― И кто же мы?
― Мы просто… потребители.
― Правильно! Потребители. Мы одержимы внешней атрибутикой преуспевания. Убийства, голод, преступность — всё это не волнует меня. А волнуют меня знаменитости и скандалы, телевизор, где 500 каналов, чьё имя на бирке моих трусов — Rogaine, Viagra, Olestra…

В этой цитате из фильма «Бойцовский Клуб» выражена суть современного культа потребления. Магические свойства предметов завлекают нас, мы покупаем больше, мистицизм товаров подчиняет волю человека так же, как религия подчиняет волю верующего. Человек не мыслит рационально, он ведом желанием потреблять.

Культ потребления, консьюмеризм — это явление в общественном сознании, которое характеризуется тем, что люди удовлетворяют все потребности и самореализуются исключительно через приобретение, потребление и накопление товаров. Определение широкое и обобщённое: трудно установить точные границы, за которыми потребление становится сверхпотреблением. 

Откуда растут корни консьюмеризма? Скорее всего, большинство устроит такой ответ: культ потребления порождён жадностью и эгоизмом, присущими человеку от природы. Ответ понятный и универсальный, но поверхностный и на деле мало коррелирует с действительностью.

О природе товара

Суть этого явления кроется не в природе человека, а в природе товара как такового. Здесь не обойтись без прояснения основ политической экономии.

В первую очередь товар — это предмет, который подлежит купле-продаже, обмену. Всё продаётся и всё покупается — таков девиз капитализма. Но как мёртвая вещь, лишённая воли и разума, способна подчинить себе человека? Для ответа на этот вопрос нужно определить, каким образом товары обмениваются друг на друга, важно поймать рынок за руку.
Чтобы обменять одни предметы на другие, их требуется сравнить, найти что-то общее, что уравнивает их друг перед другом. Если бы ничего общего у товаров не было, обмен происходил бы вслепую: один не знает, что отдаёт, а другой не знает, что приобретает. Нам возразят: «Я отдаю, скажем, “велосипед”, а получаю “набор для рисования”, я знаю, что отдаю ненужную мне вещь, а вместо неё получаю полезную мне. Но что у них может быть общего?». Справедливо. Но знание физических свойств продукта говорит лишь о том, что данный предмет труда может быть кому-то полезен, а кому-то нет, то есть может стать товаром. Но этого недостаточно, чтобы объяснить, в какой пропорции вы готовы обменяться разными товарами. Продукт, не обладающий «полезностью», товаром, как правило, стать не может. Эта «полезность» называется потребительной стоимостью. Допустим, у вас есть ненужная яхта, от которой вы хотели бы избавиться. У вашего знакомого есть лишний велосипед, который вам очень пригодится. Давайте обменяем их по «полезности» — ненужное поменяем на нужное. Но вы же не идиот! За яхту надо просить десять тысяч велосипедов как минимум! А откуда вы взяли такую пропорцию? Яхта разве полезнее? Почему плавать по морю на яхте ровно в десять тысяч раз полезнее, чем с удобством передвигаться по городу на велосипеде? И то, и другое — транспортные средства, но и они удовлетворяют слишком разнородные потребности, чтобы их возможно было сравнить и измерить.  Значит, есть в товарах что-то общее, позволяющее выстроить пропорции обмена. Такая пропорция называется меновой стоимостью. Чтобы произвести любой товар, необходим некий труд. Затраченный человеческий труд — то, что объединяет все существующие товары, какие бы у них ни были свойства. Именно он формирует стоимость товара. Этот абстрактный труд измеряется временем, которое необходимо для производства того или иного товара. Но не конкретным временем, которое заложено в конкретном товаре, а временем общественно-необходимым, т.е. средним временем производства этого товара в данном обществе при средней квалификации работника. Это — закон стоимости, который регулирует обмен товаров.

«Практически лиц, обменивающихся продуктами, интересует прежде вопрос: сколько чужих продуктов можно получить за свой, т.е. в каких пропорциях обмениваются между собой продукты? Когда эти пропорции достигают известной прочности и становятся привычными, тогда кажется, будто они обусловлены самой природой продуктов труда»¹Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. – М., 1959. – т. 13, с. 498.

Деньги же, в свою очередь, в процессе обмена являются всеобщим эквивалентом стоимости, выступая как универсальный инструмент обмена, как универсальный и уникальный товар. В деньгах измеряется цена любого товара. Отметим, что цена товара и его стоимость — разные понятия, но между ними есть неразрывная связь. Цена зависит и от условий производства, и от условий обмена. Она может колебаться вокруг стоимости товара в зависимости от спроса и предложения. Совпадение цены товара со стоимостью — редкое явление. Но стихийность рынка в конечном счёте выравнивает колебание цен, и разброс уменьшается. При развитом капитализме и устоявшемся рынке колебание цен обусловлено в первую очередь изменением условий производства. 

Отношения не товаров, а людей

Товары не падают с неба, хотя некоторые экономисты «стаканов в пустыне» пытаются исходить из обратного. Товары создаются человеческим трудом. Живительная сила товара, которая заставляет его выходить на рынок и вставать в один ряд с другими товарами, есть его стоимость, рождённая трудом рабочих. Получается, что вещественный обмен отражает обмен результатов одного труда на результаты труда другого. Продукт, вступающий в обмен, то есть товар, становится таковым потому, что в нём «завязывается отношение между двумя лицами… отношение между производителем и потребителем»²Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. – М., 1959. – т. 13, с. 498. Каждые отдельные виды труда формируют общественный труд. Так выстраиваются общественные отношения.

