Предисловие редакции

Современный капитализм не идентичен тому, что исследовали Маркс и Ленин 100-170 лет назад. Главное отличие заключается в глобализации производства: сегодня как никогда раньше доступность потребительских товаров для жителей метрополий и прибыль империалистов зависят от степени эксплуатации рабочих Глобального Юга.

Благодаря переносу в страны с дешёвой рабочей силой производство продукции стало более  трудоёмким, но и более выгодным для империалистов. Это означает, что последние стали больше опираться на третий метод создания прибавочной стоимости – на понижение зарплаты рабочих ниже стоимости их рабочей силы, то есть на сверхэксплуатацию. Важную роль данного метода в реальной жизни отмечал и Маркс, однако оставил его за рамками своей общей теории капитала.

Этот путь развития капитализма позволил временно противодействовать тенденции нормы прибыли к понижению и отсрочить острую фазу глобального кризиса перепроизводства на несколько десятилетий.

Сверхэксплуатации как способу извлечения прибавочной стоимости и посвящена статья британского марксиста Джона Смита.

То, насколько вопиющим и систематическим является угнетение сотен миллионов трудящихся Глобального Юга, шьющих одежду или собирающих смартфоны для жителей Севера за пару долларов за 10-12-часовую смену, позволяет Смиту говорить не просто о понижении зарплаты ниже стоимости их рабочей силы, но и о понижении самой стоимости их рабочей силы.

В то же время Смит не скатывается в тьермондизм и не ставит крест на возможности революционных преобразований на Севере. Мы разделяем такой взгляд и считаем важной борьбу за социализм на каждом участке глобальных сетей производства.

В работе Смита также разобрано распространённое заблуждение, будто рабочие в более капиталоёмких отраслях производства создают больше стоимости и прибавочной стоимости для капиталистов, чем их товарищи в более трудоёмких отраслях.

«Эксплуатация и сверхэксплуатация в теории империализма»

Оригинал статьи

Империализм и его отрицатели

«Коммунизм не доктрина, а движение. Он исходит не из принципов, а из фактов»¹(Энгельс, «Коммунисты и Карл Гейнцен», статья вторая).²Здесь и далее курсив в цитатах взят из оригиналов, если не указано иное. Значительные различия в степени эксплуатации между странами, глобальный перенос производства и места сосредоточения класса промышленных рабочих в страны и регионы с наиболее сильной эксплуатацией, резко возросшая зависимость компаний из империалистических стран (а также процветания и социального спокойствия в этих странах) от плодов такой эксплуатации – вот наиболее важные факты о так называемом неолиберальном капитализме, из которых мы должны исходить.

Экстремальная степень эксплуатации на бангладешских текстильных фабриках, китайских производственных линиях, чайных и кофейных плантациях и в других местах – намного выше той, которой подвергается большинство работников в империалистических странах, – это осязаемое, непосредственно наблюдаемое явление, которое испытывают на себе сотни миллионов работников в странах с дешёвой рабочей силой. Нам не нужна теория, чтобы знать это, – достаточно лишь снять шоры и раскрыть глаза. Но нам нужна теория, если мы хотим понять увиденное и разобраться с вытекающими из этого последствиями.

Это не противоречит фундаментальному постулату закона стоимости Маркса – зарплата своей формой скрывает в сущности эксплуататорские отношения между капиталистом и наёмным работником – или принципу материалистической диалектики – противоположность между сущностью и явлением является законом во всех динамических системах, содержащих в себе противоречие³«Мы видим, как солнце “встаёт” ежедневно, совершает путешествие вокруг Земли, а затем прячется. Мы знаем это не исходя из того, что мы это видим, но исходя из знания, что не Солнце движется вокруг Земли, а наоборот» (Osorio, 2019, с. 2).. То, что выявляет империализм и сверхэксплуатацию моментально – даже если видимое является лишь верхушкой айсберга – это именно систематическое нарушение равенства между пролетариями и, соответственно, систематическое нарушение закона стоимости.

В эпоху глобализированного производства, даже более чем на предыдущих этапах империалистического развития капитализма, работники не являются одинаково мобильными и не могут равным образом свободно продавать свою рабочую силу тому, кто предложит за неё больше других. Устранение препятствий на пути потоков товаров и капиталов через национальные границы подстегнуло перенос производства в страны с дешёвой рабочей силой, но военизированные границы и возросшая ксенофобия повлияли на миграцию рабочих из этих стран противоположным образом: поток мигрантов не был полностью остановлен, но это создало на его пути препятствия и укрепило уязвимое положение мигрантов – статус людей второго сорта. Таким образом, промышленные предприятия свободно пересекают границу между США и Мексикой и с лёгкостью проходят сквозь стены Европейской Крепости, равно как и производимые на них товары и владеющие ими капиталисты. Но работающие на этих предприятиях люди не имеют право прохода. Это пародия на глобализацию – мир без границ для всего и всех, кроме трудящихся.

Глобальные различия в уровнях зарплат между империалистическими и «развивающимися» странами, которые зачастую превышают 10:1 и никогда не падают ниже 3:1 и которые в значительной степени обусловлены сдерживанием свободного перемещения рабочей силы, предоставляют искажённое отражение глобальных различий в степени эксплуатации (проще говоря, это соотношение между стоимостью, создаваемой работниками, и тем, что они получают в виде зарплаты). В течение четверти века осуществлялся крупномасштабный перенос производства в страны с дешёвой рабочей силой, который привёл к глобальному финансовому кризису, а его драйвером стал глобальный трудовой арбитраж, то есть сокращение производственных расходов и увеличение прибыли путём замены относительно высокооплачиваемых работников в своей стране на низкооплачиваемых работников за рубежом. И такая стратегия становится всё более популярной. Этот перенос производства свидетельствует именно о том, что и прибыли компаний со штаб-квартирами в Европе, Северной Америке и Японии, и стоимость любого вида финансовых активов, являющихся производными от данных прибылей, и уровень жизни граждан этих стран стали сильно зависеть от повышенной степени эксплуатации работников в странах с дешёвой рабочей силой. Поэтому неолиберальная глобализация должна быть признана новой империалистической стадией развития капитализма, в которой империализм определяется его экономической сущностью: эксплуатацией живого труда Юга капиталистами Севера.

Вместо подавления империализма и сближения вечно «развивающихся» стран с «развитыми» происходит следующее: империализм сегодня проявляет себя в подобной апартеиду глобальной системе расизма, национального угнетения, культурного унижения, милитаризма и государственного насилия. В этой системе форменным издевательством является формальный статус людей как свободных граждан своих стран и мира, а также превращение их стран в резервуары рабочей силы для транснациональных корпораций и их поставщиков, которые можно сверхэксплуатировать для обогащения.

Ничто из этого не скрыто от взоров. Откровенно эксплуататорский характер апартеидного капитализма в Южной Африке был точно таким же – обнажённым, неприкрытым, очевидным для всех, кто имеет глаза; и так же происходит и с империалистическим капитализмом XXI в. Систематическое нарушение равенства между пролетариями оказывает глубинное влияние на глобальное действие закона стоимости – и как может быть иначе, когда отношения стоимости являются общественными? Систематическое нарушение равенства между пролетариями – неопровержимый факт, равно как и различие в степени эксплуатации, которое из этого необходимым образом следует. И тем не менее многие марксисты догматично настаивают на том, что отношения стоимости в современной глобальной экономике идентичны тем, которые исследовал Маркс на примере идеализированного рынка, стремясь создать общую теорию капитала. И что ни одна из использованных им с этой целью упрощающих предпосылок не нуждается в пересмотре⁴«То, что является предпосылкой для общего анализа капитала на уровне способа производства, принимается некоторыми марксистскими течениями за железный закон… [который] должен превалировать в капитализме на каждом уровне исследования, в каждом месте и во все времена» (Osorio, 2018, с. 157)..

Теория Маркса предоставляет ключевой инструментарий, необходимый для выявления эксплуататорских и антагонистических отношений, спрятанных за ширмой свободы и равенства между покупателем и продавцом. Но здесь мы имеем дело с извращённой инверсией этого: использованием теории Маркса не с целью выявить скрытое, а с целью скрыть то, что хорошо видно любому хоть и неискушённому в теории, зато непредвзятому наблюдателю.

Марксистское отрицание империализма происходит в разных формах. Уильям Робинсон (William Robinson) и Дэвид Харви (David Harvey) открыто заявляют о том, что эпоха империализма закончилась и этот термин устарел. Многие другие уходят от данной темы, как только могут, но, когда это становится невозможным, они избегают называть империализм по имени, предпочитая успокаивающие эвфемизмы, вроде «центр и периферия» или «развитые и развивающиеся». Примером может послужить Роберт Бреннер (Robert Brenner), для которого глобальный перенос производства в страны с дешёвой рабочей силой означал «огромное, но зачастую избыточное наращивание производственных мощностей на мировом рынке, которое имеет тенденцию сдавливать глобальные цены и прибыли»⁵Brenner, 2009, с. 9., – но не новый источник сверхприбылей для американских и европейских ТНК.

Есть и те, кто продолжает характеризовать глобальную капиталистическую экономику и её ведущие фирмы и страны как империалистические, но отрицает актуальность и даже существование различий в степени эксплуатации. «Глобальная классовая война» (The Global Class War), статья в журнале Catalyst, является свежим примером последнего из этих трендов. В ней Рама Васудеван (Ramaa Vasudevan) критикует две недавно изданные книги, в том числе и одну мою⁶Smith, 2016., за признание реальности сверхэксплуатации и за попытки её теоретически осмыслить⁷Другая книга, которую Васудеван подвергла критике, – Amin, 2018..

По её собственным словам,

«Недавно был выдвинут тезис… что развитые капиталистические страны извлекают сверхприбыли, подвергая работников на периферии сверхэксплуатации. В этих формулировках американский империализм систематически подвергает работников в США и работников в Бангладеш, Китае и Мексике эксплуатации различной степени. Американский работник сталкивается с более низкой степенью эксплуатации, и эта пониженная степень зависит от сверхэксплуатации работников во второй группе стран. Вместо того чтобы рабочие всего мира задались общей целью противодействовать натиску капитала, из-за этих доводов рабочие США и стран периферии оказываются в структурно обособленных позициях, а американские рабочие, кроме того, вовлечёнными в механизмы империалистической ренты»⁸Vasudevan, 2019, с. 112..

