ¹²⁶Siehe MfS-Information vom 5. August 1971, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 118 f.. 

Гофман ценил и стремился к безопасности семьи, сильно скучая по ней. Особенно это проявилось, когда он смолоду самостоятельно эмигрировал в Советский Союз, в страну, на языке которой он изначально не говорил. Как ясно показывает его автобиография, после войны он предпочёл бы вернуться в знакомый и общительный Мангейм, чем в странный, безличный Берлин, и лишь с неохотой подчинялся приказам партии¹²⁷Siehe Hoffmann: Moskau – Berlin (Anm. 2), S. 131..

Он сильно расстраивался, когда кто-то хотел покинуть круг его близких людей¹²⁸Bericht o. Datum [1969], in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 91.. Методы, с помощью которых он добивался любви к женщинам и формулировал имущественные претензии, часто были радикальными¹²⁹Siehe exemplarisch Treffbericht über eine dienstliche, gesellige Veranstaltung o. Datum [1963], in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 2, Bl. 111.. С другой стороны, министр заботился о «семье» своих коллег по работе и поддерживал их в меру своих возможностей, независимо от ранга. То, что некоторые из его приближенных тайно сообщали о нём в Штази негативные вещи, определённо разочаровало бы его лично.

Отчёты, читаемые с историческим интересом, дают неожиданные ответы на вопросы о социальной истории СЕПГ, например, как идеологически вёл себя один из якобы наиболее лояльных этой линии, и пробуждают желание узнать то же самое о других ведущих политиках ГДР. Тем не менее то, что было отмечено о Гофмане, нельзя обобщать. Его жизнь от слесаря ​​в Мангейме до члена высшего политического руководства в ГДР слишком особенная, его характер слишком своеобразен. 

На него в основном повлияли годы, которые он провёл в Советском Союзе, которым он восхищался и которым Сталин руководил с диктаторскими суровостями. На характер министра обороны повлияло так же и его участие в гражданской войне в Испании, где он выжил благодаря большой удаче. Гофман был сторонником Сталина¹³⁰См. также очень похожую оценку Хайдера: Heinz Hoffmann (Anm. 1), S. 242. и выражал симпатии Иосифу Виссарионовичу даже после XX съезда. Это связывало его со многими другими в руководстве СЕПГ, включая Эриха Мильке.

Его безупречная политическая биография также заставляла его чувствовать себя выше высокопоставленных чиновников, таких как Мильке и Штоф, поведение которых в годы нацистского правления оставалось временами неясным. Не говоря уже о более ранних социал-демократах, таких как Отто Гротеволь, чью критику Гофман демонстративно игнорировал¹³¹HA-I Treffbericht mit GI »Wölfi« vom 24. November 1954, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 211 f.. После войны он работал на самых влиятельных представителей КПГ — Пика и Ульбрихта. Однако своим успехом в ГДР он был обязан прежде всего советской поддержке. Все политически ответственные лица в ГДР зависели от ведущей державы на Востоке, но Гофман оставался особенно привязанным к ней, потому что как глава ННА он находился под ней непосредственно, так как она командовала Варшавским договором.

Что бросается в глаза в файлах Штази о Гофмане, так это взаимосвязанные отношения между двумя властными структурами — государственной безопасностью и армией, — которые иногда вызывали друг у друга подозрения. Именно жалобы, выявленные сотрудниками MГБ в зоне ответственности Гофмана, укрепят убеждение Мильке в том, что ни один «орган в ГДР» не является столь компетентным, как его министерство, в информировании партии о том, «где и какими методами» для устранения острых недостатков необходимо было «взяться за дело» в государственном аппарате: Штази стремилось стать «офицером общего контроля», но руководство СЕПГ отклонило эту просьбу в начале 1960-х¹³²Siehe dazu ausführlich Siegfried Suckut: Generalkontrollbeauftragter der SED oder gewöhnliches Staatsorgan? Probleme der Funktionsbestimmung des MfS in den sechziger Jahren, in: ders./Walter Süß (Hg.): Staatspartei und Staatssicherheit. Zum Verhältnis von SED und MfS, Berlin 1997, S. 151–167, hier S. 155–159..

Из-за глубокого внедрения Штази в ННА оцениваемые здесь документы часто представляют собой отчёты агентов, которые действовали в условиях напряжённой двойной лояльности и чувствовали себя обязанными как министру госбезопасности, так и министрам обороны. Большинство из этих участников не оставили подробных свидетельств о годах, проведённых вместе с Гофманом в ННА в течение его жизни. Либо свидетельства были редкими и предвзятыми¹³³Siehe Heinz Keßler: Zur Sache und zur Person, Berlin 1997.. Отчёты, хранящиеся в файлах Штази, по крайней мере кое-где отражают современные взгляды людей, близких к Гофману, и могут побудить того или другого из тех, кто ещё жив, предоставить информацию о вещах, которые ушли в прошлое. Прокомментировать или дополнить то, что было записано в Штази в каждом случае.