В общественном сознании возникает субъективная оценка ценности товара: люди видят в простом столе не только его полезность, но и его выражение в других товарах или деньгах³Кстати, поэтому деньги — предмет столь больного обожания, ведь за деньги, которые являются универсальным товаром для обмена, можно купить остальные товары как естественное соотношение. Человек наделяет товар стоимостью как априорным свойством, присущим ему от природы, вложенный труд размывается в общественном сознании. Стоимость товаров нам кажется естественной, будто бы данной самими их физическими свойствами. Но мы уже знаем, что она обусловлена именно вложенным в неё трудом. Отметим ещё раз, что стоимость не стоит путать с полезностью товара, то есть потребительной стоимостью, которая для каждого лица или группы лиц субъективна и не отражает положение товара при обмене. Субъективное восприятие стоимости Карл Маркс назвал «товарным фетишизмом».

Отношения товаров, которые управляют нами, на деле — отражение общественных отношений, в которые вступает каждый отдельный индивид. Именно товарный фетишизм предваряет будущее явление культа потребления. 

«Товарный фетишизм — историческое общественное явление, возникающее на почве частного товарного производства. Его существенной чертой является господство продуктов труда, экономических законов производственных отношений как над отдельным индивидом, так и над товарно-капиталистическим обществом в целом»⁴Шеховцов А.В. Теория товарного фетишизма Карла Маркса. – В., 1965. – с.10. 

Вся современная культура и общественное бытие так или иначе связаны с современными производственными отношениями. Капитализм покоится на частном присвоении результатов общественного труда.

Как это происходит? При производстве товаров работник на предприятии создаёт новую стоимость. В процессе производства в эту стоимость включается стоимость сырья, частично стоимость оборудования, стоимость рабочей силы и прибавочная стоимость, которую и создаёт работник (см. рисунок). Капиталист присваивает себе прибавочную стоимость в виде произведённых товаров,  реализуя их на рынке. Она и составляет прибыль капиталиста, которая выражена в деньгах. Рабочий же получает часть дохода в виде зарплаты для воспроизводства своей рабочей силы⁵ Стоимость рабочей силы формируется исторически из средств к существованию, в которые входят продукты потребления, расходы на семью, определённые культурные потребности. В этом вся суть современной эксплуатации человека человеком⁶Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. – М., 1959. – т. 13, с. 498..

Стоимость рабочей силы отличается не только в различных отраслях, но и в различных странах. Тем не менее общего принципа производства и присвоения стоимости это не меняет. Эксплуатация тем сильнее, чем большую часть стоимости капиталист присваивает себе.

Рабочая сила и потребление

Мы выяснили, что работник получает в виде зарплаты не стоимость собственного труда, а только стоимость своей рабочей силы — то, что необходимо ему, чтобы поддерживать свою работоспособность. Он вынужден подчинять свою жизнь тому, что необходимо для самовоспроизводства как рабочей силы. Всякое занятие, которое нарушает этот цикл, делает жизнь человека более затруднительной. Образование или хобби, которое служит саморазвитию, но не даёт заработка, — пустая трата времени. К тому же в тех же США многие товары и услуги, необходимые для всестороннего развития личности, вроде обучения в колледже или учебников со временем только дорожают в сравнении с телевизорами или компьютерным софтом. 

Да, высококвалифицированный работник может развитие личности монетизировать — ему как раз за это и платят. Но таких работников в мировой экономике меньшинство. А остальным приходится подчиняться рыночной логике — что не приносит денег и быстрого удовольствия, должно быть отменено. Формируется апатия к собственному развитию. Реализоваться в труде ты не можешь — ты ведь ничего не решаешь и ничем не владеешь. Свободное время дано тебе не для всестороннего развития, а для воспроизводства твоей рабочей силы или для лёгкого и быстрого потребления, которое не отнимает много сил.

Так в процессе товарного производства возникает отчуждение человека от результатов своего труда. Отчуждение превращает деятельность и её результаты во что-то внешнее, самостоятельное и господствующее над человеком, что на индивидуальном уровне демотивирует его ⁸Зубарев Е.В. (2010). Отчуждение труда: понятие, экономическая категория и основные факторы // Челябинский гуманитарий – т. 1, № 10. – с. 36–39.. Человек, который каждый день выполняет монотонную, изнурительную работу, ещё и не видящий и не чувствующий результатов своего труда из-за их частного присвоения другими, становится придатком производственного процесса. Он отторгает рабочий процесс от себя, тем самым отстраняется от него. В итоге это приводит к неудовлетворенности человека своим трудом, а отсюда и жизнью. Поиск своего места в ней, цели и смысла её человек находит в другой стороне капиталистического общества — в потреблении. 

Как это возможно — «реализоваться через потребление?». Было бы глупо думать, будто человек ограничен чисто физиологическими потребностями. Даже в докапиталистическую эпоху еда, транспорт или предметы быта выстраивались в знаковую систему. Так, до пола длинные рукава на Руси стали знаком боярства — знаком класса, которому не требуется работать руками. Так и сегодня, многие товары становятся знаками того или иного социального положения: их нужно потреблять, чтобы это положение закрепить. По автомобилю, одежде или смартфону мы отделяем простого работягу от предпринимателя, гопника от интеллигента. Даже монах в монастыре, когда он отказывается от одних форм потребления в пользу других, подчеркивает тем самым свою идеологию и положение в обществе.