Несмотря на неточность формулировок («зависит от», «структурно обособленные» и «механизмы империалистической ренты» можно интерпретировать по-разному); подразумевая под «США» «США и другие империалистические страны»; с оговоркой, что фраза «работники в Бангладеш, Китае» и т. д. относится непосредственно к полумиллиарду (или около того) людей, работающих в низкооплачиваемых звеньях глобальной цепочки создания стоимости; а также с дополнением, что эта глобальная итерация политики «разделяй и властвуй» имеет совершенно иную динамику во времена кризиса, как сейчас; это вполне честно резюмирует мою позицию. Что она противопоставляет этому?

«По мере того как корпоративный капитал под руководством США расширяет и стягивает свою сеть транснационального контроля, чтобы прямо или косвенно эксплуатировать дешёвую рабочую силу в Латинской Америке, Азии и Африке, он получает в своё распоряжение значительно больший трудовой резерв, из которого можно извлекать прибавочную стоимость и заявлять на неё свои права. Доступ к этому громадному и растущему трудовому резерву, а также обострение конкуренции между работниками внутри него позволяют корпоративному капиталу США повысить общую степень эксплуатации. В этом заключается истинное значение глобальной экспансии американского корпоративного капитала и глобального трудового арбитража»⁹Там же, с. 130..

Что такое «общая степень эксплуатации»? Имеет ли она в виду среднюю по всему миру? Если так, то это подразумевает наличие в мире различных степеней эксплуатации. Или она имеет в виду, что существует лишь одна «общая степень эксплуатации» и любые отклонения от неё являются мизерными и незначительными? Васудеван избегает этих очевидных вопросов, хотя следующий пассаж говорит о том, что она склоняется ко второму варианту:

«Сторонники тезиса о сверхэксплуатации правы, указывая на абсолютное ухудшение жизни и уменьшение средств к существованию трудящихся на периферии. Они также правильно привлекают внимание к влиянию роста глобальной резервной армии трудящихся, находящейся на службе у корпоративного капитала. Но реальное значение глобализации капитала заключается в том, что она послужила опорой для роста глобальной степени эксплуатации»¹⁰Там же, с. 135..

Иными словами, подвергаются или нет работники на бангладешских текстильных фабриках или китайских производственных линиях большей степени эксплуатации, чем работники в империалистических странах, – это не важно, это не имеет никакого значения, это не нужно принимать в расчёт. Нам не следует даже спрашивать об этом, ведь это бы «противопоставило интересы низкооплачиваемых работников на периферии и интересы работников в США»¹¹Там же, с. 110. Это цитата из эпиграфа перед статьёй Васудеван – не до конца понятно, является ли она за авторством редакторов журнала Catalyst или самой Васудеван..

Это любопытный аргумент. По такой логике, нам не следует исследовать неравенство между полами из-за страха противопоставить интересы женщин и мужчин или не следует исследовать расовую дискриминацию. И это несмотря на то что нарушение равенства между работниками в результате политики империализма «разделяй и властвуй», отражающееся в разнице цен рабочей силы, является гораздо более серьёзным, чем нарушения внутри стран на почве расизма или угнетения женщин (а расизм, конечно, является в своей основе проявлением империализма)¹²Я не стремлюсь делать бойкое сравнение между империалистическим угнетением и угнетением женщин, которое в любом случае не может быть измерено через относительную доступность материальных благ. Это правда, что женщины совершают громадное количество неоплачиваемого домашнего труда, – но здесь ключевым моментом является то, что уровень потребления, доступ к здравоохранению и образованию и т. д. в гораздо большей степени зависят от национальности, а не от пола. Так почему же Васудеван игнорирует проблему подобной апартеиду структуры глобального рынка труда, её очевидную связь с империализмом и её огромные последствия для действия закона стоимости? Потому, что, как мы подозреваем, она боится последствий признания того, что две группы работников на самом деле находятся в «структурно обособленных позициях» и что работники в империалистических странах некоторым образом «вовлечены в механизмы империалистической ренты».

Несмотря на её опасения, признание данных фактов не означает, что социалистическая революция невозможна в США, Великобритании и других империалистических странах или что эти факты противоречат точке зрения, согласно которой работники во всех уголках земного шара втянуты в «глобальную гонку на истощение». Такие выводы, которые в самом деле были сделаны некоторыми, кто признаёт эти факты¹³Например, Cope, 2019; Amin, 2018., излишне пессимистичны по трём причинам: они не осознают глубины нынешнего кризиса капитализма, находящегося пока ещё на ранних стадиях, – самого глубокого кризиса в его истории, а также потенциальных последствий, которые из этого следуют; они не осознают, как за последние десятилетия был преобразован рабочий класс внутри империалистических стран за счёт миграции и массового притока женщин в его ряды; и они недооценивают потенциал революционных достижений в странах Юга в качестве катализатора возникновения революционного интернационализма в империалистических странах. Но на самом деле осознание этих фактов помогает нам понять, почему революционный путь столь труден и почему стихийная экономическая борьба – попытки работников защитить или улучшить своё положение внутри капиталистической системы вместо того, чтобы вести политическую борьбу за её свержение, – «идет именно к подчинению… буржуазной идеологии», как Ленин утверждал в «Что делать?»¹⁴Продолжая, Ленин указывал: «стихийное рабочее движение есть тред-юнионизм… а тред-юнионизм означает как раз идейное порабощение рабочих буржуазией. Поэтому наша задача… состоит в борьбе со стихийностью, состоит в том, чтобы совлечь рабочее движение с этого стихийного стремления тред-юнионизма под крылышком буржуазии и привлечь его под крылышко революционной социал-демократии» (Ленин, «Что делать?», 1903 г.)..

Буржуазная концепция производительности против марксистской

Один важный аспект – то, как Васудеван отрицает империализм, – отличает её риторику от риторики её единомышленников. Пока она избегает озвучивать мнение, преобладает ли более высокая степень эксплуатации в странах с дешёвой рабочей силой или нет, другие не столь скромны.

Найджел Харрис (Nigel Harris¹⁵Harris, 1986, с. 119–20) следующим образом выразил мнение, разделяемое марксистскими оппонентами теории зависимости¹⁶«Зависимость» – это эвфемизм слова «империализм», уступка стремлению национальной буржуазии и «прогрессивных элит», находящихся в подчинённом положении, к независимому капиталистическому развитию, а также уступка ложно названным «коммунистическими» партиям, которые пытались на этой основе объединиться с ними. Этот термин уже вошёл в историю – его уже не переписать, но он может быть наполнен и в самом деле наполняется новым революционным содержанием, особенно в рамках оживлённого и быстро расширяющегося возрождения марксизма и теории зависимости в Латинской Америке.:«При прочих равных, чем выше производительность труда, тем выше заработок работника (поскольку у него или у неё выше расходы на воспроизводство) и тем более эксплуатируемым он или она является, – то есть тем бόльшую долю производимого им продукта присваивает наниматель».

Развивая тему, Алекс Каллиникос (Alex Callinicos) утверждал:

«Высокооплачиваемый работник вполне может подвергаться большей эксплуатации, чем низкооплачиваемый, так как первый создаёт бόльшую прибавочную стоимость относительно своей зарплаты, чем последний. Действительно, есть основания считать, что преимущественно более высокие зарплаты, выплачиваемые западным работникам, отражают более высокие затраты на их воспроизводство; в частности, расходы на образование и повышение квалификации, составляющие часть этих затрат, делают рабочую силу более высококвалифицированной, а тем самым более производительной и более эксплуатируемой, по сравнению с рабочей силой из Третьего мира»¹⁷Callinicos, 1992, курсив мой. Он ненадолго вернулся к этой теме в Callinicos, 2009, с. 179–80: «С точки зрения теории стоимости Маркса критическая ошибка [теоретиков зависимости] заключается в том, что они не учитывают значимости высокого уровня производительности труда в развитых экономиках»..

Поскольку все, кроме самых высокооплачиваемых работников, тратят всю свою зарплату на потребительские товары, то «зарплата» и «затраты на воспроизводство» являются синонимами: одно нельзя использовать для объяснения другого. Эта часть его аргументации – тавтология, которая ничего не объясняет. Среди затрат на воспроизводство работников в империалистических странах он придаёт особую важность затратам на образование и повышение квалификации¹⁸Доля труда в ВВП империалистических стран упала до 60%, тогда как расходы на образование в Великобритании в 2019 г. составляют 4% от ВВП, или около 7% от валовых трудовых доходов. Эта грубая оценка демонстрирует относительную величину затрат на образование по отношению к общим расходам на воспроизводство рабочей силы. Доля труда искажается из-за сверхвысоких зарплат генеральных директоров крупных компаний; с другой стороны, затраты на образование работников составляют лишь часть общих затрат на образование, таким образом действительное соотношение между ними не отклонится далеко от 7%. Что касается повышения квалификации… большинство работников не проходят таких курсов.. Их влияние на способность этих работников генерировать прибавочную стоимость, как он утверждает, столь велико, что им нужно меньше времени, чтобы возместить куда бόльшую стоимость своей рабочей силы, чем менее производительным и менее высокооплачиваемым работникам в странах с дешёвой рабочей силой, и поэтому их эксплуатируют больше. Но почему американские и британские работники, стоящие у конвейеров, медсёстры, водители грузовиков и т. д. должны быть намного более умелыми, чем их мексиканские и китайские коллеги, понять сложно. Ему и его единомышленникам следовало бы задуматься над мудрыми словами Маркса:

«Различие между сложным и простым трудом, между “квалифицированным” и “неквалифицированным трудом”, отчасти основывается просто на иллюзиях или, по меньшей мере, на различиях, которые давным-давно перестали быть реальными и продолжают существовать лишь как традиционные условности; отчасти – на более беспомощном положении известных слоёв рабочего класса, вследствие чего они не в состоянии, как другие, добиться оплаты своей рабочей силы по её стоимости»¹⁹Маркс, «Капитал», том 1, глава 5..

Как мы увидим, в основе аргумента Каллиникоса лежат путаница между определениями производительности через потребительные стоимости и меновые стоимости и последующее воспроизведение – под видом марксистской – буржуазной концепции производительности, которая затем служит краеугольным камнем для попыток – во имя марксистской теории стоимости – отрицать не только значимость сверхэксплуатации в низкооплачиваемых звеньях глобальных цепочек создания стоимости, но и даже её существование. В результате абсурдно большая разница в зарплатах должна казаться нормальной, стать естественным следствием неравномерного развития стран, а вовсе не частью распространяющейся сверхэксплуатации или чем-либо значимым для борьбы за классовое единство. Также в результате должна стать невообразимой мысль о том, что возросшие после Второй мировой войны зарплаты, пенсии, бесплатные медицинские услуги и т. д. могли, хотя бы отчасти, оказаться результатом классовой борьбы, внутренней и внешней, которая заставила капиталистов в империалистических странах пойти на уступки, – а ведь это бы означало более низкую степень эксплуатации, чем в странах, где экономическая борьба трудящихся наталкивается на дула пулемётов и военную диктатуру.