Многолетние доклады о Гофмане — один из тех редких случаев, когда министерство Мильке было тайным контролёром высокопоставленного члена партии¹³⁴Заместитель главы МГБ, Маркус Вольф, позже утверждал, что Мильке собрал материал обо всех, кто был в руководстве СЕПГ: In eigenem Auftrag. Bekenntnisse und Einsichten, München 1991, S. 209. Die überlieferten Stasi-Unterlagen bestätigen das nicht.. Задокументированная процедура против него, а также поведение партийных органов в конкретных конфликтных ситуациях также могут быть проанализированы как основной материал для тематических исследований взаимоотношений между MГБ и СЕПГ¹³⁵О текущем состоянии исследований, касающихся отношений между МГБ и СЕПГ см. Walter Süß: »Schild und Schwert« (Anm. 7); Siegfried Suckut/Walter Süß (Hg.): Staatspartei und Staatssicherheit (Anm. 129); Helge Heidemeyer: SED und Ministerium für Staatssicherheit: »Schild und Schwert der Partei«, in: Jens Gieseke/Hermann Wentker (Hg.): Die Geschichte der SED. Eine Bestandsaufnahme, Berlin 2011, S. 114–135 und die zusammenfassende Darstellung in: Engelmann u. a. (Hg.): Das MfS-Lexikon (Anm. 69), S. 262–266.. Начало кампании по тайному сбору информации уже знаменательно. Согласно файлам, Штази повседневно действовало как автономный «наблюдатель» при КНП, а не на основании инструкций Ульбрихта: не как «щит и меч», управляемый сильной рукой СЕПГ. Очевидно, они не сомневались, что их офицеры имели право навести справки, как это было в случае с главой Министерства обороны во главе с членом ЦК Гофманом. Они могли полагаться на то, что партия обычно не знала деталей, не говоря уже о реальном контроле за их тайной полицией. MГБ возмещало неадекватный аппарат контроля партии. Кадровая политика СЕПГ по отношению к высшим должностным лицам была далека от эффективности: те, кто получил высокий пост, имели хорошие шансы сохранить его до самой смерти. 

Это доказывает и дело Гофмана: если бы не офицеры Первого департамента, ему, вероятно, не пришлось бы беспокоиться о своём посте через несколько лет.

Штази было информационной элитой в «Партии» правящей элиты. Оно обладало таким широким знанием о внутренней политике, как ни одно другое ведомство в партии и государстве, и было важным информатором и партнёром главы СЕПГ, в том числе для сохранения его внутрипартийной власти. И наоборот, Ульбрихт был единственным начальником министра безопасности в повседневном управлении, даже если это не было указано в уставе. Благодаря своему уровню осведомлённости министр безопасности стал потенциально самым опасным противником главы партии, если смена руководства становилась неизбежна.

Но Мильке не был немецким Андроповым.

В годы упадка правления СЕПГ ему не хватало всего, что было нужно, чтобы извлечь выгоду из информационного превосходства и начать реформы. Он не был носителем надежды для партии, он олицетворял паралич социализма в ГДР¹³⁶Десятью годами ранее все было по-другому: в 1978 году начальник отдела планирования Шурер направил отчаянный запрос в MfS с вопросом, не может ли Мельке заставить Хонеккера изменить курс экономической политики. Офицеры, похоже, разделяли оценку Шурера, но его просьба осталась без ответа даже тогда, см. Andreas Malycha: Ein vertrauliches Gespräch von Gerhard Schürer, Chefplaner der DDR, mit der Stasi über die Wirtschaftspolitik der SED im April 1978, in: Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte 59 (2011), H. 2, S. 283–305, hier S. 305..