Зажиточным людям доступны все блага, в том числе образование и медицина, — широкое поле для самореализации, которым они действительно пользуются. Но и они подчиняются законам капитализма. Тот или иной класс формирует свои эстетические идеалы так, чтобы они отражали то состояние, которое этот класс считает наиболее благополучным.⁹Подробнее о том, как те или иные классы формируют свои эстетические идеалы, читай «Эстетические отношения искусства к действительности» Н.Г. Чернышевского Зажиточные слои общества стремятся, прежде всего, оставаться зажиточными. Поскольку товары олицетворяют стоимость, для правящего класса и его приближённых накопление товаров становится способом закрепления своего социального статуса. 

Отождествление и проецирование

Товары закрепляются за определёнными слоями общества и отождествляются с ними и их общественным бытием. В сфере производства формируются целевые группы для определённых товаров. Впоследствии эти группы воспроизводят собственную культуру и социальное положение через потребление.  Само закрепление товаров за определённой группой связано в первую очередь с их покупательной способностью. 

Благодаря развитым средствами информации жизнь богатых людей у всех на виду. Товары, которые они потребляют, становятся знаками богатства/воспринимаются в культуре как залог богатства. Люди подражают господам, пытаясь приблизиться к их положению: покупают одежду, гаджеты, автомобили, как у тех, на кого они равняются, и даже часто прибегают для этого к потребительским кредитам. Они мимикрируют под богачей, и иногда это даже делается с целью попасть в «высшее общество». Такая тенденция подражания рождает, например, следование высокой моде. Сперва одежда создаётся известнейшими кутюрье для определённого богатого круга лиц. Потом, когда имеющие её люди выходят в свет, она овладевает умами как простых людей, так и модельеров «масс-маркета», которые пускают прошлогодние тренды элит в массы и тем самым создают и удовлетворяют возникший спрос. Так массовая мода в одежде находится в бесконечной погоне за элитарной модой. Но это касается не только одежды, но и товаров другого назначения, которые прямо или косвенно подчёркивают социальный статус человека: класс автомобиля, марка часов, место употребления пищи. 

— Знаешь, почему такие, как ты, не любят фаст-фуд? Это еда для рабочего класса. Объясни, почему в заведениях, где мы работаем, поесть стоит на 500 долларов дороже, чем в подобном месте?
— Потому что здесь в еде много жира, много соли и дешёвых мясных обрезков…
— Ты описала классическую еду французских крестьян. «Бургер Кинг» — это крестьяне, делающие своё дело. Они придают дешёвому куску мяса стиль. Как гуляш, беф-бургиньон или кассуле…¹⁰Шеф Адам Джонс, фильм

Искусство, культура, мораль не стоят над обществом, а порождаются им. Они не только отражают общественные явления, но и служат инструментом их обоснования и воспроизводства. Они могут как служить правящему классу, так и действовать в интересах класса угнетаемого. Не только воля, но ещё и морально-культурные ориентиры правящего класса навязываются всему обществу. Кроме тех слоёв, которые эту культуру принимают, есть и те, кто хочет противопоставить себя существующим порядкам. Так в противоречие с массовой культурой вступает контркультура.  

Напрямую классовость искусства увидеть бывает трудно, но не существует независимых художников, писателей, режиссёров: они всегда будут подчиняться тем или иным классовым тенденциям в обществе, даже если не осознают этого. Абсурдно пытаться жить в обществе и творить независимо от него. В каждом произведении мы найдём воспевание или порицание определённых ценностей, поведения или установок, то есть тех явлений, которые реально существуют или существовали в обществе. Поэтому «Искусство ради искусства»¹¹Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд. изд. 2, т. 37, стр. 394-396. Там же, стр. 414-421. и «Наука ради науки» — оторванные от реальности фантазии¹²К. Маркс, Ф.Энгельс. Немецкая идеология.

Искусство выполняет задачи тех или иных классов, обосновывает полезные и критикует чуждые ему общественные отношения. Нынешнее искусство — продукт товарного общества. Неудивительно, что в наши дни оно почти полностью слилось с рекламой. Последняя же, пытаясь усилить спрос на определённый продукт, говорит с покупателем на понятном ему языке визуальных и звуковых образов, позаимствованных у искусства. Уже некогда закреплённые за конкретными слоями общества товары подхватываются рекламой. А она, в свою очередь, расширяет потребительские группы, наслаивает их одна на другую и одновременно укореняет новые тренды в обществе. Это служит цели увеличения общей массы сбыта, это влияет на современное искусство и массовую культуру, которая ширится и развивается с прогрессом товарного производства. Интернет и многие информационные площадки на нём, фильмы, картины, музыка становятся пристанищем рекламы товаров. Тут идёт речь не только о рекламных роликах, а об информационном поле в целом: на экранах телевизоров и смартфоном мы видим людей, окружённых или взаимодействующих с товарами. 

Особенность массовой культуры в том, что она не стремится удовлетворить потребности каждого отдельного лица или группы лиц, — она выступает с целью удовлетворить наиболее общие, или базовые, потребности всех людей, то есть с точки зрения рынка — среднего потребителя. В этом залог прибыльности массовой культуры. Вместе с тем теряется и уникальность произведений, размывается обращение к определённым слоям общества, а зритель, находясь в этом среднем информационном поле, усредняется и как потребитель, что способствует дальнейшему воспроизводству массовой культуры¹³Эрнест ван ден Хааг. И нет меры счастью и отчаянию нашему. Перевод Scepsis. Тем не менее она вовсе не лишается смысловой нагрузки: она продолжает распространять те или иные ценности, в том числе идеологию товарного изобилия и эстетику потребления. 