Корни особого внимания Каллиникоса к квалифицированному труду восходят к работе Майкла Килдрона (Michael Kildron), одного из основателей «Международной социалистической тенденции» (International Socialist Tendency), которую поддерживали Каллиникос и Харрис. Килдрон²⁰Kildron, 1974, с. 100. утверждал:

«Если и есть одно выдающееся различие между [британскими и индийскими рабочими], оно заключается в разной степени их культурного богатства. От британского рабочего можно ожидать, что он умеет читать и водить машину; он или она, как правило, будут способны обращаться с большим количеством разнообразных инструментов и концепций, а также реагировать на широкий спектр раздражителей, основываясь скорее не на личном опыте, а на своих знаниях. Индийский рабочий – нет…

Расходы на их эффективное содержание – их стоимость – должна отражать эту разницу.  К примеру, водитель грузовика не позволяет себе спать за рулём и поэтому должен иметь возможность обеспечить себе отдых дома и дом для отдыха; водитель запряжённой волами телеги позволяет себе клевать носом и частенько так делает, поэтому его жильё не столь значимо для работодателя… и его зарплата не обязана иметь столь большую жилищную компоненту. Впервые выходящие на работу на фабрике рабочие в Великобритании должны уметь читать, а поэтому зарплаты их родителей должны покрывать расходы на содержание детей и их образование. Новые фабричные руки в Индии не должны уметь и обычно не умеют читать, поэтому и нагрузка на зарплаты их родителей меньше. И так далее, и так далее».

Довод Килдрона не только до отвращения шовинистический (особенно его заявление, что индийские рабочие, в отличие от британских, не способны мыслить концепциями), это ещё и полный вздор. Индийские водители грузовиков, вероятно, должны быть более внимательными и ловкими, чем их британские коллеги, – так как им с большей вероятностью придётся уклоняться от волов и выбоин на дороге при транспортировке грузов. Индийские «фабричные руки», скорее всего, имеют больше детей и более многочисленную семью, которую нужно поддерживать, а их зарплаты должны покрывать расходы на здравоохранение и образование для них, в отличие от Британии, где эти услуги предоставляются государством бесплатно²¹Эти завоевания сейчас находятся под серьёзной угрозой, так как британский империализм всё глубже погружается в пучину кризиса, а его правители стремятся поскорее порвать на лоскуты общественный договор, сформированный после Второй мировой войны..

В большинстве случаев при попытке отрицать империалистическую сверхэксплуатацию, прибегая к тезису о более высокой производительности работников в империалистических странах, акцент делается не на квалификации трудящихся, а на использовании более совершенных и капиталоёмких средств производства (которое часто сопровождается падением среднего уровня мастерства рабочих). Например, Чарльз Беттельхейм (Charles Bettelheim), который, критикуя работу Аргири Эммануэля (Arghiri Emanuel) «Неравноценный обмен» (Unequal Exchange), утверждал²²Bettelheim, 1972, с. 302., что «чем более совершенными являются производительные силы, тем более эксплуатируемыми являются пролетарии». Эту точку зрения несметное количество раз повторяли признанные марксисты, например Клаудио Кац (Claudio Katz), написавший: «норма прибавочной стоимости выше в центре. Там сосредоточены наиболее важные инвестиции и создаётся большее количество прибавочного труда… масштабы конфискации прибавочного труда явно выше в наиболее производительных экономиках центра»²³Katz, 2017, с. 10. Он утверждает, что Марини (Marini) «всегда» соглашался с этим, а также утверждает, что «с этим диагнозом также соглашаются современные сторонники концепции сверхэксплуатации». К сожалению, он не подкрепляет эти заявления ни единой цитатой из каких-либо источников, на которые он ссылается..

Прежде всего это широко распространённое мнение опровергается простым фактом. Товары, потребляемые работниками на Севере, больше не производятся исключительно или даже в основном на Севере; всё бόльше они производятся низкооплачиваемыми работниками на Глобальном Юге. Их производительность, их зарплаты в значительной степени определяют стоимость потребительской корзины, которая используется для воспроизводства рабочей силы в империалистических странах, и, следовательно, стоимость этой рабочей силы.

Но это касается лишь стоимости рабочей силы – «v», знаменателя в m/v, обманчиво простой формуле Маркса для расчёта степени эксплуатации. Стоимость, создаваемая этой рабочей силой, после вычитания из неё «v», даёт «m» – прибавочный труд, числитель. Когда мы начинаем исследовать этот элемент уравнения, мы обнаруживаем, что точка зрения Каллиникоса, Беттельхейма, Каца и других имеет гораздо более глубокий изъян: она базируется на буржуазной концепции производительности, которая противоречит теории стоимости Маркса.

Одним из своих величайших открытий Маркс считал «двойственный характер труда, смотря по тому, выражается ли он в потребительной или в меновой стоимости»²⁴Маркс, письмо Энгельсу от 24 августа 1867 г. Предложение, из которого это взято: «Самое лучшее в моей книге: 1) подчеркнутый уже в первой главе двойственный характер труда, смотря по тому, выражается ли он в потребительной или в меновой стоимости (на этом основывается все понимание фактов); 2) исследование прибавочной стоимости независимо от её особых форм: прибыли, процента, земельной ренты и т. д.».. Двойственному характеру труда соответствует двойственный характер производительности труда: универсальное определение производительности труда, верное для человеческого общества на всех стадиях его развития, – это количество потребительных стоимостей, которое может быть создано живым трудом за день или за неделю. Но для капиталистов производство потребительных стоимостей является лишь средством в достижении совсем иной цели – производства меновой стоимости. Из этого следуют совершенно иная концепция и мера производительности, отражающие самую сущность буржуазного подхода: на сколько час, день, неделя и т. д. труда увеличивает «добавленную стоимость» компании (рыночную стоимость созданной компанией продукции за вычетом рыночной стоимости средств производства).

Добавленная стоимость является основой для стандартной статистики по ВВП, производительности и многому другому. Концепция добавленной стоимости – стоимость товаров равна общим затратам на факторы производства плюс «добавленная стоимость» компании, то есть наценка сверх затрат на производство, – очень похожа на концепцию цены производства Маркса, о которой он говорил:

«…те самые экономисты, которые восстают против определения стоимости товаров рабочим временем, количеством заключающегося в них труда, всегда говорят о ценах производства как о центрах, вокруг которых колеблются рыночные цены. Они могут позволить себе это, так как цена производства представляет собой… prima facie иррациональную форму товарной стоимости, такую форму, которая выступает в процессе конкуренции, следовательно, в сознании обыкновенного капиталиста, а значит, и в сознании вульгарных экономистов»²⁵Маркс, «Капитал» том 3, глава 10..

Цены на производимые по-капиталистически товары являются «prima facie иррациональными», поскольку конкуренция за прибыль между капиталами побуждает цены производства отклоняться от общественно-необходимого рабочего времени, скрывая вместо этого, что оно является сущностью стоимости товаров. Статистика на основе добавленной стоимости или цен производства не показывает стоимость и прибавочную стоимость, создаваемую какой-либо фирмой, отраслью экономики (если таковая ими создаётся, учитывая, что некоторые фирмы/отрасли занимаются непроизводительной деятельностью) или страной, – вместо этого проявляются в конкуренции и находят выражение в статистике по ВВП и производительности изменённые стоимости, иррациональные стоимости.

Есть обширный и богатый массив литературы с попытками вывести массу и норму прибавочной стоимости, используя данные на основе добавленной стоимости, или использовать последние в качестве замены первых с целью рассчитать норму прибыли и норму прибавочной стоимости. Но все они наталкиваются на эту проблему. Вопрос их успехов или неудач на этом поприще выходит далеко за рамки данной главы, но из уже рассмотренного выше мы можем сделать вывод, что для такого движения от абстракции высокого уровня к конкретной реальности современного глобализированного производства требуется, inter alia, скрупулезная критика добавленной стоимости и фетишизма цен производства, который эта концепция несёт в себе, с целью показать то, что в эпоху империализма скрыто за данными о ВВП, производительности и торговле²⁶См. The GDP Illusion, Smith, 2012 [прим. spichka – ознакомиться со статьёй на русском языке можно тут]..

Производительность, а именно производительность живого труда, определяется вульгарной экономикой как добавленная стоимость на одного работника. Марксистская концепция производительности кардинально противоположна этому. Для начала полезно было бы поразмышлять над тем фактом, что в терминах потребительных стоимостей рабочие сегодня намного более производительны, чем, скажем, 100 лет назад. Но с точки зрения меновой стоимости невозможно провести какое-либо сравнение между сегодняшним днём и 100-летней давностью, так как в действительности продукты, создаваемые живым трудом сегодня, можно сравнить только с другими продуктами, создаваемыми живым трудом сегодня.

С ростом капиталоёмкости растёт производительность труда – с точки зрения потребительных стоимостей, – но это вовсе не коррелирует с созданием меновой стоимости, чья величина снижается по мере замещения живого труда машинами (особый случай, когда индивидуальные капиталы получают временную монополию на более совершенную технологию производства, я рассмотрю позднее). Это противоположно позиции Каллиникоса и Каца, что рабочие в высокотехнологичных (то есть капиталоёмких) отраслях промышленности производят больше стоимости и, следовательно, являются более эксплуатируемыми, чем рабочие в отраслях менее технологичных. С другой стороны, Маркс допускает, что «то обстоятельство, что капиталы, приводящие в движение неодинаковое количество живого труда [то есть в зависимости от того, являются ли они капиталоёмкими или трудоёмкими], производят неодинаковое количество прибавочной стоимости, предполагает… что степень эксплуатации труда, или норма прибавочной стоимости, везде одинакова». Это допущение «предполагает конкуренцию между рабочими и выравнивание путём постоянных переходов их из одной отрасли производства в другую»²⁷Маркс, «Капитал», том 3, глава 10..

Кажущаяся более высокая производительность рабочих в капиталоёмких отраслях производства – это иллюзия, созданная переносом стоимости из трудоёмких отраслей производства. То, что капиталист считает прибылью, магическим образом появляющейся из мёртвого труда, то есть машин и других средств производства, на самом деле является стоимостью, которую создаёт живой труд, привлеченный к работе его конкурентами-капиталистами с более низким органическим строением капитала. Когда марксисты утверждают обратное, что рабочие в капиталоёмких отраслях промышленности создают больше стоимости, чем те, кто работает в трудоёмких отраслях, как делают рассмотренные здесь противники теории зависимости, они мыслят буржуазными концепциями, как бы это ни прикрывалось марксистским словоблудием.