То, что он пригрозил поделиться своими знаниями с Политбюро, когда Хонеккер был свергнут в октябре 1989 года, но не сделал конкретных заявлений¹³⁷Siehe Peter Przybylski: Tatort Politbüro. Die Akte Honecker, Berlin 1991, S. 202., было одним из вопиющих упущений Мильке. Отчёты о настроениях, которые постоянно создавались MГБ, но по большей части не передавались, содержали красноречивую информацию о растущем недовольстве в стране из-за катастрофического экономического развития и об ужасе многих товарищей перед неспособностью их руководства действовать. Особенно в последние годы ГДР, Штази часто фокусировало свои доклады на состоянии партии¹³⁸Darauf hat schon früh Thomas Klein aufmerksam gemacht, siehe ders.: Widerspruch und abweichendes Verhalten in der SED, in: Materialien der Enquete-Kommission »Aufarbeitung von Geschichte und Folgen der SED-Diktatur in Deutschland«, Bd. VII,2, Baden-Baden 1995, S. 1031–1076, hier S. 1070 f. Exemplarisch ist auf den MfS-Bericht zum Sputnik-Verbot 1988 zu verweisen, siehe Frank Joestel (Bearbeiter): Die DDR im Blick der Stasi. Die geheimen Berichte an die SED-Führung 1988, Göttingen 2010, S. 284–288. и поэтому иногда кажется комиссией внутреннего контроля без официального мандата.

В свете того, что задокументировано в файлах Хоффмана, было бы полезно проанализировать, в какой степени действия госбезопасности определялись властно-политическими корыстными интересами и где она действовала как простой исполнительный орган партии. Даже внешние факторы, которые ещё не были учтены в исследованиях, заставляют исследовать это более внимательно: на всех партийных съездах лидер СЕПГ хвалил работу товарищей из госбезопасности и их постоянную борьбу с «врагами социализма». То же самое относится и к его ежегодным поздравлениям по случаю дня основания MГБ. Он никогда не характеризовал их как «щит и меч» партии. Два самых важных офицера службы безопасности последних лет, Хонеккер и Кренц, даже публично заявили о себе после распада ГДР, категорически отвергнув эту формулу, придуманную MГБ, и в унисон охарактеризовали её как «государство в государстве»¹³⁹Reinhold Andert/Wolfgang Herzberg: Der Sturz. Erich Honecker im Kreuzverhör, Berlin 1990, S. 368 und Egon Krenz: Wenn Mauern fallen. Die Friedliche Revolution: Vorgeschichte – Ablauf – Auswirkungen, Wien 1990, S. 124.. Оба заявили, что не знают даже точного количества сотрудников. Довольно прозрачная ложь. Насколько важно это министерство для поддержания правления СЕПГ, Хонеккер еженедельно признавал в ходе бесед с Мильке один на один, и каждый гражданин ГДР знал, что его роспуск поставил бы под угрозу существование государства. Однако руководство СЕПГ, по-видимому, не желало сообщать населению, что всякий раз, когда телефонная линия прослушивалась или не приходило письмо, это было рук партии. Она не призналась открыто в методах работы своих «чекистов». В партии их, кажется, уважали, но не ценили. Мильке не принадлежал к кругу друзей Хонеккера¹⁴⁰Siehe Thomas Grimm: Das Politbüro privat, Berlin 2004, S. 100..

В 1992 году Мильке отверг обвинение, что его министерство является государством в государстве, с помощью часто цитируемой ссылки на то, что офицеры МГБ тщетно пытались компенсировать неспособность партийного руководства и спасти то, что уже нельзя было спасти — социализм в ГДР. 31 августа 1992 года в интервью Spiegel в тюрьме Берлин-Моабит Мильке заявил: «Государственная безопасность, государственная безопасность! Как вы думаете, с какими мелочами нам пришлось столкнуться? Если что-то не срабатывало в системе снабжения, например, если год за годом в больнице лил дождь через крышу, нас вызывали. И мы пытались это исправить. Хотя мы вообще не несли ответственности за это. Мы не могли просто смотреть, когда другим было всё равно. Мы были невестами для всего, так же как теперь мы являемся мальчиками для битья во всем»¹⁴¹Siehe in: »Ich sterbe in diesem Kasten«, Der Spiegel Nr. 36 vom 31. August 1992, S. 38-53;  online www.spiegel.de/spiegel/print/d-13681238.html, ges. am 30. August 2011..

В досье Гофмана есть информативные примеры неудач не только государства, но и ответственных партийных органов. Они наглядно иллюстрируют заявления Мильке для Der Spiegel и показывают Штази как институт, который внимательно следит за тем, где партийный аппарат не выполняет свои обязательства и где Штази должно быть готово вмешаться в случае необходимости: проверяемые бросали косой взгляд на своих контролеров… и временами ужасались.