Но что насчёт современной контркультуры? Она, в свою очередь, противопоставляет себя доминирующей культуре. Контркультура также отражает не только социальный статус её представителей, но и идеи, которые они провозглашают. В этом смысле можно было бы сказать, что по сравнению с массовой культурой контркультура более «чиста и непорочна», несколько груба и прямолинейна. Она не маскирует и не прячет в яркую обёртку те положения, которые отражает. Её идейный расцвет частично можно связать с результатом неудавшихся политических протестов начала двадцатого века, в том числе пролетарских. В жёсткой среде преследований революционных деятелей общество нашло способы мирной формы протеста: от простых хиппи-концертов и забастовок до маршей в поддержку современного ЛГБТ-движения. 

В попытке индивидуализировать, выделить свою личность из общей массы потребителей люди цепляются за любую возможность идентифицировать себя как гея, трансгендера, боевого вертолёта, радикальной феминистки, панка, сатаниста и любого не-такого-как-все-человека. Это делает их, как им кажется, особенными среди остальных, но для товара и капитала нет ни пола, ни социального статуса, ни отношения к субкультуре — все «потребители» равны перед ним. 

Контркультура такой же товар, как и массовая культура. 

Поскольку человеческое сознание формируется его общественным бытием, то мы приходим к выводу, что это бытие выступает лишь с одной целью — моделировать и навязывать новые прихоти, новые потребности человека в интересах капитала. Объективные потребительские свойства товара меркнут в сфере потребления. Для индивида сам акт приобретения и потребления товаров как социального феномена становится целью — этим он доставляет человеку удовольствие¹⁴Э. Фромм. Человек одинок. Перевод Scepsis. В индивидуальном сознании товар формирует идею о принадлежности к той или иной социальной группе. Контркультура не избежала этой же логики, ведь потребление контркультурного товара так же является целью, как воспроизводство присущих ей черт. 

Для потребителя одним из важных критериев при выборе товара становится не его потребительские свойства, а знак его стоимости как отображение статусности и принадлежности потребителя к той или иной социальной группе.

При этом стоит понимать, что многие явления в обществе воспроизводят сами себя или порождают другие. Нельзя каждое культурное явление сводить сугубо к экономике или стоимости. Последнюю человек в её объективном виде часто просто не замечает; отношение товаров друг к другу и человека к человеку, их природу он воспринимает как нечто данное само собой¹⁵Товарный фетишизм. В этой статье мы хотели отразить лишь то, что стоимость и капиталистическое производство являются пластом, на котором всё держится. 

Кто кого кормит?

Из описанного выше может возникнуть вопрос: «Так, может, культ потребления и товарный фетишизм — одно и то же?». Товарный фетишизм как субъективное восприятие стоимости и всё порождаемое им в общественном сознании являются основой культа потребления; они также свойственны всем слоям общества. Но в названии культа уже даётся подсказка, что недостаточно просто давать субъективную оценку стоимости товара, необходимо его потреблять в каком-то количестве. Каково это количество? Для ответа на этот вопрос сперва разберём историю и производственные отношения современных стран. 

Существовал ли культ потребления до капиталистического способа производства и всегда ли он сопутствовал капитализму? Из истории античности и средневековья мы знаем, что наибольшее потребление процветало среди наиболее богатых членов общества, то есть в среде правящего класса, — эксплуататоров, живших трудом других людей — рабов и крепостных. Однако ни одна эпоха прошлых столетий не могла и не может сравниться с тем обилием продуктов, которые производятся и потребляются сейчас. Потребление всех предшествующих эпох — ничто, по сравнению с потреблением в развитых странах сегодня. Можно ли сказать, что культ потребления существовал при других производственных отношениях? Нет. Почему он характерен именно для капитализма, но не для рабовладельческого строя или феодального? Первое необходимое условие существования культа потребления — появление капитализма, что невозможно без свободы. Свобода людей от рабства и крепостничества, свобода от обладания средствами производства¹⁶Ф.И. Михалевский. Политическая экономия. 1926г. С.82. Стоит понимать, что последняя свобода является на самом деле свободой обладания средствами производства для узкой группы лиц — класса капиталистов — и «свободой» от них для работников. 

Капитализм принёс нам счастье в виде тех богатств, которые не снились ни одному патрицию Древнего Рима и ни одному сюзерену Франции, но ни в коем случае он не снял ярмо эксплуатации — изменилась лишь её форма.

Выше мы рассмотрели механизм присвоения прибавочной стоимости в капиталистических отношениях. Именно такой капитализм описал Маркс. Таким он его наблюдал. Но что же изменилось? Как, даже несмотря на имеющиеся ныне проблемы, уровень жизни работников развитых стран стал выше и в современных реалиях они оказались в среде сверхпотребления?

Второе необходимое условие культа потребления — переход капитализма в фазу империализма в конце XIX — в начале и середине XX века. Тогда за счёт работников других стран капиталисты получили возможность платить часть сверхприбыли «родным» работникам за спокойствие собственной жизни.