Если взять рабочую силу, работающую со средней интенсивностью и получающую одинаковую зарплату, не затрагивая при этом тему квалифицированного или сложного труда, то новая стоимость, создаваемая данным количеством рабочей силы, совершенно не зависит от органического строения капитала, которую она приводит в движение. Это означает, предполагая снова одинаковую среднюю интенсивность труда и одинаковую зарплату у обоих трудящихся, что работник забегаловки на автостоянке у сталелитейного завода производит ту же стоимость за тот же промежуток времени, что и сталевар внутри этого завода.

И наконец, дабы завершить обсуждение буржуазной и марксистской концепций производительности, давайте представим, что сталевар получает более высокую зарплату, чем тот, кто готовит ему/ей обед, благодаря более сильному профсоюзу сталеваров или из-за дискриминации по расовому и/или возрастному признаку. Если все остальные предпосылки сохраняются, то работник фаст-фуда теперь подвергается более высокой степени эксплуатации. Всё это должно быть очевидно для любого, кто разбирается в базовых принципах закона стоимости Маркса. Так почему же столь многим марксистам так трудно понять, что происходит, когда работники, производящие потребительские товары для наших сталеваров, находятся не на заводской автостоянке, а в другой стране? Один способствующий этому фактор мы уже обсудили: фетишизм добавленной стоимости и вытекающие из него уступки буржуазным концепциям стоимости. Другой фактор, к которому мы теперь переходим, – ошибки и упрощения в великой работе Маркса.

Империализм и «Капитал» Маркса

В продолжение последнего приведённого фрагмента Маркс сказал: «В теории предполагается, что законы капиталистического способа производства развиваются в чистом виде. В действительности же всегда имеется налицо лишь некоторое приближение; но приближение это тем больше, чем полнее развит капиталистический способ производства, чем полнее устранены чуждые ему остатки прежних экономических укладов».

В частности, Маркс рассматривал расхождение в зарплатах как результат временных или случайных факторов, которые рано или поздно будут устранены непрестанным перемещением капитала и труда и которые можно смело исключить из анализа. Он ясно дал понять это в третьем томе «Капитала»: «Как ни важно изучение подобного рода осложняющих моментов [обстоятельств местного значения, задерживающих выравнивание заработной платы] для каждой специальной работы о заработной плате, в общем исследовании капиталистического производства ими можно пренебречь как случайными и несущественными»²⁸Маркс, «Капитал», том 3, глава 8..

Сегодня мы знаем, что в этом Маркс ошибся. Эти временные осложняющие моменты в итоге оказались какими угодно, но никак не временными. В современном империалистическом мире нарушение равенства между рабочими является глубоким и вопиющим, а глобальная конкуренция не привела к сколь-либо заметному прогрессу в выравнивании реальных заработных плат на общемировом уровне²⁹Наоборот, в течение неолиберальной эпохи разброс зарплат увеличился как на международном уровне, так и внутри стран. Если не брать в расчёт Китай, то есть незначительное свидетельство сближения зарплат и доходов, а гипотеза о сближении ещё больше ослабевает из-за чрезмерной опоры на данные за десятилетие, в течение которого случился глобальный финансовый кризис, когда темпы роста в империалистических странах резко упали, в то время как спекулятивно разогретый «товарный суперцикл» временно улучшил условия торговли для ряда стран Юга и ускорил их экономический рост.. Маркс убедительно показал, почему империализм был необходимым условием для расцвета капитализма, но не смог предвидеть, что империалистическая эволюция капитализма приведёт к тому, что угнетение стран станет неотъемлемой частью отношений между капиталом и трудом. Как отметил Энди Хиггинботтом (Andy Higginbottom):

«Отношения наёмного труда существуют не только между капиталом и трудом, но и между капиталом Севера и трудом Юга. В этом смысле классовая эксплуатация сливается с расовым или национальным угнетением… Рабочий класс угнетённых наций / Третьего мира / Глобального Юга систематически получает ниже стоимости рабочей силы рабочего класса угнетающих стран / Первого мира / Глобального Севера. Так происходит не потому, что рабочий класс Юга производит меньше стоимости, а потому, что его больше угнетают и эксплуатируют»³⁰Higginbottom, 2011, с. 284..

Вот основная причина, почему в «Капитале» Маркса нет теории сверхэксплуатации или (что то же самое) теории империализма; этот пробел нельзя списать исключительно или даже главным образом на решение оставить эти вопросы для очередного тома «Капитала», к которому он так и не успел приступить. Вопрос о том, мог или нет Маркс предвидеть эту качественно новую стадию эволюции отношений между капиталом и трудом, является открытым. Вклад Руя Мауру Марини (Ruy Mauro Marini) в марксистскую теорию империализма исключительно важен, в частности благодаря наблюдению, согласно которому при жизни самого Карла Маркса импорт более дешёвых продуктов питания и других потребительских товаров, созданных сверхэксплуатируемым трудом в британских колониях и неоколониях, помог увеличить относительную прибавочную стоимость внутри самой Британии, снизив необходимое рабочее время без снижения уровня потребления. Хиггинботтом отмечает:

«Марини считает необходимым начинать отсчет эпохи сверхэксплуатации с середины XIX в., то есть ещё до появления современного империализма в виде той мировой системы, которую описал Ленин. Переход Англии от производства с преобладанием методов создания абсолютной прибавочной стоимости к преобладанию относительной прибавочной стоимости зависел и от дешёвых импортных товаров, и от повышения производительности… Работа Марини показывает, что Маркс не был прав во всём даже в своё время»³¹Higginbottom, 2014, с. 31-32. Как отметила Аманда Латимер (Amanda Latimer, 2016, с. 1142), «работа Марини разрушает миф о том, что переход к относительной прибавочной стоимости в Англии был исключительно продуктом национальной классовой борьбы»..

В великой работе Маркса не найти конкретную концепцию сверхэксплуатации; это он оставил будущим поколениям. Их сменилось уже полдюжины, но этот пробел сохраняется до сих пор, и он стал ужасающим. Как настоятельная необходимость в такой концепции, так и возможность её появления – обе они обусловлены эволюцией самого империализма, в частности разрастанием глобальных цепочек создания стоимости. Окажется ли эта концепция в центре марксистской теории того, что Джон Беллами Фостер (John Bellamy Foster) назвал «поздним империализмом»³²Foster, 2019., с полной ясностью покажет, является ли возрождение марксизма, – от которого зависит будущее человечества, – обреченным на провал или нет. Да! Это действительно так важно!

Конечно, у нас есть большое преимущество – послезнание. Чтобы если не полностью оправдать Маркса, то хотя бы показать наличие смягчающих обстоятельств, нам следует вспомнить фундаментальный принцип материалистической диалектики: не может быть конкретной концепции системы взаимодействий, которая сама по себе не была бы полностью развитой и определенной. Как Карл Маркс не смог бы написать «Капитал» до появления на свет зрелой, полностью развитой формы капитализма, возникшей с подъёмом промышленного капитализма в Англии, так же безосновательно было бы ожидать увидеть в его работах или в работах Ленина и других авторов, писавших во времена зарождения империалистической стадии капитализма, теорию империализма, способную объяснить его полностью развитую современную форму. Маркс предоставил не только теоретическую основу для теории империалистической формы закона стоимости, но и многочисленные подсказки и идеи для неё, хотя современные отрицающие империализм «марксисты» уделяют им столько же внимания, сколько современные «христиане» словам Иисуса о преградах на пути богачей ко входу в царство небесное. Эта аналогия весьма уместна – наши отрицающие империализм марксисты относятся к «Капиталу» как к священному писанию, однако же игнорируют в нём то, что находят неудобным.

В первом томе «Капитала» Маркс в глубочайших подробностях проанализировал два способа, которыми капиталисты стремятся повысить степень эксплуатации. Один способ – удлинить рабочий день, тем самым увеличивая абсолютную прибавочную стоимость; другой способ – увеличить относительную прибавочную стоимость, повысив производительность рабочих, создающих потребительские товары, сделав тем самым необходимое рабочее время менее продолжительным. Во многих местах он коротко описывает третий способ, например в главе под названием «Понятие относительной прибавочной стоимости» он пишет: «увеличить прибавочный труд… можно было бы… лишь путём понижения заработной платы рабочего ниже стоимости его рабочей силы… Хотя этот метод увеличения прибавочного труда играет очень важную роль в действительном движении заработной платы, здесь он должен быть исключён, так как, по нашему предположению, все товары, а следовательно, и рабочая сила, продаются и покупаются по их полной стоимости»³³Маркс, «Капитал», том 1, глава 10..

Снижение зарплаты рабочего ниже стоимости его рабочей силы – то есть сверхэксплуатация, согласно её узкому определению, предполагающему идеальную однородную экономику, в которой рабочая сила имеет единственную стоимость, – упоминается ещё раз двумя главами ниже во время обсуждения последствий для рабочих от внедрения в производство машин: когда «машина… постепенно овладевает всем полем производства», «часть рабочего класса, которую машина превращает таким образом в излишнее население… наводняет более доступные отрасли промышленности, переполняет рынок труда и понижает поэтому цену рабочей силы ниже её стоимости»³⁴Маркс, «Капитал», том 1, глава 13.. Здесь Маркс говорит об эпизодической, секторальной безработице, возникающей в результате механизации новой отрасли промышленности, но ее актуальность и для современной эпохи едва ли нуждается в отдельном упоминании. Огромная часть рабочего класса Глобального Юга оказалась лишней из-за неспособности современных методов производства впитать достаточное для сдерживания роста безработицы количество труда. И одно только это создаёт мощную силу, снижающую цену их рабочей силы ниже её стоимости, хотя мы пока ещё даже не учли насильственное подавление свободного передвижения трудящихся, а также гораздо более жёсткие по отношению к трудящимся режимы и политические репрессии, широко распространённые в странах с дешёвой рабочей силой. Ещё до того как мы установим точную связь между зарплатой, стоимостью рабочей силы и степенью эксплуатации, это уже prima facie свидетельствует о том, что стоимость рабочей силы занижалась в Южных странах гораздо жёстче, чем в Северных, – настолько, что более низкая стоимость рабочей силы навязана этим рабочим бесповоротно. Также это является убедительным доказательством того, что различия в зарплатах по большей части определяются факторами, не зависящими от производительности рабочих, такими как отсутствие системы соцобеспечения, структурная безработица и репрессивные по отношению к трудящимся режимы.