В этом свете преобладающее научное восприятие государственного аппарата ГДР как простого «инструмента» партии кажется слишком общим. СЕПГ заявила абсолютную претензию на лидерство в конституции. Однако записи Штази, особенно о ситуации и настроениях в стране, показывают, что лидерство СЕПГ часто не оправдывало себя. Даже Хонеккер действовал вопреки своим идеологическим установкам, когда его поездка в Федеративную Республику в 1987 году выглядела как визит к друзьям, а не как экспедиция во враждебные капиталистические страну и транслировалась прямо по телевидению ГДР. Он упорно игнорировал такие центральные проблемы своей страны, как, например, массовая миграция в ФРГ, и оставил решение этой проблемы органам безопасности. Те, кто отвечал за экономику в Политбюро, не могли найти рецепта преодоления функциональных недостатков экономики ГДР и доверяли импровизационному таланту товарищей на местах.

Три примера из повседневных отношений между партией и MГБ, задокументированные в файлах Гофмана, иллюстрируют дефицит лидерства СЕПГ:

1. Два высокопоставленных представителя «Контрольного управления» Совета национальной обороны, которые были поставлены СЕПГ в качестве надзирателей за ННА и МГБ, принимали участие в обучении высокопоставленных чиновников Министерства обороны в феврале 1964 года, сопровождая всё это чрезмерным употреблением алкоголя. «Вёльфи» сообщил, что оба были «также очень сильно пьяны», один «полностью пьян»; он был «почти не в состоянии стоять»¹⁴²Bericht GI »Wölfi« vom 20. Februar 1964 mit angefügter Ergänzung von HA I-Oberst Israel, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 1, Bl. 480-484, hier 483..

2. В ночь с 3 на 4 сентября 1966 года у Берлинской стены произошёл серьезный инцидент. Согласно расследованию MГБ, пограничники произвели 171 выстрел в беглеца, который всё ещё мог самостоятельно добраться до Западного Берлина. Комендант Восточного Берлина генерал-майор Гельмут Поппе написал пресс-релиз и поручил своему заместителю передать его своему начальнику, министру обороны, для предварительного подписания¹⁴³Bericht HA I-Oberstleutnant Thomas vom 5. September 1966, in: BStU, MfS, GH 30/72, Bd. 3, Bl. 20 f. auch für die folgenden Angaben.. В министерстве заявили, что с Гофманом можно связаться в его квартире. Часовой у двери подтвердил, что он был там. Однако на стуки и телефонные звонки он не отвечал. Затем эмиссар поехал к главе службы безопасности ЦК Вальтеру Борнингу. Он согласился подписать декларацию, но настоял на том, чтобы сначала опорожнить с посыльным бутылку водки, после чего оказался в «очень пьяном состоянии». Если бы Борнинг не смог подписать, Первому департаменту, вероятно, пришлось бы искать другие выходы.

3. В апреле 1968 года были проведены совместные учения между оперативными штабами Потсдамского и Магдебургского военных округов, которые были запланированы на случай обороны. Когда были получены отчёты двух окружных секретарей СЕПГ, между членом Политбюро Герхардом Грюнебергом (КПГ/СЕПГ) и Гофманом возник спор. Согласно отчёту неофициального информатора, оба были пьяны¹⁴⁴Treffbericht mit GI »Birnbaum« vom 23. Mai 1968, in: ebd., Bl. 64-67, hier 64-66, auch für das Folgende.. Министр обороны настоял на своём руководстве учениями и чтобы отчитывались только перед ним. Очевидно, ему нравилось, что его уполномочили давать инструкции представителям госбезопасности и давать им знать, что в «чрезвычайной ситуации» имеет значение армия, а не политическая полиция. 

С ироническим подтекстом он спросил главу районной администрации МГБ в Потсдаме, сколько «агентов» он арестовал и тем самым поставил его в неловкое положение. Гофман настаивал: независимо от того, знал ли он, кто он, глава администрации должен был «сообщить ему обо всем». Лишь спустя некоторое время районная администрация Потсдама назвала предположительно вымышленную цифру в 2500 человек. Районная администрация Магдебурга отчиталась о 900. Грюнеберг озадачился и спросил, не голосовали ли те люди отрицательно на референдуме по новой конституции ГДР в Магдебурге. Он предполагал, что шесть процентов, которые не проголосовали положительно, были «Агентами». Заместитель Мильке, генерал-майор Альфред Шольц, подключился к дискуссии и проинструктировал члена Политбюро, что MГБ работает только на основании законов ГДР и не будет арестовывать людей «по подозрению». У представителей Штази, вероятно, создалось впечатление, что даже руководство партии не даёт должной оценки им и их работе.

Источник: JHK 2012 | Ежегодник исторических исследований коммунизма | Страница 265-302 | Издательство «Структура». Автор: Зигфрид Зукут