Всемирное движение рабочих, воодушевлённое идеями социального равенства и рождением СССР как государства трудящихся, привело к реальному страху класса капиталистов распрощаться не только со своим капиталом, но и с жизнью. Только что отгремела Великая война (1914-1918 гг.), причиной которой стала борьба за передел рынков. И сразу же капитализм столкнулся с потрясением, которое описал Маркс, — кризисом перепроизводства. Великая депрессия является ярчайшим примером этого явления: товаров много, но купить их никто не может — предложение есть, а платёжеспособного спроса нет. Это связано с массовой безработицей, вызванной диспропорциями между производством и потреблением. Временное авансирование части прибыли рабочим, регулирование рынка государством и обеспечение им занятости населения для увеличения совокупного спроса сгладили острые проблемы капитализма в развитых странах, что позволило, например, США преодолеть кризис. Повышение уровня жизни рабочих привело к повышению стоимости рабочей силы за счёт улучшения условий существования, труда, доступных товаров, медицины и образования. Политика в США тех лет называется «кейнсианством» по фамилии экономиста Джона Кейнса. Однако постепенно прибавочная стоимость капиталистов уменьшалась относительно авансированного капитала — произошло падение нормы прибыли. Больше это продолжаться не могло, и за дело взялись эффективные управленцы, но капиталисты не способны были отнять то, что дали рабочим. Возникла необходимость найти новые способы получения прибыли. Вторая мировая война и её преддверие расширили рынки сбыта продукции для США и ряда стран Европы. В результате последующего разгрома гитлеровской Германии США смогли окончательно установить и укрепить свои рынки в Западной Европе. Вскоре капитал США и ряда стран Европы устремился в Латинскую Америку и Африку. В 1950-70-е годы развитые капиталистические страны перешли к неоколониальной политике¹⁷При классическом колониализме контроль осуществлялся непосредственно страной-центром, при неоколониализме прямого управления из страны-центра нет, но ей экономически подчинены все производства и местные правящие классы, поддерживающие сложившийся уклад. 

Исторически сложившееся положение европейского и американского капитала в совокупности с новой политикой неоколониализма позволили не только сохранить, но и повысить покупательную способность работников стран центра, которые стали реализовывать свою «американскую мечту», покупая необходимые им товары: дома, машины, телевизоры и тому подобное —  и которые стали невольными соучастниками мировой эксплуатации. Подтверждением возросшего потребления служат данные, приведённые в книге Жана Бодрийяра «Общество потребления», где чётко показано, как возрастает уровень потребления в США и странах Западной Европы во второй половине XX века¹⁸Ж. Бодрияйр. Общество потребления. Советуем также ознакомиться с его книгой, где он представляет свою версию того, почему в обществе царит культ потребления, рассматривая социальные и культурные аспекты вопроса.

Политэконом-марксист Джон Смит в своей статьей «Империализм в XXI веке»¹⁹Джон Смит. Империализм в XXI веке. Перевод Scepsis. доказывает, что эпоха империализма не исчезла. В 60-70-ых годах США и ряд стран Евросоюза начали массово перевозить производственные мощности в страны третьего мира. Зачем? Потому что в США и странах Европы за счёт улучшения жизни рабочих и увеличения производительности труда существовала тенденция падения нормы прибыли. Чтобы избежать этого, необходимо было обеспечить меньшую стоимость оборудования, сырья и рабочей силы при прежнем уровне производительности. То есть были решены сразу несколько задач: перенос производства к местам добычи сырья (снижение издержек на транспортировку) и применение местной дешёвой рабочей силы. Современные транснациональные корпорации «Севера» отнимают большую часть прибавочной стоимости у компаний «Юга», то есть присваивают себе результаты труда целых стран. 

Различные специалисты показывают наличие двух способов присвоения прибавочной стоимости:

1. Неэквивалентный обмен. Товары периферийных стран формируют конкурентные рынки, продаются ниже стоимости из-за избытка предложения, товары стран центра формируют монополистические рынки, продаются по ценам выше стоимости²⁰Иммануил Валлерстайн. Миросистемный анализ. Введение. Москва, территория будущего, 2006. Стр. 93.;
2. Перенос прибыли из стран периферии в страны центра путём репатриации, а также выплаты процентов по кредитам²¹Джон Смит. Империализм в XXI веке. Перевод Scepsis..

То есть «Север» эксплуатирует «Юг», обеспечивая тем самым свои национальные богатства. Всё подчинено монополиям, транснациональным корпорациям, которые посредством как физической, так и экономической силы диктуют условия на «Юге». 

При капитализме, который описал Маркс, в целом существовала следующая тенденция: основные производители товаров (пролетариат) являлись и основными её потребителями, то есть имелось некоторое отношение созданной стоимости в виде товаров к «потребляемой» стоимости в виде продуктов труда. Поскольку «человек может произвести больше, чем он сам потребляет»²²Ф. Энгельс. «Наброски к критике политической экономии», это отношение, говоря языком математики, больше единицы для отдельной капиталистической страны. При переносе производства в страны «Юга» основная доля создаваемой стоимости переместилась туда, в то время как в странах «Севера» основной вклад в создание стоимости товаров снизился. Вместе с тем в развитых странах «потребляемая» стоимость не только не уменьшилась, но и увеличилась. Можно предположить на том же языке математики, что указанное выше отношение в странах «Севера» ниже единицы. То есть местное население потребляет больше, чем само производит. Из этого предположения следует, зная о переходе количества в новое качество, что как только это отношение становится меньше единицы, потребление переходит в сверхпотребление²³Со структурой и объемом импорта США можно ознакомиться тут. 

Вот и получается, что США и Европа превратились в подобие Римской Империи, а весь Третий Мир является их покорными рабами. 

Суровая реальность

Тем не менее даже при всём товарном изобилии развитым странам не удаётся сгладить реальные противоречия современного человеческого бытия, которые аккумулируют недовольства и болезни самого общества. Растёт уровень преступности, безграмотности, увеличивается число самоубийств. 