Маркс не только оставил в стороне проблему снижения зарплаты ниже стоимости, но и сделал ещё одно абстрактное допущение, которое хоть и является необходимым для общего исследования капитала, но нуждается в ослаблении, если мы собираемся анализировать нынешнюю стадию развития капитализма: «Различия норм прибавочной стоимости в различных странах, т. е. национальные различия в степени эксплуатации труда, для настоящего исследования не имеют значения»³⁵Маркс, «Капитал», том 3, глава 8.. Таким образом, два ключевых для теории современного империализма аспекта – международные различия в стоимости рабочей силы и степени эксплуатации – были явно исключены Марксом из его общей теории, разработанной в «Капитале». Поэтому неправ был Анвар Шах (Anwar Shaikh), заявляя, что «разработка закона стоимости в “Капитале” содержит все необходимые элементы для его экстраполяции на уровень международного обмена»³⁶Shaikh, 1980, с. 208..

Степень эксплуатации; норма прибавочной стоимости.

В рамках данного эссе «норма прибавочной стоимости» – синоним «степени эксплуатации»: эти термины взаимозаменяемы. Но их единство сохраняется только на высоком уровне абстракции; другими словами, только если мы делаем несколько существенных допущений.

Во-первых, для этого требуется исключить разницу между производительным и непроизводительным трудом. Все товары, потребляемые при выполнении задач, связанных с обращением титулов собственности и их защитой, – включая живой труд, – являются производственными расходами, накладными; эти затраты несут капиталисты в сфере производства, они забирают на себя часть их прибавочной стоимости и снижают прибыль. Такие функции, какими бы необходимыми они ни были в капиталистическом обществе, являются общественной формой потребления, они вычитаются из общей массы богатств (то есть совокупного общественного капитала, совокупной массы потребительных стоимостей в товарной форме), в отличие от капиталов в сфере производства, которые увеличивают эту массу.

Поскольку охранники, банковские клерки, юристы и другие непроизводительные работники не создают ни стоимости, ни прибавочной стоимости, то в их случае некорректно говорить о норме прибавочной стоимости. Однако их рабочий день всё равно делится на необходимый труд – время, которое требуется для компенсации общественно необходимого рабочего времени, овеществлённого в их потребительской корзине (то есть стоимость их рабочей силы – «v») – и прибавочный труд (величину, на которую их рабочий день превышает «v»). Иными словами, эти работники – за исключением тех, кто получает сверхвысокие зарплаты – подвергаются эксплуатации. Такое положение сохраняется, для каких бы задач ни использовался их прибавочный труд – для производственных или нет, – или даже если бы он растрачивался впустую. На непроизводительные задачи – задачи, связанные с обращением титулов собственности (от рекламы до финансов и безопасности), – приходится солидная часть современной империалистической экономики. Они вычитаются из совокупной массы прибавочной стоимости, которую капиталисты извлекают из живого труда, задействованного в производстве, то есть в сельском хозяйстве и промышленности, в широком их понимании, снижая массу прибавочной стоимости, доступную для распределения в виде прибыли в любой форме.

Во-вторых, норма прибавочной стоимости применяется только к живому труду, используемому капиталистом для производства товаров либо на правах найма за зарплату, либо на правах владения работником³⁷Я обращаюсь к собственникам капитала в мужском роде, чтобы отразить концентрацию богатства и власти преимущественно в руках мужчин и большее притеснение женщин, свойственное капитализму. В остальных случаях, я использую обращение «он/она»., как при капиталистическом использовании рабов³⁸Higginbottom, 2018.. Самозанятые работники не производят прибавочной стоимости; если они получают меньше стоимости своего продукта, то они подвергаются неэквивалентному обмену. Нанятые на капиталистических основаниях работники составляют подавляющее большинство экономически активного населения в империалистических странах, но в большинстве стран Африки, Азии и Латинской Америки это не так. Как отметил Пол Суизи (Paul Sweezy):

«Степень эксплуатации на периферии всегда была и остаётся намного более высокой, чем в центре. Для любых практических целей степень эксплуатации в центре можно приравнять к норме прибавочной стоимости³⁹Суизи игнорирует различие между производительным и непроизводительным трудом, которое, вероятно, значительно более важно для развитых империалистических стран, чем для зависимых стран.. Иначе обстоят дела на периферии, где лишь малая часть рабочей силы используется предприятиями капиталистической промышленности в качестве наёмных работников, а значительно более высокая доля рабочей силы эксплуатируется прямо или косвенно землевладельцами, торговцами и ростовщиками, в основном в сельской местности, хотя и в городах тоже. Здесь вся или основная масса прибавочного продукта, извлекаемая из рабочих, не занятых в капиталистической промышленности, коммерциализируется и смешивается с капиталистически произведённой прибавочной стоимостью так, что их невозможно различить. В этих условиях мы можем говорить о социальной степени эксплуатации, но нам не следует путать это с нормой прибавочной стоимости в обычном смысле»⁴⁰Sweezy, 1981, с. 76..

В продолжение он говорит (приводя аргумент, во многом схожий с тезисом Марини), что более высокая степень эксплуатации в зависимых странах позволяет «местному правящему классу и находящимся с ним в союзе элитам обеспечивать себе уровень жизни, сравнимый с уровнем жизни буржуазии центра, при этом делая возможным значительный отток монетизированного прибавочного продукта (в форме прибыли, процента, ренты, роялти и т. д.) из периферии в центр». Резюмируя, он добавляет:

«На противоположной стороне от крайне высокой (и часто продолжающей расти) степени эксплуатации на периферии находится более низкая (и относительно стабильная во времени) норма прибавочной стоимости в центре. Есть две основных и взаимосвязанных причины для этого. С одной стороны, рабочий класс центра более развит и находится в лучшем положении для того, чтобы организовываться и бороться за свои интересы. С другой стороны, буржуазия центра выносит урок из истории: ситуация, позволяющая со временем повышать уровень жизни пролетариата (стабильная норма прибавочной стоимости в сочетании с растущей производительностью) не только удобна, но и даже совершенно необходима для работы системы в целом».

Написанные почти сорок лет назад, эти слова актуальны и по сей день. При этом необходимо добавить, что эта стабилизационная стратегия несёт в себе зёрна нестабильности –  новые противоречия, которые она сама порождает.

Монополия и сверхэксплуатация

Прежде чем мы углубимся в изучение природы капиталистической эксплуатации и империалистической сверхэксплуатации, имеет смысл рассмотреть, как эти два тесно связанных между собой понятия соотносятся с другим основополагающим элементом капитализма – монополией. Монополия заложена в ДНК капитализма: отдельные капиталисты стремятся не столько конкурировать, сколько найти способ избежать этого, получить преимущество перед конкурентами и воспользоваться монопольным положением в той или иной форме, которое обеспечит им прибыль выше средней. Закон стоимости который, в простейшей форме, гласит, что свободно покупаемые и продаваемые товары продаются по их стоимости, является результатом непрестанных усилий отдельных капиталистов нарушить этот закон. Их неистовый порыв можно сдержать лишь внешней силой, откуда проистекает необходимость в государстве и системе законов, независимых от отдельных капиталистов, – но из этого же следуют и непрестанные попытки капиталистов, по отдельности или в группах, обойти эти законы или заручиться поддержкой государства с целью получить преимущество перед своими конкурентами.

Монополия предстаёт во множестве форм. Некоторые относятся к сфере производства, например технологические инновации, позволяющие отдельному капиталисту производить данный вид продукции эффективнее остальных; другие относятся к сфере распределения (развитие бренда или другие формы монополии на рынках, такие как барьеры для новых игроков, влияние через государственные органы, привилегированный доступ к дешёвым ресурсам и материалам и т. д.) – все они могут быть кратковременными либо длительными. В каждом отдельном случае монополии соответствуют рента, незаслуженный доход, дополнительная прибыль для монополиста за счёт более низкой прибыли для остальных. Таким образом, монополия перераспределяет прибавочную стоимость между капиталами, но не увеличивает её общий размер.

Это верно даже для технологических инноваций, которые снижают количество труда, необходимого для производства потребительских товаров рабочих, – только когда эта инновация становится всеобщей, то есть когда она перестаёт монопольно принадлежать отдельному капиталисту, иными словами, когда она перестаёт быть чем-то новым, только тогда она приводит к снижению стоимости рабочей силы и соответствующему повышению нормы прибавочной стоимости. И то, только если рабочим не достаётся никакой выгоды от этого в виде более высоких реальных зарплат.

Если вся суть монополии заключается в распределении прибавочной стоимости, то суть эксплуатации – в её извлечении. И ровно так же, как каждый капиталист мечтает стать монополистом, так и стремление к максимальному извлечению прибавочной стоимости заложено в его ДНК. Как мы только что видели, Маркс в «Капитале» детально исследует два способа, которыми капиталисты добиваются этого: продлевая рабочий день сверх «необходимого рабочего времени», то есть времени, необходимого для создания стоимости потребляемых рабочим и его/её семьёй товаров, – это Маркс называл абсолютной прибавочной стоимостью; и изменяя соотношение между необходимым рабочим временем и прибавочным рабочим временем в рамках неизменного по продолжительности рабочего дня путём повышения производительности, что удешевляет потребляемые рабочими товары, – это он называл относительной прибавочной стоимостью. Оба они не имеют ничего общего со снижением необходимого рабочего времени путём «понижения заработной платы рабочего ниже стоимости его рабочей силы»⁴¹См. полную цитату выше.. Последнее является стандартным определением сверхэксплуатации, которое в этом эссе далее будет подвергнуто критике.

Из изложенного выше следует, что империалистическая рента и империалистическая сверхэксплуатация концептуально различны, даже если в действительности они тесно связаны. Поэтому Самир Амин (Samir Amin) был неправ, объединив их: «видимая часть империалистической ренты… проистекает из ступенчатой шкалы цен на рабочую силу… Скрытая часть ренты [проистекает из] доступа к ресурсам планеты»⁴²Samir Amin, 2018, с. 110..

Теперь мы можем соединить друг с другом две составляющих капитализма – монополию/конкуренцию и эксплуатацию/сверхэкплуатацию. Каждый капиталист мечтает стать монополистом, но для капиталистов Вьетнама, Камбоджи, Мексики и других стран Юга их мечты так и остаются лишь мечтами; у них нет иного выбора, кроме как полагаться исключительно на извлечение прибавочной стоимости из своих собственных работников, сверхэксплуатируя их, насколько это возможно и даже за рамками возможного, или, вернее, удовлетворяться тем, что остаётся после того, как монополисты и империалисты заберут свою долю⁴³Китай является крайне важным, но пока частичным исключением из этого правила, из-за чего его курс направлен на конфронтацию с действующими империалистическими державами, в первую очередь с Японией и США.. Напротив, империалистический монополистический капитал имел возможность делиться частью монополистической ренты и империалистической ренты со своими работниками, чтобы купить общественное спокойствие и расширить рынок для своих товаров, а также имел средства для финансирования государственных расходов на «мягкую силу» и «жёсткую силу» с целью укрепить своё господство над зависимыми странами.

Если понятий абсолютной и относительной прибавочной стоимости Маркса недостаточно для объяснения реалий эксплуатации в сетях современного глобального производства, то что нам нужно кроме этого? В двух словах – теоретическая концепция сверхэксплуатации. Но прежде чем мы сможем приступить к разработке концепции сверхэксплуатации, нам нужна более глубокая и богатая концепция эксплуатации.

Марксистская теория эксплуатации (I) – стоимость рабочей силы

Кажущаяся простой формула степени эксплуатации, m/v, при более пристальном рассмотрении оказывается вовсе не простой. Стоимость рабочей силы и стоимость, ею создаваемая, имеют между собой куда больше различий, чем обычно представляется. Тот факт, что числитель и знаменатель в формуле m/v могут быть выражены простыми числами, отражающими две части одного и того же рабочего дня, – степень эксплуатации является простым отношением одной части к другой, – приводит к тому, что многие забывают, насколько сильно они отличаются друг от друга. Это проясняется, когда мы задаёмся двумя элементарными вопросами. Что определяет стоимость рабочей силы? Что определяет, сколько стоимости создаётся рабочей силой?

Рассмотрим эти вопросы по очереди. Стоимость рабочей силы определяется семью факторами:

1) Плодородностью природы, то есть доступностью продуктов питания, строительных материалов; и её благоприятностью – потребностью в защите от непогоды и т. д.; например, если ловля рыбы занимает больше времени, то стоимость рабочей силы трудящегося, пропитание которого зависит от рыбы, должна возрасти, если мы хотим сохранить неизменным уровень потребления;

2) Долей потребительных стоимостей, необходимых для воспроизводства рабочей силы, которые свободно обеспечиваются домашним трудом, некапиталистическим хозяйством и т. д.;

3) Производительностью труда в отраслях капиталистической экономики, в которых создаются потребительские товары для рабочих;

4) Масштабами сверхэксплуатации в этих отраслях;

5) Размером так называемой «моральной и исторической» компоненты стоимости рабочей силы, то есть тем, насколько классовая борьба и развитие общества в целом (одно и то же, только разными словами) привели к включению новых потребностей в перечень необходимых для воспроизводства рабочей силы;

6) Средней степенью сложности/квалификации труда в национальной экономике, что тесно связано с её производственной структурой, а также связано с «моральным и историческим» фактором, приведённым выше;

7) Интенсивностью угнетения и подавления рабочих в данной национальной экономике, в том числе жестокостью репрессий со стороны нанимателя/государства, степенью сплочённости/разобщённости рабочего класса; структурной нехваткой или избытком рабочей силы, пограничным контролем, препятствующим свободному перемещению трудящихся.

На каждый из этих элементов, определяющих стоимость рабочей силы, требуется отдельная глава и эмпирическое исследование наряду с теоретическим осмыслением. Здесь у нас есть место лишь для их максимально краткого рассмотрения.

Ни один из этих факторов, в том числе и первый, не является чисто эндогенным: представьте, например, последствия для сотен миллионов трудящихся на Глобальном Юге от чрезмерного вылова рыбы рыболовными судами империалистов или влияние вызванного империализмом изменения климата на плодородность и благоприятность природы.

Второй по списку фактор, то есть сила патриархальных отношений, размер некапиталистической экономики и т. д., является в своей основе следствием империализма, его «развитием неразвитости», что подчёркивает необходимость включить в теорию стоимости теорию социального воспроизводства, пренебрежение которой со стороны марксистской политэкономии во многом связано с нежеланием последней отказаться от упрощений, сделанных Марксом с целью создания общей теории капитала.

Третий фактор претерпел радикальные изменения в неолиберальную эпоху в связи с массовым переносом производства потребительских товаров для рабочих в страны с дешёвой рабочей силой.

Четвёртый фактор должен рассматриваться в тандеме с третьим – стоимость рабочей силы определяется не только производительностью рабочих, занятых в производстве потребительских товаров, но и степенью их сверхэксплуатации. Потогонное производство удешевляет эти товары и снижает стоимость рабочей силы, зависящей от них.

Пятый фактор, «моральный и исторический» элемент, определяется классовой борьбой, которая происходит на национальном уровне и на международном. То, что рабочим удаётся включить в стоимость своей рабочей силы в одной стране, является результатом глобальной классовой борьбы, а не только борьбы внутри этой конкретной страны. К примеру, подъём национально-освободительных движений в британских колониях и неоколониях, – а не только локальные движения за социальные реформы, – побудил империалистических правителей пойти на уступки британскому рабочему классу после окончания Второй мировой войны в виде бесплатного здравоохранения и образования. Их целью было не только умиротворить рабочих, дав им то, что они хотели, но и заключить «общественный договор» с лидерами их профсоюзов и Лейбористской партии, обеспечив тем самым их активную поддержку войн против восставших народов в своих колониях и неоколониях. С другой стороны, хоть этими достижениями и не могли воспользоваться рабочие за пределами империалистических стран, тем не менее они начали постепенно включаться в то, что все рабочие считали причитающимся им по праву.

Шестой фактор также является производным от империалистического развития: в империалистических странах гораздо большая часть рабочего класса (остающаяся тем не менее меньшинством) занята сложным/квалифицированным трудом, чем в зависимых капиталистических странах… но мы должны также помнить предостережение Маркса о том, что разница между квалифицированным и неквалифицированным трудом отчасти основывается «просто на иллюзиях»⁴⁴См. полную цитату выше., что, например, обнаружили женщины в борьбе за равную оплату труда.

Седьмой фактор в целом выражает степень национального угнетения, которому подвергаются рабочие в данной стране, то есть то, насколько нарушается их равенство с рабочими из других стран мира. В данной работе доказывается, что в неолиберальную эпоху этот фактор стал самым важным из всех и оказывает определяющее влияние на четвёртый фактор, чья важность тоже значительно возросла.

Интересно сравнить этот перечень факторов, определяющих стоимость рабочей силы, с предоставленным Марксом:

«Стоимость рабочей силы определяется стоимостью привычно необходимых жизненных средств среднего рабочего. Масса этих жизненных средств, несмотря на возможные изменения их формы, для данной эпохи и данного общества дана и потому должна рассматриваться как величина постоянная. Меняется только стоимость этой массы. Ещё два фактора входят в определение стоимости рабочей силы. С одной стороны, издержки на её развитие, меняющиеся с изменением способа производства, с другой стороны – естественные различия между рабочей силой мужчин и женщин, взрослых рабочих и малолетних»⁴⁵Маркс, «Капитал», том 1, глава 15..

Из этого мы можем выделить четыре фактора (как они соотносятся с семью факторами из моего списка указано в скобках в конце каждого из них):

• Количество необходимых среднему рабочему жизненных средств (1, 5, 6);
• Стоимость этого количества жизненных средств (то есть размер общественно необходимого труда для его производства) (3, 4, 7);
• Издержки на развитие рабочей силы (то есть расходы на воспроизводство рабочей силы, в том числе на находящихся у работника на иждивении) (2, 6);
• Естественные различия между рабочей силой мужчин и женщин, детей и взрослых: это не применимо – рабочую силу детей я оставляю за рамками рассмотрения, а с наличием чего-либо «естественного» в стоимости мужской рабочей силы и отдельно женской рабочей силы я не согласен.

Различия между двумя списками отражают разницу в использованных уровнях абстракции: с одной стороны, Марксом для создания общей теории капитала, с другой – мной в данной работе для создания теории стоимости империализма; а также они отражают эволюцию капитализма за 150 лет, прошедших с момента опубликования Марксом первого тома «Капитала». Понятно, что множество факторов определяет стоимость рабочей силы и что их относительные значения сильно меняются от одного исторического периода к другому и от одной страны к другой, – всё это подчёркивает, почему наше понятие эксплуатации должно быть конкретным, актуальным и основанным на эмпирическом анализе, а не просто извлечённым из «Капитала» Маркса без глубокого осмысления и механически перенесённым на современную империалистическую действительность, словно за последние полтора века не было никаких изменений.

Марксистская теория эксплуатации (II) – стоимость, создаваемая рабочей силой

Теперь мы переходим к рассмотрению другого элемента в формуле степени эксплуатации – «m».  В основе закона стоимости лежит принцип «вновь созданная ею [рабочей силой] стоимость зависит не от её собственной стоимости, а от продолжительности её функционирования»⁴⁶Маркс, «Капитал», том 1, глава 17.. Более того, как мы видели выше, стоимость, создаваемая рабочей силой в единицу времени, никак не зависит ни от стоимости этой рабочей силы, ни от её производительности, ни от органического строения капитала, частью которого она является. Маркс неоднократно подчёркивал этот фундаментальный принцип во многих местах своей великой работы, например:

«Рабочий день данной величины всегда выражается в одной и той же вновь произведённой стоимости, как бы ни изменялась производительность труда и вместе с ней масса продуктов, а следовательно, и цена единицы товара.

Вновь созданная в двенадцатичасовой рабочий день стоимость равна, например, 6 шилл., хотя количество произведённых потребительных стоимостей изменяется вместе с производительной силой труда, и, стало быть, стоимость в 6 шилл. распределяется на большее или меньшее количество товаров»⁴⁷Маркс, «Капитал» том 1, глава 15, курсив мой..

Какие ещё факторы, помимо продолжительности, оказывают влияние? Один из них –  интенсивность труда: рабочий, который работает вдвое быстрее своего коллеги, производит вдвое больше стоимости за тот же промежуток времени. Однако далеко не очевидно, что рабочие в империалистических странах работают интенсивнее трудящихся в странах с дешёвой рабочей силой. Но даже если и так, то этот фактор уравновешивается тем, что в странах с дешёвой рабочей силой, как правило, рабочий день и рабочая неделя более продолжительные. Таким образом, мы можем исключить этот фактор из нашего анализа и вслед за Марксом в приведённой выше цитате предположить одинаковую интенсивность всего живого труда.

Другой фактор – уровень квалификации или навыков, что мы рассмотрели выше, разбирая несостоятельность аргументов отрицателей империализма. По указанным тогда причинам это тоже можно исключить из нашего «конкретно-всеобщего понятия»⁴⁸Ильенков, «Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении», глава 2. капиталистической эксплуатации.

Также необходимо учитывать, что создаваемая живым трудом стоимость определяется постфактум, когда стоимость произведённых этим трудом товаров реализуется посредством продажи:

«Стоимость товара определяется не количеством труда, действительно овеществлённого в нём, а количеством необходимого для его производства живого труда. Пусть товар представляет 6 рабочих часов. Если будут сделаны изобретения, благодаря которым его можно будет произвести в течение 3 часов, то и стоимость уже произведённого товара понизится наполовину»⁴⁹Маркс, «Капитал», том 1, глава 17..