Те же США так и не могут полностью победить безработицу²⁵Данные о безработице в США смотри тут, которая с началом эпидемии коронавируса резко повысилась²⁶Средняя величина в 3,6% является официальной и не учитывает теневую экономику, а также ситуации, при которых человек официально числится работающим, но по факту работы и зарплаты у него нет, к тому же при населении США в 328,2 млн. человек цифра в 3,6% является ощутимой, избавиться от трущоб и гетто. Ситуацию осложняют нарастающие расистские настроения, связанные с мощным наплывом эмигрантов из арабских стран и Мексики. Жизнь мексиканцев на родине сопряжена с повальной безработицей, высоким уровнем преступности, войнами наркокартелей. Они готовы работать за гроши в штатах, наводняя рынок дешёвой рабочей силой. Дискриминация мексиканцев и обвинения их в отъёме рабочих мест со стороны американских граждан — закономерность при таких условиях. Следовательно, изобилие товаров ещё не является залогом благополучия и счастья населения. Всё это усиливает противоречия капитализма — и не только в США и в странах Европы…

А что же в России?

«Это, конечно, хорошо! Но что мне до этих американцев и европейцев? Меня Россия заботит больше!» — справедливый вопрос. Существует ли культ потребления в России? Да, существует, но не в такой яркой форме и не так повсеместно, как в странах развитого капитализма. Более всего культ потребления развит в крупных городах — Москве и Санкт-Петербурге. Это связано с тем, что жители крупных городов живут лучше за счёт эксплуатации остальных регионов в целом. Ярким примером служит то, как нефтяные компании выкачивают из Чеченской Республики всё что только можно²⁷Владимир Прибой. Реконструкция Юга: Чеченская республика и российские монополии.. Все проявления культа потребления точно так же свойственны России, как и США. Россияне берут кредиты на машины, ремонты, смартфоны и прочее для удовлетворения своих потребностей²⁸Новость информационного портала РБК со ссылкой на исследование Сбербанка. Одной из лидирующих сфер кредитования является жилплощадь и потребительские кредиты, при этом велика задолженность жителей нашей страны по последним. Статья расходов на образование и медицину является самой маленькой, что обусловлено в случае России, скорее всего, всеобщей доступностью этих сфер услуг²⁹На что россияне тратят деньги, смотри тут. Желания россиян приобретать жилплощадь и развлекаться не стоит формализовывать строго до желаний накапливать: общая тенденция к эстетическому, культурному и моральному удовлетворению через товары является следствием и необходимостью для человека в экономическом положении современного общества, в том числе и российского. 

Россия в мировой системе глобальной капиталистической экономики занимает полупериферийное положение. Страны центра — США, Германия, Франция и т.п., а к периферии относится «третий мир». По сравнению со странами периферии, уровень жизни российских граждан относительно высокий, да и производство пополняется дешёвой рабочей силой в виде эмигрантов из Средней Азии, для которых работы у себя дома нет, что не является обвинением в их адрес³⁰Подробнее про отношения постсоветских республик и РФ смотри тут. И в то же время Россия является сырьевым придатком для стран центра. Система международного разделения труда приводит к уничтожению всех производств, которые не вписались в рынок, а выжившие заводы подчинила своей логике и продолжает выкачивать из России сырьё и дешёвую рабочую силу. 

«На самом деле, как теперь оче­видно, нас приглашали не сесть за стол, а помогать на кухне»³¹Дзарасов Руслан Солтанович, доктор экономических наук. 

То есть на рынке России правит иностранный капитал³²Дзарасов Руслан Солтанович. Кризис капитализма и общественный строй новой России. — в этом она схожа с Российской Империей, которая, например, поставляла зерно за рубеж, а своих людей накормить не могла.

Помимо прочего, в существовании того образа жизни, который мы имеем сейчас, наши граждане обязаны Советскому Союзу. Развитая бесплатная медицина и образование, которые до сих пор не может разрушить окончательно своей политикой правящий класс России, снимают значительную нагрузку на кошельки граждан. Хотя постепенно уменьшается количество бесплатных услуг, предоставляемых в медицинских учреждениях, и повсеместно создаются частные клиники, куда сбегают врачи ради получения достойной зарплаты и, следовательно, достойного уровня жизни. Коммерциализация также постепенно порабощает образование, социальную сферу и многие другие отрасли. Тем не менее малоимущие граждане пока ещё могут получать консультации врачей и бесплатное среднее, среднее специальное и высшее образование. Благодаря этому свободная часть их денежных средств направляется на потребление товаров и развлекательных услуг.

Что же по итогу? Куда мы движемся?

Культ потребления есть естественный итог развития современного капитализма, но он не является предвестником благосостояния всего мира в системе капиталистического производства. Наоборот, он свидетельствует об усилившейся эксплуатации в мировой системе капитализма.

Мы выделили основные пласты, на которых стоит современный культ потребления:

1)  Капиталистическое товарное производство является первым пластом этой структуры, оно формирует явление товарного фетишизма, когда стоимость воспринимается человеком субъективно, мистически;

2)  Отчуждение труда (в результате отчуждения результатов человеческого труда), отчуждение человека от человека, вся структура капиталистических отношений;

3)  Сам культ потребления в рамках целого государства невозможен без хищнического присвоения результатов труда населения других государств (разделение целого мира на Центр, Полупериферию и Периферию), то есть без империализма.

Культ потребления является культурным отражением феномена империализма, то есть преобладания количества потреблённых товаров над произведёнными в развитых странах. 

Капитал реализует себя, направляя реализацию человека в потребление. 

Что можно сделать с этим? На первый взгляд кажется, что решение простое. Например, можно выдвинуть  следующие варианты:

1)  Насильно ограничить потребление, что приведёт к падению спроса и снижению эксплуатации;

2)  Перенести производства обратно в страны «Севера» (Центра), что приведёт к спаду нагрузки на «Юг» (Полупериферию и Периферию) и приведёт к оживлению труда на «Севере» (Центре).

Рассмотрим эти решения. Капитал — самовозрастающая стоимость, что говорит о том, что он всегда направлен на рост. Всё развитие капитала сопряжено с колебанием цены по кривой спроса и предложения, но оно приводит лишь к тому, что кто-то получает больше прибыли, а кто-то — меньше в силу миграции прибавочной стоимости из одной отрасли в другую³³Большая часть совокупной прибавочной стоимости всего общества находится в руках капиталистов. В этой борьбе дельцов происходит развитие капитализма вширь — развитие одних отраслей быстрее других, увеличение рынков сбыта. Внешне мы видим, будто рост потребления толкает производство вперёд, при этом у потребления существует внутренняя способность к росту вне зависимости от процесса производства. Капитализм с момента своего возникновения начал удовлетворять потребности, которые уже достались ему от прошлых эпох за счёт производимых товаров и последующего роста производства. Кажется, что положение, гласящее, что потребление диктует условия производству, верное. Но на деле производство господствует над потреблением. В каком смысле это надо понимать? Производство находится в противоречии с потреблением. С одной стороны, оно зависит от него, с другой — производство само навязывает всё больше потребностей, т.к. это является необходимостью его существования, ведь без реализации товаров не будет прибыли. Погоня за ней толкает капиталиста к снижению издержек, к удешевлению или созданию новых товаров и к попыткам привить их обществу. Товар входит в сферу потребления из сферы производства — с последнего круговорот продуктов труда начинается снова. Если бы в глобальном смысле производство строго зависело бы от потребления, то не было бы и перепроизводства, потому что производство адаптировалось бы под уровень потребления и выпускало бы только нужное количество товаров. На деле же производство всё больше выплескивает их на рынок, ожидая реализации. При изменении условий и технологии производства меняется структура занятости и падает покупательная способность населения. Производство не затормаживается, оно продолжает производить всё больше в надежде сбыть товар. Непроданную продукцию капиталисты не распределяют, а уничтожают или бросают в могильниках, чтобы не допустить снижения цен на оставшиеся товары. Наступает кризис перепроизводства. Возникает безработица, уровень платёжеспособного спроса в этой ситуации резко падает, но поскольку уровень потребления достиг определённой величины для общества, возникают социальные потрясения³⁴Снова вспомним о Великой Депрессии. 

Не возрастающий уровень потребления в начале диктует правила производству, само производство диктует всё больше потребления, а затем уже и потребление подстегивает к последующему росту производство. Такова диалектическая основа этого явления³⁵Социальная философия: учеб. пособие / Т.С.Васильева, В.В.Орлов; Перм. гос. ун-т. – 5-е изд. – Пермь, 2011. – с. 352..

Ограничение потребления сулит капиталистам серьёзные убытки, с которыми он не могут смириться. А работникам — потерей рабочих мест и общим недовольством, связанным с ограничением их потребления. 

Деглобализация производства же снова встретит отчаянное сопротивление со стороны транснациональных корпораций, прибыли которых, как было показано выше, основаны на эксплуатации дешёвой рабочей силы и присвоении прибавочной стоимости стран полупериферии и периферии.

Но эти оба метода отнюдь не лишены смысла. Перераспределение продуктов труда и производственных сил планеты, реализуемое в формате глобальной плановой экономики, могло бы сгладить противоречия общества. В современной промышленности уже зарождаются её элементы. Развитие производительных сил и науки уже подсказывают человеку, что все промышленные цепочки можно увязать в единую систему управления, которая способна к самообучению и работе под заказ, — например, концепция «Индустрия 4.0». Сейчас этот термин служит мощным рекламным ходом при продаже технологий и оборудования, но сама структура системы полностью реализуема только при новом способе производства. Переход к новому типу общества позволит реализовать и новую промышленную революцию. 

А что при социализме?

Прежде чем говорить о новом типе общества, порассуждаем: «Является ли культ потребления “злом” или “добром” для человека?». Для начала повторим то, что было уже сказано в статье: культ потребления — это не абстрактная идея, а результат развития товарного обмена, а значит, он не является никакой вечной установкой, он — отражение морали и производства всего капиталистического общества, при котором культ потребления — залог развития и воспроизводства капиталистических отношений. Полезность этого явления каждый оценивает субъективно. Но не сказать о нашем отношении к этому явлению — недопустимо. 