Это важная и сложная проблема, тем не менее её можно смело исключить из данного исследования по двум причинам. Во-первых, хотя определение стоимости постфактум влияет на норму прибавочной стоимости и норму прибыли, оно не влияет на степень эксплуатации (поскольку разделение рабочего дня между необходимым трудом и прибавочным трудом не зависит от того, используется ли эта рабочая сила производительно или нет, растрачивается ли она впустую или нет, продаются ли в итоге созданные ею товары или нет). Во-вторых, роль этого вопроса ограничена тем, как развивается производительность труда; это будет происходить более или менее быстро в различных отраслях производства и в разных странах, и далеко не очевидно, что в империалистических странах производительность растёт быстрее, чем где-либо ещё, – с точки зрения повышения прибыли аутсорсинг производств в страны с дешёвой рабочей силой становится всё более предпочтительной альтернативой внутренним инвестициям в новые, более производительные технологии.

Наконец, мы должны рассмотреть особый случай, когда рабочих нанимает отдельный капиталист, обладающий технической или технологической инновацией, которая позволяет ему производить товары более эффективно, то есть делать их дешевле, чем принято в данной конкретной отрасли производства. Маркс говорит: «Труд исключительно высокой производительной силы функционирует как умноженный труд, т. е. создаёт в равные промежутки времени стоимость большей величины, чем средний общественный труд того же рода»⁵⁰Маркс, «Капитал» том 1, глава 10.. На первый взгляд кажется, что это противоречит утверждению Маркса, что «изменение производительной силы само по себе нисколько не затрагивает труда, представленного в стоимости товара… один и тот же труд в равные промежутки времени создаёт равные по величине стоимости, как бы ни изменялась его производительная сила»⁵¹Маркс, «Капитал», том 1, глава 1..

Противоречие между двумя этими утверждениями Маркса только кажущееся, поскольку в первой цитате Маркс делает акцент на производительности на уровне отдельных фирм, тогда как во второй он абстрагируется от этого. Различные нормы прибавочной стоимости, о которых Маркс говорит в первой цитате, относятся исключительно к разнице в производительности между отдельными фирмами, производящими за разные промежутки времени идентичные товары в рамках одной отрасли производства. Переносить эти различия в производительности между отдельными фирмами на целые отрасли с различным органическим строением было бы большой ошибкой, в корне неверной трактовкой теории стоимости Маркса, – а ведь именно это и утверждают марксистские отрицатели империализма, столь сильно стремятся они «доказать», что рабочие в передовых, капиталоёмких отраслях промышленности производят больше стоимости за час работы и что, развивая этот тезис, в более развитых странах рабочие создают больше стоимости, чем в менее развитых, и, соответственно, являются столь же эксплуатируемыми.

Прибавочная стоимость распределяется неравномерно между капиталистами, занимающимися одним и тем же бизнесом, то есть производящими одни и те же товары. Стоимость, которую более производительный капиталист получит, продав товар, включает в себя дополнительную часть прибавочной стоимости за счёт конкурентов, чья производительность в этой конкретной отрасли производства ниже средней⁵²«Когда Маркс заявляет, что предприятия, работающие с производительностью ниже среднего, получают прибыль ниже среднего… всё это… означает, что стоимость или прибавочная стоимость, в действительности произведённая их рабочими, присваивается на рынке фирмами, работающими лучше. Это вовсе не означает, что они создали меньше стоимости или прибавочной стоимости, чем выражено в количестве отработанных ими часов» (Mandel, 1975, с. 101).. Должно быть ясно, что это применимо только к отдельным капиталам, находящимся в прямой конкуренции друг с другом, но ни в коей мере не означает, что капиталы в отраслях производства с более высоким органическим строением имеют более высокую норму прибавочной стоимости, чем в отраслях с более низким органическим строением. Эту увлекательную и важную тему я рассматриваю более подробно в книге «Империализм в XXI веке»⁵³Smith, 2016, с. 241–244., приходя к следующему выводу:

«…предполагая труд средней интенсивности и сложности… вся рабочая сила, расходуемая рабочими, занятыми в менее производительных капиталах, в равной степени относится к общей стоимости, даже если непропорционально большую часть этой стоимости захватывают более производительные капиталисты. Источником сверхприбылей более производительных капиталистов являются не его собственные более производительные рабочие, а прибавочный труд рабочих, нанятых технологически отсталыми капиталами… Таким образом, стоимость, создаваемая производительными рабочими в течение определённого временного интервала, не зависит от их производительности, даже если захватываемая их нанимателями добавленная стоимость сохраняет высокую зависимость от неё. Это настолько фундаментальный тезис, что нужно повторить: сталевар, работающий на более технологически сложном оборудовании, не производит больше меновой стоимости, он/она просто позволяет своему нанимателю захватить бόльшую её долю. Отсюда следует, что степень эксплуатации – при условии равной заработной платы, интенсивности труда и т. д. – в более производительных капиталах не выше, чем в менее производительных, как утверждают евромарксистские критики теории зависимости».

На основе приведённых упрощений и пояснений ясно, что ни один из семи ранее рассмотренных факторов, определяющих стоимость рабочей силы, не имеет никакого отношения к стоимости, ею создаваемой. Даже если мы ослабим упрощения и учтём интенсивность, квалификацию и определение стоимости постфактум, ясно, что числитель и знаменатель в формуле степени эксплуатации определяются факторами, имеющими мало общего друг с другом; что наша маленькая простенькая формула, m/v, намного сложнее, чем обычно представляется; и что результатом отсылок к степени эксплуатации, не учитывающих это должным образом, становилась плохая наука.

Марксистская теория сверхэксплуатации

Ранее в этой главе мы видели множество примеров «постоянного вплетения феномена оплаты рабочей силы по её стоимости и ниже её стоимости в “Капитал” в целом»⁵⁴Osorio, 2018, с. 166.. То, как Маркс поставил вопрос о «снижении заработных плат ниже их стоимости», соответствовало его общему анализу капитала, в котором он предполагал единую экономику и совершенную конкуренцию между капиталистами и между рабочими – условия для того, чтобы все товары продавались по их стоимости⁵⁵Или, вернее, чтобы они продавались по ценам, соответствующим модифицированной форме их стоимости, которую Маркс называл «ценами производства» – ценами, согласующимися с принципом выравнивания нормы прибыли между различными капиталами., а рабочая сила имела одну единственную стоимость. Чтобы определить понятие сверхэксплуатации не на уровне капитала в целом, а на уровне современной глобальной капиталистической экономики, нужно существенно изменить формулировку Маркса: на глобальном уровне вопрос не столько в том, что зарплаты оказываются выше или ниже единой, общей стоимости, а в том, что стоимость рабочей силы (не только зарплата) занижается в некоторых странах, тогда как в других – нет.

Иными словами, ключевым является не столько нарушение стоимости рабочей силы из-за недостаточного уровня её вознаграждения, а, как было подчёркнуто в начале этого эссе, нарушение равенства между рабочими, выражающееся в различных стоимостях их рабочей силы. Попытка Каца «исправить» концепцию Марини, заявив, что рабочая сила имеет различную стоимость в зависимости от места её расположения и что из-за этого «концепцию оплаты рабочей силы ниже её стоимости следует заменить более низким вознаграждением этого ресурса»⁵⁶Katz, 2017, с. 10., уводит нас в никуда по двум причинам. Во-первых, если мы признаём (как нам и следует), что стоимость рабочей силы сильно различается между странами, тогда нам нужно ответить на вопрос, почему она так сильно различается? Во-вторых, Кац утверждает, что благодаря данной корректировке сверхэксплуатация становится незначительным несистемным явлением, который с равной вероятностью можно встретить как в странах центра, так и на периферии⁵⁷На этом основании Клаудио Кац утверждал, что «теория зависимости не нуждается в концепции сверхэксплуатации, которую Маркс опустил» (Katz, 2017, с. 15); Джейми Осорио ответил на это репликой о том, что предложенная Кацем «переформулировка марксистской теории зависимости является ничем иным, как призывом её отвергнуть» (Osorio, 2018, с. 179).. Но это может быть верно лишь в случае, если мы соглашаемся с его утверждением, что «размеры прибавочного труда… явно выше в более производительных экономиках центра»⁵⁸Katz, 2017, с. 10.. Это тот же аргумент, что был выдвинут марксистами, отрицающими империализм, который мы рассмотрели ранее в этой главе, – аргумент, основанный на смешении определений производительности через потребительную и меновую стоимость. Другими словами, это не что иное, как буржуазная экономическая теория, приодетая под марксистскую.

Как мы видели, Маркс несколько раз открыто исключал из своей общей теории капитала сдерживание зарплат ниже стоимости рабочей силы, каждый раз акцентируя внимание на важности этого в реальной жизни. Снижение стоимости рабочей силы за счёт сдерживания уровней потребления (или, что то же самое, переноса производства в страны, где уровни потребления, а с ними и стоимость рабочей силы намного ниже) является отдельным третьим способом увеличения прибавочной стоимости⁵⁹В работе «Диалектика зависимости» (La Dialéctica de la Dependencia) Марини утверждает: «Понятие сверхэксплуатации не тождественно понятию абсолютной прибавочной стоимости, поскольку первое также включает разновидность производства относительной прибавочной стоимости – ту, что выражается в повышении интенсивности труда. В то же время преобразование части зарплатного фонда в источник накопления капитала не обязательно представляет собой исключительно форму производства абсолютной прибавочной стоимости, поскольку этот процесс одновременно затрагивает обе части рабочего дня, а не только прибавочный труд, как в случае с абсолютной прибавочной стоимостью. А главное – в отличие от эксплуатации путём повышения производительности рабочих, сверхэксплуатация в первую очередь определяется бόльшей эксплуатацией физических возможностей рабочих и, как правило, выражается в том, что рабочая сила получает оплату ниже её фактической стоимости» (Marini, 1973, c. 92-93, перевод мой)., и он приобрёл исключительную важность в неолиберальную эпоху, став драйвером её величайших преобразований и самым важным фактором роста нормы прибавочной стоимости, противодействуя тенденции нормы прибыли к понижению.

Повторное открытие этой третьей формы прибавочной стоимости – это прорыв, позволяющий применить действующие концепции из «Капитала» к конкретной империалистической действительности. Это было сделано Энди Хиггинботтом в статье к конференции 2009 г. под названием «Третья форма увеличения прибавочной стоимости» (The Third Form of Surplus Value Increase), в которой он опирался на наработки Марини, – он развил их в серии новаторских работ и статей (фрагменты некоторых из них приводились в этом эссе). В своей работе 2009 г. он писал: «Маркс рассматривает три различных способа, которыми капитал может увеличивать прибавочную стоимость, но только два из них он называет абсолютной прибавочной стоимостью и относительной прибавочной стоимостью. Третий механизм – снижение зарплат ниже стоимости рабочей силы – Маркс относит к сфере конкуренции и оставляет вне своего исследования». Эту идею он развивает в более поздних статьях. Например, в одной из них он говорит, критикуя стандартное ортодоксальное прочтение «Капитала»⁶⁰Higginbottom, 2011, с. 284.:

«Непонятно… почему удлинение рабочего дня [абсолютная прибавочная стоимость]; и косвенное, непреднамеренное и опосредованное следствие роста производительности труда в виде снижения стоимости рабочей силы [относительная прибавочная стоимость] относятся к внутренней сущности капитала, тогда как прямое снижение зарплат капиталом – нет. Все три механизма повышают норму прибавочной стоимости… Прямое снижение зарплат имеет ключевое значение для анализа капитализма как империализма и мировой системы».

Монополистический порыв капиталистов, то есть желание присваивать прибавочную стоимость за счёт других капиталистов, в сочетании с их неутолимой жаждой обладать трудом, который можно было бы сверхэкспуатировать, совместно диктуют капитализму его внутренне присущую, неизбежную империалистическую направленность. Оба элемента – монополия и сверхэксплуатация – абсолютно необходимы для теории империализма; определять империализм только через монополию однобоко и неверно и означало бы забвение другого часто повторяемого определения Ленина: «разделение наций на угнетающие и угнетенные… составляет суть империализма»⁶¹Ленин, «Революционный пролетариат и право наций на самоопределение»., которое сегодня выражается в подобной апартеиду структуре глобальной рабочей силы и порождаемой ею сверхэксплуатации.

Если это так, то почему сверхэксплуатация не находится наряду с монополией в центре ленинской теории империализма, изложенной в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма»?

Короткий ответ – она находится в центре, и если вы будете искать, то вы её найдёте, хотя и в нераскрытом виде, – на то были свои причины. Как показано выше, было бы неразумно ожидать найти в работах Ленина и других авторов времён зарождения империалистической стадии капитализма теорию империализма, способную объяснить его полностью развитую современную форму. Сто лет назад отношения между империалистическими и угнетёнными странами были в основном отношениями между капиталистическими и докапиталистическими общественными формациями, что резко контрастирует с сегодняшним миром, где капиталистические общественные отношения господствуют почти всецело, а отношения между империалистическими и угнетёнными странами находятся практически полностью в рамках отношений между капиталом и трудом. Ленин не мог включить концепцию создания стоимости в рамках глобализированных производственных процессов, поскольку широкомасштабное проявление этого феномена относится к более поздней стадии развития капитализма, чем та, в которой он жил. Эти обстоятельства привели к неизбежному разрыву между теорией империализма Ленина и теорией стоимости Маркса, который сохраняется до сих пор (хотя он вовсе не обязательно должен был сохраниться по сей день; в этом мы виноваты сами).

Как сказал Ленин в предисловии к французскому и немецкому изданиям своей брошюры об империализме, «гигантские сверхприбыли» достаются «горстке… особенно богатых и могущественных государств, которые грабят… весь мир»⁶²Ленин, «Империализм, как высшая стадия капитализма», Предисловие к французскому и немецкому изданиям.. Эти сверхприбыли проистекают из имперских привилегий, из монополистического нарушения эквивалентного обмена. Сверхприбыли империалистов могут принимать множество форм: от рабства и всех иных гнусных форм вымогательства, неприкрытого воровства и беззакония, или от сверхэксплуатации, при которой нарушение обмена происходит между капиталом и трудом (при посредничестве непосредственных нанимателей, местной буржуазии и т. д.). В этом случае нарушается равенство между пролетариями, ключевое значение которого подчёркивалось в начале этого эссе.

Неутолимая жажда капиталистов обладать трудом, который можно было бы сверхэкспуатировать, вместе с их постоянным желанием пожинать чужие плоды, нарушать принципы эквивалентного обмена между свободными агентами, создаёт импульс для империализма. Вот почему империализм нельзя свести к одной лишь монополии, или к перезрелости/гипертрофированности капитала, или к каким-либо ещё её последствиям. Глобальный трудовой арбитраж – замена относительно высокооплачиваемых рабочих дома низкооплачиваемыми рабочими за рубежом, что является драйвером глобализации и глобального переноса производства, ставшими характерными чертами неолиберальной эпохи, – это проявление данного импульса в чистом виде.

Сверхэксплуатация наёмного труда играла второстепенную роль на ранних стадиях капиталистического империализма, когда имперский грабёж проявлялся в хищнической добыче минеральных ресурсов, зачастую с применением принудительного труда наряду с другими формами финансового ростовщичества и вымогательства. Неэквивалентный обмен, то есть невыгодные и ухудшающиеся условия торговли наиболее важными экспортными товарами Юга (что наблюдалось уже с середины XIX в., как отметил Марини), приобрёл первостепенное значение за длительный период, окончившийся началом неолиберальной эпохи. Он вносит существенный вклад в экспоненциальный рост долгов, которые сами стали основным и непрекращающимся источником грабежа. Наконец, характерная для эпохи неолиберализма глобализация производства превратила живых трудящихся в ресурс, который нужно добывать. И это стало основной формой имперского грабежа в неолиберальную эпоху.

В связи с этим вспоминается яркая мысль Эвальда Ильенкова, которая на световые годы опережает банальности «теории неравномерного и комбинированного развития» (для многих отрицающих империализм марксистов она служит малосодержательным заменителем теории империализма): «очень часто… подлинная объективная “причина” явления обнаруживается во времени позже, чем её собственное «следствие»⁶³Ильенков, «Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении», глава 5..

Заключение 

Монополистический порыв капиталистов, то есть желание присваивать прибавочную стоимость за счёт других капиталистов, в сочетании с их неутолимой жаждой обладать трудом, который можно было бы сверхэкспуатировать, совместно диктуют капитализму его внутренне присущую, неизбежную империалистическую направленность. Поэтому империализм и сверхэксплуатация неразрывно связаны. Теория империализма XXI в. должна объяснить, как сверхэксплуатация изменяет отношения стоимости. Теория империализма, которая этого не делает, бесполезна, пуста и непременно отрицает империализм, даже если отрицающие продолжают использовать слово «империализм» в качестве описательного термина.

Джон Смит, Ноябрь 2019.

Список литературы

Amin, S. (2018). Modern Imperialism, Monopoly Finance Capital, and Marx’s Law of Value. New York: Monthly Review Press.
Bettelheim, C. (1972). Some Theoretical Comments by Charles Bettelheim. pp. 271–322 in Unequal Exchange, A Study in the Imperialism of Trade, by Arghiri Emmanuel. London: NLB.
Callinicos, A. (1992). Race and Class. International Socialism (2)55. https://www.marxists.org/history/etol/writers/callinicos/1992/xx/race-class.html
Callinicos, A. (2009), Imperialism and Global Political Economy (Cambridge: Polity Press)Cope, Z. (2019). The Wealth of (Some) Nations. London: Pluto Press.
Cope, Z. (2019). The Wealth of (Some) Nations. London: Pluto Press.
Harris, N. (1986). “Theories of Unequal Exchange,” International Socialism (2)33.
Engels, F. [1847] (1977). The Communists and Karl Heinzen, in Marx and Engels Collected Works, vol. 6. Moscow: Progress Publishers.
Higginbottom, A. (2009). The Third Form of Surplus Value Increase, paper presented at Historical Materialism Conference, London.
Higginbottom, A. (2011). The System of Accumulation in South Africa: Theories of Imperialism and Capital. Économies et Sociétés, (45)2,261-288.
Higginbottom, A. (2014). Imperialist Rent in Practice and Theory.  Globalizations (11)1, 23–33.
Higginbottom, A. (2018). Enslaved African labour in the Americas: from primitive accumulation to manufacture with racial violence.  Revista de Estudos e Pesquisas sobre as Américas (12)1.
Ilyenkov, E. (1960). The Dialectic of the Abstract and the Concrete in Marx’s Capital. Moscow: Progress Publishers.
Katz, C. (2017). Aciertos y Problemas de la Superexplotación
Kidron, M. (1974). Black Reformism: the Theory of Unequal Exchange, in Capitalism and Theory, London: Pluto Press.
Latimer, A. (2016). Superexploitation, the Race to the Bottom and the Missing International, in The Palgrave Encyclopedia of Imperialism and Anti-Imperialism, ed. S. M. Bâ  and I. Ness, pp. 1136-1150. New York: Palgrave Macmillan.
Lenin, V.I. [1902] (1978). What Is to Be Done?, [1902], Beijing: People’s Publishing House.
Lenin, V. I. [1915] 1964. The Revolutionary Proletariat and the Right of Nations to Self–Determination, in Collected Works, vol. 21, 407–11. Moscow: Progress Publishers.
Lenin, V. I. [1916] (1964). Imperialism, the Highest Stage of Capitalism, in Collected Works, vol. 22, 185–305. Moscow: Progress Publishers.
Lenin, V.I. [1921] (1964). Collected Works, Vol. 22, pp. 189-195. Moscow: Progress Publishers.
Mandel, E. (1975), Late Capitalism. London: NLB.
Marini, R.M. (1973). Dialéctica de la Dependencia. Mexico DF: Ediciones Era.
Marx, K. [1867] (1976), Capital, Volume 1. London: Penguin.
Marx, K. [1867] (1987). Marx to Engels. Collected Works, vol. 42. Moscow: Progress Publishers.
Marx, K. [1894] (1991), Capital, Volume 3. London: Penguin.
Osorio, J. (2018). Acerca de la superexplotación y el capitalismo dependiente. Cuadernos de Economía Crítica (4)8, 153-181.
Osorio, J. (2019). Cuestiones epistémicas en el análisis de la dependencia y del capitalismo dependiente.
Shaikh, A. (1980). The Laws of International Exchange. Growth, Profits and Property: Essays in the Revival of Political Economy, ed. Edward J. Nell, pp. 104–35.  Cambridge: Cambridge University Press.
Smith, J. (2012). The GDP Illusion, in Monthly Review, (64)3, pp. 86-102
Smith, J. (2016). Imperialism in the Twenty-First Century – Globalisation, Super Exploitation, and Capitalism’s Final Crisis. New York: Monthly Review Press.
Sweezy, P.M. (1981). Four Lectures on Marxism. New York: Monthly Review Press
Vasudevan, R. (2019). The Global Class War. Catalyst (3)1.