В первую очередь нужно обратиться к одному из самых глубоких вопросов философии — о смысле жизни человека³⁶Вопрос о марксистском понимании смысла и сущности жизни человека требует отдельной и глубокой проработки.. В капиталистическом обществе, особенно в развитых и развивающихся странах, укореняется общая концепция, будто всё развитие человечества вело к освобождению людей от корпения на производстве, которое будет теперь самостоятельно бесконечно производить товары, а для человека конечной целью существования станет либо праздное и торжественное потребление, либо создание своего бизнеса, автоматизация которого вновь приведет к экономической свободе и праздности — этакие атланты. Данный взгляд на проблему, подкреплённый обилием пропаганды, рождает в широких массах общее представление, что капитализм ставит точку в истории развития общества. Но возникают вопросы: «Почему именно капитализм является апогеем развития, существует ли вообще конец развития?». Объективный взгляд на историю подсказывает нам, что, во-первых, каждый человек так или иначе внёс лепту своим трудом или действиями в развитие человеческого общества, которое, во-вторых, не имеет внутреннего ограничения для роста. Общий совокупный человеческий потенциал и непрерывная борьба привели нас к тому, что мы имеем сейчас. Капитализм ставит не точку, а запятую в нашей дальнейшей истории. Так, может, есть альтернатива праздности в товарном изобилии? А как насчёт труда и творческого созидания, стремления улучшить не только себя, но весь окружающий мир и общество? Не праздность, а творческое созидание помогли в своё время вылечить почти всю планету, например, от черной оспы, создать невероятные устройства, как те же смартфоны, запустить человека в космос.  Вопрос о приоритетности потребления или труда является вопросом моральным, необъективным, зависящим от общественных отношений. Например, на смену морали капиталистов постепенно приходит, как её называл Энгельс, «пролетарская мораль», декларирующая, что через труд, приносящий пользу всему обществу в целом, человек может проявлять и реализовывать себя наиболее полно. 

Социалистический и затем коммунистический уклад общества предполагает общественный контроль за производством, распределением и обращением продуктов труда на благо всего общества. Это обеспечит равные возможности для развития и самореализации каждого человека.

Это также обеспечит залог переориентации производства на такие необходимые всем людям потребности, как образование, наука, медицина, искусство. История человечества уже имеет богатый опыт строительства социалистического общества, которое постоянно подвергается критике за «несостоятельность». Обратимся к этим примерам. 

К сожалению, действительно, Советскому Союзу так и не удалось урегулировать расхождение спроса и предложения на потребительские товары. Они производились, но уровень производства в этой отрасли отставал от стран Европы, США и некоторых стран социалистического блока. Скупая производственная база Российской Империи, доставшаяся в наследство СССР, преимущественно аграрного характера и скорая Великая Отечественная война привели к формированию административно-командной плановой экономики, её бюрократизации и стремлению провести индустриализацию в первую очередь тяжёлой промышленности за десять лет, на что в капиталистических странах ушло около ста лет. После войны и восстановления промышленности начались реформы, направленные на расширение производства продуктов повседневного потребления, однако бюрократизация системы ставила препятствие между производством и потребителем: отсутствовала живая обратная связь. В условиях Холодной войны СССР был вынужден направлять свои мощности на обеспечение безопасности себя и своих интересов. Сложившаяся ситуация тормозила процесс расширения производства товаров широкого потребления и участия масс в нём как регулятора согласно их потребностям. 

Но история знает яркие примеры социалистических стран, которые несколько более успешно³⁷В данном контексте это означает не то, что экономические системы этих стран сумели в полной мере удовлетворить потребности населения, а то, что они немного лучше справлялись с этим в условиях тотальной «экономики дефицита». Это не делает эти системы образцом для подражания: контуры командно-административной системы во всех соцстранах были схожи и включали в себя клубок противоречий. Подробнее об этом смотри в работах Яноша Корнаи «Дефицит» и «Социалистическая система. Политическая экономия коммунизма» справлялись с производством потребительских продуктов, обеспечивая их стабильный уровень выпуска и высокое качество. Их успехи были обеспечены другими историческим прошлым и материальной базой (к моменту начала строительства социализма в этих странах существовало развитое капиталистическое производство), в отличие от раннего СССР, и исторической возможностью более плавного перехода от рыночных отношений к плановой экономике. Примером таких стран являются Чехословакия и ГДР. Однако бюрократизированность системы и в таких странах оказала отрицательное влияние на массовое потребление, породив явление «потребительского социализма», или «гуляш-коммунизма», когда партийная бюрократия удовлетворяла потребности населения, но не с целью развития человека, а с целью сохранения стабильности режима. 

Не стоит в полной мере отождествлять таковое явление с культом потребления, так как одним из необходимых условий его существования является, как мы уже увидели, сверхэксплуатация стран периферии, что отсутствовало в случае социалистических стран. Вследствие этого феномен потребительства в социалистических странах требует отдельного изучения.

Это показывает, что, несмотря на важность удовлетворения потребностей при социализме, акцент должен перейти с удовлетворения исключительно материальных потребностей на удовлетворение и развитие социальных потребностей — культурных, трудовых и созидательных.

Потребление перестанет довлеть над человеком. Уничтожив эксплуатацию одних стран другими, то есть покончив с империализмом путём перехода к социализму, уничтожается и злополучное общество потребления. И не стоит считать, что весь мир погрузится в «монашеский аскетизм» или сядет в ГУЛАГ, где одна половина работает, а другая половина охраняет. Производство освободится от злополучного стремления извлекать прибыль, и оно сможет удовлетворить все потребности человека в виде продуктов потребления — общественных благ, дав человеку возможность свободно трудиться, созидать творчески. Исчезнет разделение труда, его отчуждение и отчуждение человека от человека. Целью для людей станет саморазвитие, потребление новых знаний и навыков и развитие общества в целом. Новая культура, новое потребление, новая этика и мораль придут на смену современным или подчинят их новому способу производства. Гедонизм будущего, или, иронично можно назвать, пролетарский гедонизм, будет процветать на пласте новой экономической базы³⁸Советуем также ознакомиться со статьёй Лаборатории Будущего по гедонизму. Потребительная стоимость продуктов в сфере потребления освободится от призрака стоимости. В этих обществах больше не будут существовать товары, захватывающие умы людей. 

Люди будут управлять производством, а не производство — людьми.